Моя пуля попала точно в переносицу и откинула при этом голову вампира назад, пуля Комара влетела в левый висок где-то на секунду позже. Умерло это создание практически мгновенно, в месте попадания начало расползаться черное пятно, лицо постепенно поплыло, сложилось впечатление, что туда не пуля попала, а капнули какой-то очень едкой кислоты. Труп по инерции пронесся еще метров пять и наконец остановился. Тело под одеждой начало как бы стекать на пол. Все это сильно напоминало обычное разложение, только ускоренное в несколько тысяч раз.
— Второй, Третий, держите коридор серебром, — прохрипел я, тормозя восприятие до обычной скорости. Началась расплата. Секунд пять я приходил в себя.
— Третий — Первому, — заставил меня поторопиться Тирли. — Тут с Шестым проблемы, сам двигаться не может.
— Мы займемся, выполняйте приказ. — Мой голос уже напоминал рычание. Усилием воли я постарался убедить себя в том, что с моим организмом все в порядке, и побежал назад. На полпути разминулся с Тирли.
— Контроль на вас, — вспомнил в последний момент и наклонился над священником. Отец Яков выглядел неважно, из носа текла кровь, все лицо было в поту. И еще его ощутимо трясло.
— Что с тобой? — спросил я, вздергивая его на ноги за шиворот бронежилета.
— Они начали ритуал, — священник сплюнул кровь, — был ментальный удар, не очень сильный, тех, кто на поверхности, точно не задело. Вы иммунны, я смог защититься. Быстрее, прошу вас, нельзя дать им закончить…
— Хреново ты защитился. — Комар уже прикрывал нас со спины.
— Обычный человек уже умер бы, я не успел никого прикрыть, — вроде бы Яков понемногу начал приходить в себя. — Быстрее, говорю тебе, они уже начали приносить жертвы, ментальная атака была направлена на то, чтобы жертвы не сопротивлялись, оставаясь при этом в сознании.
— Второй, Третий, Четвертый, — скомандовал я, — вперед, быстро. Даю добро стрелять во все, что движется.
— Принял, — это Стингер, двое остальных эхом повторили за ним, — я впереди. Четвертый — прикрываешь, Третий, рядом с Четвертым.
Мой зам прекрасно знал, что после транса мне нужно некоторое время, чтобы прийти в себя, и перехватил руководство. Мы же с Комаром потащили следом за ними священника. Теперь коридоры были освещены, через каждые десять метров на стенах горели факелы. Черт, они что, такие традиционалисты? Не проще ли было притащить сюда аккумуляторные фонари? Факелы, конечно, чертовски романтично, в теории, на практике же это крайне неровное освещение, неприятный запах и потеки копоти на стенах. Да и делать их надо уметь.
Идущая впереди тройка постепенно начала от нас отрываться. Я уже хотел приказать не убегать из зоны видимости, когда впереди зазвучали пулеметные очереди. Им ответили импортные автоматы, перепутать звук было невозможно. Стреляли явно не профессионалы, очереди на пятнадцать — двадцать патронов. Наши начали огрызаться короткими, четко отсекая по три патрона.
— Второй — Первому, — раздался голос Стингера в наушнике, — сразу за поворотом примите вправо, только Третьего там не подстрелите. Ну куда ж ты… — Его голос прервала автоматная очередь, потом еще одна. — … Шо ж вы творите-то, суки…
Я ускорил шаги. Крайне невоздержанный на язык в обычной обстановке, в бою Стингер становился на редкость молчаливым, для того, чтобы он начал материться, да еще не отключив связь, должно было произойти что-то очень неординарное. Оба автомата впереди разродились длинными очередями и практически одновременно осеклись. По ходу, ребята выпустили остатки патронов и перезаряжались. Теперь стрелял пулемет, причем Потапыч сохранил хладнокровие и по-прежнему бил короткими очередями.
Метров через тридцать тоннель разветвлялся, влево и вниз уходила неосвещенная часть, в правом так же горели факелы. Сразу за поворотом открылась достаточно большая пещера круглой формы, похожая на зал. Мы выскочили на балкон, опоясывавший весь зал и огражденный невысокими, примерно по колено, перилами. С четырех сторон к центру зала плавным изгибом спускались пандусы. В самом центре располагалось круглое возвышение диаметром метров пять. По его периметру стояло несколько… тринадцать, автоматически сосчитал я, фигур в балахонах. Просто стояли на равных расстояниях друг от друга, раскинув в стороны руки. Чем-то они напоминали знаменитую статую Христа из Рио, вот только балахоны были темно-багровые, почти черные, да лица закрыты капюшонами.
Вспомнив рекомендацию Стингера, я резко принял вправо, ища взглядом Тирли. Тот обнаружился быстро — присевшим у перил и передергивающим затвор автомата. На ближайшем пандусе кучей лежали пять или шесть трупов, явно срезанные очередями из «калашей». Причем никаких попыток распасться на месте они не предпринимали, из чего я заключил, что это, скорее всего, люди.
— Черт, похоже, мы опоздали, — произнес за моей спиной Комар.
Я снова посмотрел в зал. Точно по центру возвышения стоял камень, больше всего напоминавший саркофаг. Метр на метр в сечении и метра два с половиной или три в длину. А вокруг него валялись люди — человек двадцать. Мужчины и женщины с разным цветом кожи. Точно различить национальности из-за расстояния у меня не получилось. Почти все в гражданской одежде, только двое выделялись камуфляжем. Внутри круга сновали еще четыре фигуры в таких же багровых балахонах. Двое брали людей за ноги и за руки и укладывали их на саркофаг лицом вверх. А вот двое других… Они приносили жертву. В руках у них были ножи, один уверенным движением вспарывал горло, перерезал сонную артерию, потом разрубал грудную клетку и рукой вырывал сердце. Второй вскрывал бедренные артерии и разрезал живот. Кровь стекала на камень ручьем. Но, обильно заливая камень, кровь не попадала на пол, а как бы сразу впитывалась. Саркофаг, изначально, видимо, грязно-серого цвета, уже на три четверти стал кроваво-красным. Верхняя часть пошла трещинами.
Комар выдал затейливую матерную фразу, я же молча отпустил священника, вскинул автомат к плечу и выпустил несколько коротких очередей по двум ближайшим фигурам из оцепления. Мог поклясться, что попал, но… Примерно за полметра до спины ближайшего существа пули просто остановились, повисели секунду и с мелодичным звоном осыпались на пол. Не желая признавать своей беспомощности, я потянулся к спуску подствольного гранатомета и одновременно рявкнул в рацию:
— Стингер, гранату, эфку, остальные ВОГами…
— Стойте, — надсаживаясь, крикнул отец Яков, — я сейчас… Я смогу, мы еще не опоздали…
Я удивленно оглянулся на священника. Тот встал на одно колено и, молитвенно сложив руки на груди, что-то забормотал себе под нос. Прислушавшись, я разобрал фразы из «Отче наш»: «…да пребудет воля твоя, да приидет царствие твое…» К моему удивлению, сначала руки, а потом и лицо священника начали светиться каким-то белым, неестественным светом. Из центра зала донесся слаженный многоголосый вопль ярости. Отец Яков забормотал еще быстрее.
