Корбал Брош продолжал топтать свой плащ ещё долго после того, как последние огоньки погасли.
Во сне я встречаюсь лицом к лицу
с мириадом своих отражений,
незнакомых и странных. Без умолку
они говорят на чужом языке,
идут по неведомым мне местам
с друзьями, которых я никогда не встречал.
Шагаю во сне по мирам,
где мне леса по колено,
а небо почти закрыто
серебряной коркой льда.
Бурым потоком ила
текут по равнине стада,
бивни, рога, копыта… Узри же! Всё это
память моей души,
миграция воспоминаний.
Во Времена до Ночи
Скворец приподнялся в седле, когда его конь перепрыгнул острый выступ, венчавший холм. С громким стуком копыт скакун вновь пустился галопом, пересёк плоскую вершину горы и замедлил шаг, лишь когда малазанец натянул поводья и снова уселся в седле. На легком галопе он подъехал к дальней стороне плато, затем резко остановился у самого края.
Бугристый, усыпанный валунами склон вёл вниз, в широкое высохшее русло реки. У его основания два разведчика Второй армии сидели на лошадях спиной к Скворцу. Перед ними дюжина пеших рхиви шагали, казалось, по полю костей.
Исполинских костей.
Скворец медленно поехал вниз по древнему склону. Он не сводил глаз с россыпи костей. Кое-где блестели огромные железные лезвия, смятые фрагменты брони и шлемы странной формы. Он видел длинные челюсти рептилий с рядами зазубренных зубов. На некоторых скелетах висели остатки серой кожи.
Из-под копыт летел щебень. Скворец подъехал к одному из разведчиков.
Мужчина отдал честь.
— Сэр, рхиви болтают — не могу точно разобрать, о чём. Что-то о десяти демонах. Кто бы ни разорвал их на части, это была жуткая тварь. Может, рхиви узнали что-то ещё, они копошились среди трупов.
Кивнув, Скворец спешился.
— Будьте начеку, — скомандовал он. Знал: они и так не дремлют, но испытывал необходимость что-нибудь сказать. Место бойни пропахло страхом, старым, однако всё же новым, и — что было куда тревожней — здесь сохранялось своеобразное напряжение, которое всегда возникает после битвы. Висит густая тишина — будто звуки насилия ещё не осели, будто они каким-то образом по-прежнему дрожат в воздухе, до сих пор раздаются…
Он подошёл к рхиви и груде костей.
Разведчики племени и в самом деле бормотали что-то.
— Мёртвые волки…
— Две пары следов, тяжёлые, но поступь лёгкая, шире чем моя рука. Большие.
— Большие мёртвые волки.
— Крови нет, да? Вонь как в кургане.
— Пыль чёрного камня. Острого.
— Сверкают под предплечьями — кожа…
— Кусочки чёрного стекла.
— Обсидиан. Далеко на юг…
— Юго-запад. Или далёкий север, за плато Лейдерон.
— Нет, я не вижу красного или коричневого. Лейдеронский обсидиан имеет жилки древесного цвета. Это Морн.
— Если вообще из этого мира…
— Демоны тут, не так ли? Из этого мира. В этом мире.
— Могильный смрад.
— Но не в воздухе. В воздухе ледяная вонь, ветра тундры и запах замёрзшего торфа.
— От волков осталось, убийц…
Скворец прорычал:
— Разведчики рхиви, уделите мне, пожалуйста, внимание.
Головы поднялись, лица повёрнулись. Тишина.
— Я хочу услышать ваш доклад. Кто из вас главный?
Они обменялись взглядами, потом один пожал плечами.
— Я могу говорить на даруджийском, которым ты пользуешься. Лучше, чем остальные. Так что на этот случай — я.
— Хорошо. Приступай.
Молодой рхиви отбросил назад сплетённые пряди обильно смазанных жиром волос и широким жестом указал на кости вокруг.
— Неупокоенные демоны. В доспехах, с мечами вместо рук. Идут с юго-востока, ближе к востоку, чем югу. — Он демонстративно нахмурился. — Побитые. Их преследуют, как дичь. Гонят. Как бхедеринов. Бесшумные преследователи, четвероногие и терпеливые…
— Большие немёртвые волки, — перебил Скворец.
— Вдвое крупнее волков, обитающих на этих равнинах, да. — Его лицо засияло от внезапного понимания: — Они как призрачные бегуны из наших легенд. Когда провидец или провидица видят свои самые сокровенные сны, появляются волки. Они никогда не подходят, всегда бегут. Все призрачные, кроме вожака, он сам из плоти, и глаза — живые. Увидеть их — большая удача, приносящая счастье, ибо в беге их только радость.
— Однако теперь они бегают не только во снах ваших ведьм и колдунов, — сказал Скворец. — И эта пробежка была куда более смертоносной.
— Охотятся. Я говорю, они как бегуны из снов. Я не говорю, что это волки из снов. — Теперь лицо рхиви снова ничего не выражало, а глаза стали похожи на глаза хладнокровного убийцы. — Охотятся. Загнали свою добычу сюда, в ловушку. Затем уничтожили. Битва нежити. Демоны из курганов далеко на юге отсюда. Волки из пыли северных зимних ветров.
— Спасибо, — сказал Скворец. Манера повествования рхиви — драматическое представление — очень хорошо передала события, свидетельницей которых стала эта долина.
От основной колонны отделились всадники, и он повернулся, чтобы их рассмотреть. Трое. Корлат, Серебряная Лиса и даруджиец Крупп. Последний подпрыгивал и болтался на муле, который, неуклюже перебирая короткими ногами, во весь опор мчался за двумя всадницами. Его тревожные крики эхом отдавались по всей узкой долине.
— Да.
Командир развернулся, глядя в упор на главного разведчика рхиви, который вместе с сородичами тоже разглядывал трёх всадников.
— Прошу прощения?
Рхиви безразлично пожал плечами и ничего не сказал.
Осыпь булыжников заставила новоприбывших замедлиться. Всех, кроме Круппа, которого швыряло в седле взад-вперёд, пока мул нёсся вниз по склону. Каким-то образом зверю удалось удержать равновесие, когда он пролетал мимо испуганной Корлат и смеющейся Серебряной Лисы, и лишь добравшись до равнины, он сбавил дикий темп и рысью прискакал туда, где стоял Скворец. Голова мула была гордо поднята, уши стояли торчком, а взгляд был устремлён вперёд.
Крупп продолжал крепко сжимать шею животного, не открывая глаз. С него литрами стекал пот, лицо пылало алым.
— Какой ужас! — простонал он. — Битва характеров! Крупп нашёл себе достойного соперника в лице этой безумной безмозглой твари! Да, он побеждён! Ох, пощади меня…
Мул остановился.
— Теперь ты можешь слезть, — заметил Скворец.
