– Хорошо. Я останусь в номере.
– Чудесно, – удовлетворённо кивнул Араб.
– А почему вы не поехали в отель с нами? – тут же спросила она, и Салли застонала, страдальчески закатив глаза.
– Я должен был проверить экипировку. Кстати, вы могли бы съездить со мной, чтобы проверить работоспособность своего оборудования. Я в этом ничего не понимаю, и если чтото откажет, это будет целиком ваша вина.
Испуганно вздрогнув, Ширли посмотрела на него и неожиданно расплакалась. Удивлённо переглянувшись с Салли, Араб подошёл к самозабвенно ревущему профессору и, неловко погладив её по плечу, тихо спросил:
– Ширли, что это с вами? У вас чтото случилось?
Отрицательно помотав головой, та продолжала реветь. Неопределённо пожав плечами, Араб вздохнул и, повернувшись к Салли, попросил её принести воды. Коекак успокоив рассопливившуюся женщину, он устало посоветовал:
– Отправляйтесь к себе, примите душ и ложитесь спать. Завтра с утра мы отправимся на остров. Вам потребуется много сил и свежая голова. Отдохните.
Продолжая всхлипывать, Ширли кивнула и, поднявшись, поплелась к себе в номер. Сделав Салли знак присмотреть за ней, Араб тяжело опустился в кресло. Эта поездка давалась ему намного тяжелее, чем он планировал. Профессорша обладала феноменальной способностью вызывать ненависть окружающих в первые же три минуты своего появления в любом обществе.
Но насладиться покоем ему не дали. Раздался тихий стук в дверь, и на пороге появилась смущённая Салли. Пройдя в номер, она немного потопталась у его кресла и, решившись, спросила:
– Командир, может, спустимся в ресторан и пообедаем? Откровенно говоря, я умираю с голоду.
– Согласен. Я и сам проголодался. Но, может, нам стоит позвать с собой нашу зануду? – с улыбкой спросил он.
– Не думаю, что она пойдёт. Я заказала ей обед в номер. Блюда она выбирала сама, – быстро добавила Салли, заметив, что он собирается чтото сказать.
Махнув рукой, он поднялся и решительно направился в коридор. Выбрав столик, они сделали заказ и с удовольствием принялись за еду. Уплетая поданные блюда, он незаметно наблюдал за Салли. Девушка ела быстро, но очень аккуратно и с явным удовольствием. На неё было приятно смотреть. Она явно не относилась к той категории женщин, которые страдали изза каждой съеденной калории.
Дождавшись десерта, он глотнул кофе и, бросив на Салли прямой, чуть насмешливый взгляд, сказал:
– Ну теперь вы можете задавать свои вопросы.
– Это так заметно? – спросила она.
– Что именно?
– Что я хочу вас о чёмто спросить?
– Заметно, – спокойно кивнул Араб. – Не напрягайтесь и не расстраивайтесь. Я много лет подряд работаю с самыми разными людьми и давно уже научился многое понимать без слов.
– Вы действительно опасный соперник, – буркнула Салли.
– Я пёс войны, девочка. А война – не самое простое занятие. Так о чём вы хотели меня спросить?
– Как вы стали наёмником?
– А разве вы не читали моё досье?
– Читала. Но там только сухие факты. Хотя, должна признаться, даже они производят впечатление.
– В моей стране принята всеобщая воинская обязанность. До армии я долго занимался восточными единоборствами и отбывать срочную службу попал в спецназ. После службы, вернувшись в гражданскую жизнь, я неожиданно понял, что не могу вписаться в неё. Работы нет, жить негде, денег тем более нет. А всё, что я умею понастоящему, это драться и воевать. Пришлось податься в наёмники.
– Но почему именно пёс войны? И вообще, в чём разница?
– Разница? – задумчиво переспросил Араб. – Разница в том, что серые гуси берутся за любую работу. Боевые операции, локальные конфликты, охрана, диверсия. Всё, что угодно, лишь бы платили. А псы войны – это, можно сказать, элита наемников. В основном они работают в одиночку. Каждый из псов войны – это серьёзная боевая единица. Но бывают случаи, когда они собираются в один небольшой, но очень серьёзный, отряд. Они берутся только за такую работу, где требуется военная сила. Они участвуют в войнах, но никогда не возьмутся за охрану или совершение отдельной диверсии. Приняв предложение какогото правительства, они будут работать, пока им платят. Не меняя условий контракта.
– И всё? Разница только в этом? – разочарованно протянула Салли.
– А вы на что надеялись? Что мы работаем бесплатно? Или что мы эдакие Робин Гуды, которые отбирают у богатых и раздают бедным? Нет, девочка. Мы прежде всего наёмники. И ничего романтического в этом нет. Всё ради денег.
– Странно. Но, несмотря на это, вы согласились участвовать в этой операции?
– Ничего странного. Я и моя команда отошли от дел и решили пожить для себя. Я долго не хотел принимать участия в этом деле, но выяснилось нечто такое, что сильно меня заинтересовало. Хотя должен признаться, что у меня есть и некое странное чувство.
– Странное? – заинтересованно спросила Салли.
– Да. Такое предчувствие, что из этого похода я уже не вернусь.
– И всё равно идёте? – растерялась Салли.
– Иду. Чтото подсказывает мне, что нужно идти, – задумчиво ответил Араб, доставая из кармана трубку.
Медленно набив её табаком, он не спеша закурил и, выпустив клуб ароматного дыма, задумчиво уставился на открывавшийся за окном пейзаж.
– Вы странный человек, Араб. Знаете, что можете не вернуться, и всё равно идёте. К чему этот риск? Зачем? Вам так нужны деньги?
– Дело не в деньгах. Вам когданибудь в жизни приходилось действовать по наитию? Поступать, опираясь не на логику или факты, а только на собственные инстинкты?
– Нет. В нашей службе наличие интуиции приветствуется, но ссылаться на неё не принято.
– Ещё одно упущение в построении вашей службы. Вместо того чтобы развивать подобные инстинкты, вы подавляете их. А потом удивляетесь, что не смогли увидеть убийцу у себя под носом, – с усмешкой проворчал Араб, попыхивая трубкой.
– А разве вас инстинкты не подводили?
– Поначалу, когда я ещё только учился, бывало. А потом, когда я научился правильно себя слушать, проколов почти не было.
– Как это понять, слушать себя? – заинтересованно спросила Салли.
– Правильно понимать то, что хочет сказать тебе твоё подсознание. Улавливать сигналы, подаваемые тебе твоим же собственным организмом. Это сложно. Иногда даже больно. Но когда привыкаешь, это становится твоим вторым я.
– И это помогает в работе?
– Сильно. Особенно, когда проводишь диверсионное мероприятие в рамках локального конфликта.
