У Кардиеля недоумевающе отвисла челюсть. Арилан шлепнул раскрытой ладонью по своему креслу и негромко выругался.
— Обратите внимание, я не говорю, что он имеет какое-то отношение к нападению на Дункана, — продолжал Морган. — Я просто указываю, что если бы убийство удалось, Джедаил и его родня, разумеется, выиграли бы. Все, что мы действительно знаем о его устремлениях, — это то, что он страсть как хочет стать епископом Меары. Если бы один из его меарских родичей был герцогом Кассаном и графом Кирни, это им пришлось более чем кстати. Епископу Баллимара ничего не осталось бы, кроме как поддержать кандидата, предпочитаемого его новым герцогом: кузена Лжедаила. А если Джедаил станет епископом, это прибавит его тетушке рычагов для восстановления престола Меары — объединенной Меары, после того, как она умрет, и ее сын получит ее наследство на юге. Действительно, ловко.
— Дьявольски хитро, если вы спросите меня, — пробурчал Кардиель, — не говоря уже о том, что пахнет изменой. Денис, мы ведь наверняка можем что-то сделать. Не стоит ли нам позвать сюда Джедаила и порасспросить его?
Арилан рассмотрел это предложение, рассеянно покачивая взад-вперед свой нагрудный крест на цепочке, затем опустил взгляд.
— На каком основании, Томас? Мы проводили собеседования с этим человеком битую неделю. Если только не считать его самолюбия, он так чист, что буквально сияет. То, что сейчас обрисовал герцог Аларик — только теория — неправдоподобно блистательная, если бы мы были меарцами — но у нас нет доказательств, что такое пришло в голову Джсдаилу.
— А, ну тогда используй свою магию, чтобы установить, что и как! — взорвался Кардиель. — На что она тебе, если ты ее не применяешь?
Арилан кротко вздохнул, готовясь развернуть доводы, которые так часто служили ему, когда он пытался объяснить Кардиелю насчет Дерини.
Морган с трудом подавил зашевелившееся искушение. Ему и прежде приходилось бороться с собой из-за подобных соблазнов, и не всегда успешно.
— В конце концов, это вопрос этики, — произнес вдруг Арилан, словно откликаясь на мысли Моргана. — Я использовал свою силу всю неделю, Томас, чтобы поймать тех кандидатов, которые лгут касательно своей подготовки. И это я мог проделывать незаметно для них, не разоблачая себя как Дерини. — Он улыбнулся. — Кроме того, они подозревали Дункана, что он Дерини, и это заставляло их вести себя честно: они все думали, а не читает ли он их мысли, чего он, конечно, не мог в тех условиях — но они-то не знали.
— Тогда пусть присутствует Дункан, если ты считаешь, что нужна приманка, — не уступил Кардиель. — Или Аларик, поскольку Дункан временно вышел из игры. Уж вдвоем-то вы сможете добраться до истины.
— А если он, действительно, просто набожный человек со священническим честолюбием, но далекий от мирских дел? — спросил Арилан. — Тогда мы наживем еще одного врага для Дерини.
— Тогда, если окажется, что он невиновен, заставь его потом обо всем забыть!
— А здесь мы уже действительно вступаем на зыбкую почву, — откликнулся Арилан. — Предпочтение это одно. Использовать нашу магию, чтобы определить, не лжет ли человек, вполне правомерно, поскольку здесь нет насилия над чужой волей. А вот заставить кого-то сказать правду… Гм. Думаю, здесь требуется больше, чем смутное подозрение, что кто-то может что-то скрывать. Равно как и повелеть ему все забыть. Иногда такие меры оправданы, если речь идет о жизни и смерти, или когда кто-то сам этого хочет, но где проходит граница?
— И ты, выходит, настолько не уверен насчет границы? — заметил Кардиель.
— Разумеется. По меньшей мере, я молю Бога, чтобы мне не узнать искушения перейти ее и злоупотребить своей силой. Но как раз недостойное применение силы определило картину последних двух сотен лет. И Камберианский Совет был образован, чтобы этому воспрепятствовать.
Тут Морган пристально воззрился на него, ибо Арилан тщательно избегал разговоров о загадочном Камберианском Совете последние два года. Его взгляд явно напомнил Арилану, что он коснулся того, о чем лучше не говорить людям, даже таким близким, как Кардиель. Епископ-Дерини умолк, чтобы собраться с мыслями, и покачал головой, положив ладонь на плечо Кардиелю.
— Послушай меня, Томас. Я польщен твоим доверием, но не стоит думать, будто все Дерини — вроде меня, Аларика или Дункана, а не то ты однажды попадешь в беду. Мы всегда вели себя очень осторожно, дабы не совершить ничего, что могло бы тебя слишком напугать, но ты должен признать, что мы не раз и не два заставили тебя побеспокоиться — а ты знаешь нас и доверяешь нам. Подумай о тех, кто не руководствуется строгими правилами, вроде наших. Сколько раз нужно злоупотребить силой, чтобы породить Кариесу? Или Венцита Торентского? Или Междуцарствие? Аларик знает, о чем я говорю. Правда, Аларик?
Морган нехотя согласился, хотя порой щепетильность Арилана казалась ему такой окостенелой, что того гляди — сломается. Но не стоило при Кардиеле возвращаться к старому спору. Конечно, Кардиеля еще требовалось основательно убеждать, но, в конечном счете, он тоже вынужден будет признать, что привлекать Джедаила к допросу преждевременно.
— Думаю, Келсону нужно будет сообщить о случившемся, — упрямо заметил Кардиель. — И не думаю, что это стоит откладывать дня на три-четыре, пока он не вернется. Все было прекрасно, пока мы просто беседовали об Истелине, но теперь…
Здесь хотя бы Морган мог решить вопрос по-деринийски.
— Не вся наша мощь под запретом, ваше преосвященство, — спокойно вставил он. — Возможно, что мне удастся дотянуться до Келсона, когда он будет спать нынче ночью. Для него это будет неожиданностью, но я попытаюсь. — Кардиель радостно кивнул, и Морган продолжал. — Если не выйдет, я отправлюсь в Траншу с утра, после того как осмотрю Дункана… Или вы можете предложить что-то получше, сударь? — осведомился он, покосившись на Арилана.
Епископ-Дерини покачал головой.
— Нет. Не могу. Учитывая, насколько тесно вы с Келсоном связаны, я отнюдь не удивлюсь, если твоя затея удастся. Однако я также знаю, насколько трудно образовать зацепку на подобном расстоянии и без подготовки с обеих сторон. Если не получится, мы дадим тебе время, которое потребуется, чтобы попасть туда физически.
Вера Арилана в его способности помогла Моргану притушить негодование по поводу необходимости отказаться от допроса Джедаила, но теперь, когда на ближайшие несколько часов определилось, чем ему заниматься, Моргану требовалось немного побыть одному.
Как только он удостоверился, что Дункан спит поспокойнее, и на миг проник в сон священника, чтобы сделать его еще крепче, он простился с обоими прелатами и направился к себе. Он старался не думать о том, как близко оказался Дункан от смерти, и о той беспомощности, которая одолела Дункана под действием мераши, сосредоточившись вместо этого на спокойствии, какое требовалось, если он рассчитывал добраться до короля.
