Когда настала его очередь, Рикс поднялся с места и довольно твердым шагом прошел за подручным мэтра Кербина за загородку. Льюберт со странным напряжением прислушивался к наступившей тишине, продлившейся, по правде говоря, гораздо дольше, чем рассчитывал Дарнторн.
"Подох он, что ли?.. - мрачно думал Льюберт. - Сколько можно?.." Что именно "можно", он и сам не очень понимал. Когда пару минут спустя южанин все же закричал, Дарнторн попробовал злорадно улыбнуться – но улыбка получилась вымученной и не слишком убедительной.
Пару часов спустя проведать раненного зашел сам лорд Ирем, но южанин крепко спал и не проснулся, даже когда рыцарь поднял свесившуюся с лежанки руку Рикса и пристроил ее поверх укрывавшего южанина плаща. Глядя на "дан-Энрикса", Дарнторн отчаянно завидовал. Сам он заснуть так и не смог - мешала головная боль и тошнота. Они немного поутихли после горького, будто полынь, отвара, данного ему целителями, но исчезать совсем не собиралась. Многочасовое неподвижное лежание с окостеневшей шеей начинало все сильнее походить на пытку.
Мессер Ирем между тем ужасно удивил Дарнторна, проведя рукой по растрепанным темным волосам "дан-Энрикса".
- Как он?.. - осведомился каларийский лорд, остановив спешившего куда-то лекаря. - Скоро придет в себя?
- Трудно сказать, мессер, - честно ответил тот, взглянув на спящего южанина. - Он потерял довольно много крови, когда мэтр Кербин вытащил из-под ключицы наконечник. Само по себе ранение довольно заурядное, но если поступить, как ваш оруженосец - обломить древко стрелы и продолжать махать мечом - то есть все шансы оказаться в лазарете уже без сознания. Позвольте вам заметить, что людей такого склада иногда не нужно даже убивать - они и сами превосходно с этим справятся.
Дарнторн только поморщился. Надо же было тратить столько слов, чтобы объяснить то, что было очевидно с самого начала - Пастух просто сумасшедший. Сколько Льюберт его знал, южанин всякий раз очертя голову бросался именно туда, где его ждали самые большие неприятности. Дарнторна это всегда раздражало, но в тот вечер он почти хотел, чтобы южанин поскорей пришел в себя. После ухода лорда Ирема Дарнторн совсем извелся от безделья и от приступов внезапной тошноты и был бы рад любому обществу. Правда, он плохо представлял, как можно завязать беседу с человеком, с которым вы раньше разговаривали только для того, чтобы как можно сильнее оскорбить друг друга. Но, по счастью, когда Рикс действительно проснулся, он заговорил с соседом сам.
Посмотрев на Дарнторна так, как будто он пытался оценить, к лицу ли его недругу плотная шапка из бинтов, Пастух вздохнул.
- Значит, ты правда здесь?.. Я думал, мне это приснилось.
- Не приснилось, - проворчал Дарнторн. - Ну что? Как тебе наше первое сражение?..
- Не знаю, - отозвался Рикс, помедлив. - Помнишь, как ученики Ратенна перепились на годовщину коронации Валларикса, а потом пытались вспомнить, что случилось прошлым вечером? Я сейчас чувствую себя примерно так же. Ничего не могу вспомнить, кроме… кроме лиц тех двух людей, которых я убил.
- Понимаю, - откликнулся Льюберт, ощутив нечто подозрительно напоминавшее сочувствие. - Со мной было точно так же, когда я убил своего первого. Это пройдет.
Губы южанина то ли презрительно, то ли страдальчески скривились.
- Ты хоть сам-то себя слышишь? Я убил другого человека - а ты заявляешь, что это "пройдет". Можно подумать, что мы говорим про дождь или неурожайный год.
- Решил разыгрывать святошу?.. Что же ты тогда помчался воевать, даже не вытащив стрелу, миролюбивый наш? - парировал Дарнторн. Он ожидал, что энониец по привычке огрызнется или пошлет его к фэйрам, но не угадал. Южанин несколько секунд молча смотрел на собеседника, а потом, так и не произнеся ни слова, отвернулся от него к бревенчатой стене. Это можно было расценивать как полную капитуляцию, но, против ожидания, никакой радости Дарнторн не ощутил.
Тучи то и дело закрывали бледную луну, и тогда вокруг внезапно наступала темнота, такая непроглядная, что Льюберт не мог различить даже ушей собственной лошади.
Уклоняться от веток, нависавших над тропой, Дарнторну удавалось через раз. Но, как ни странно, за все эти несколько часов Льюбрерт отделался всего лишь полудюжиной царапин на лице и порванной рубашкой. Ехать рысью в незнакомом месте и в такую темень мог только помешанный. Но, если правду говорят, что пьяным море по колено, то и сумасшедших неприятности, наверное, обходят стороной. Конь Дарнторна не споткнулся, узкая тропа не привела к обрыву, а очередная незамеченная ветка не вышибла Льюса из седла. Когда под копытами у его вороного жеребца захлюпала вода, Льюберт шепотом возблагодарил Пресветлых Альдов и остановил коня. Сейчас ему было плевать, что даже дикий зверь побрезговал бы пить из этой лужи. В горле у Дарнторна страшно пересохло. Он присел на корточки и начал торопливо черпать воду горстью.
Катастрофа разразилась в третий день их пребывания в походном лазарете, когда Льюберт уже мог ходить без посторонней помощи, а о полученном в сражении ударе напоминало только небольшое головокружение и раздражавшая Дарнторна слабость во всем теле. Крикс шел на поправку медленнее, но он тоже начал выходить из лазарета и даже пытался разрабатывать больную руку, морщась от каждого резкого движения. Потом неуемный Рикс нашел на заднем дворе госпиталя позабытый кем-то самострел и поделился с Льюбертом своим намерением починить сломанный спусковой механизм. "Дурная голова рукам покоя не дает" - буркнул в ответ Дарнторн. А Крикс, будто не слыша, попросил - "Подержи здесь, я сейчас вправлю спусковой крючок. Будет стрелять, как новенький". И Льюберт, как дурак, держал громоздкий арбалет, слушая болтовню "дан-Энрикса" и сам не понимая, как ввязался в эту глупость. Пастух говорил с Дарнторном так, как будто бы они были обычными приятелями по Лакону. Льюберта это обескураживало - почти так же сильно, как и ощущение, что эта новая манера Рикса почему-то не вызывает в нем никакого раздражения или протеста.
Всадников, ехавших от леса, местные заметили еще издалека. Бывший в то время на дворе Дарнторн мельком взглянул на бледное и будто помертвевшее лицо сельского старосты, и сразу понял - дело дрянь.
Рикс, все еще возившийся в углу двора со своим идиотским самострелом, встал и подошел поближе. Льюберт ухватил его за локоть.
- Там такийцы! Надо сваливать.
- Что?.. - Пастух недоуменно распахнул зеленоватые глаза.
