— Пользуйся руками, ангел, — предложила Бьянка. — Врежь ему! Он заслужил это за нарушение правил.
— Бьянка, — отрезал Парис. Он оступился и упал на задницу. — Мне казалось, ты хочешь, чтобы я уничтожил его, а не наоборот.
Она моргнула, на лбу собрались морщинки.
— Я и хочу. Я только не хочу, чтобы ты обижал его. Это моя работа.
Парис провел рукой по спутавшимся волосам.
— Извини, милая, но если так будет продолжаться, я обязан буду обидеть его. И чтобы ты ни говорила, это не остановит меня. Ясно, что он не вызывает у тебя положительные эмоции.
Милая? Этот бессмертный, одержимый демоном мужчина называет Бьянку милой? Что-то темное и опасное поднялось в Лисандре, затопило его, и прежде чем он понял, что делает, он уже был рядом с воином, занеся над его головой огненный меч…чтобы удовлетворить жажду крови.
Твердая рука на запястье остановила его. Теплая, гладкая кожа. Его дикий взгляд перенесся в сторону. Бьянка, в ванне, окруженная нефтью. Как быстро она перенеслась.
— Ты не можешь убить его, — решительно сказала она.
— Потому что ты слишком хочешь его, — зарычал он. Утверждение, не вопрос. Гнев, море гнева. Он не знал, откуда он берется и как остановить этот поток.
Она удивленно моргнула, будто эта мысль никогда не приходила ей в голову, и это чудесным образом остудило его.
— Потому что тогда ты бы стал таким, как я, — сказала она. — Это будет несправедливо по отношению к миру.
— Завязывайте с разговорами и борьбой, — велел Парис. Его кулак врезался в челюсть Лисандра, отчего тот упал вдали от Бьянки. Меч, который он продолжал сжимать, оказавшись в нефти, не погас. Забавно, нефть с подогревом.
Здорово. Теперь он принял горячую ванну, как говорят люди.
— Зачем ты сделал это, черт тебя дери, — Бьянка, не дожидаясь ответа Париса, бросилась на него. Вместо того, чтобы погладить его или потрепать по волосам, она ударила его. Снова и снова. — Он бы не тронул тебя.
Парис принял избиение, не отвечая на удары.
Это спасло ему жизнь.
Лисандр обхватил гарпию за талию и прижал к себе. Мокрый, как и она, он с трудом удерживал ее. Она задыхалась, размахивая кулаками, но не пыталась вырваться.
— Я покажу тебе, как игнорировать меня, ты гнилой кусок дерьма, — рычала она.
Парис закатил глаза.
— Отправь его обратно, — приказал Лисандр.
— Только после…
Он растопырил пальцы, обхватывая большую часть ее талии. Он и радовался и ругался, что не может ощутить ее кожу из-за слоя нефти.
— Я хочу побыть с тобой.
— Ты что?
— Наедине. С тобой.
Не колеблясь, она велела:
— Возвращайся, Парис. Ты выполнил свою работу. Спасибо за то, что пытался спасти меня. Это единственная причина, по которой ты жив. Да, и не забудь сообщить сестрам, что я в порядке.
Одержимый исчез.
Лисандра отпустил ее, и она резко развернулась к нему лицом. Теперь она ухмылялась.
— Так ты хочешь побыть наедине со мной, верно?
Он провел языком по зубам.
— Тебе было весело?
— Да.
И ей не стыдно признаваться в этом, понял он. Как увлекательно.
— Верни мне облако, и я отнесу тебя домой.
— Подожди-ка. Что? — ее улыбка поблекла. — Я думала, ты хотел остаться со мной наедине.
— Так и есть. Теперь мы можем закончить наши дела.
Разочарование, сожаление, гнев сменяли друг друга на ее лице. Один шаг, второй, она приблизилась к нему:
— Нет, я не верну тебе облако. Это было бы глупо.
— Даю слово, что после его возвращения мне, я отнесу тебя домой. Знаю, ты слышишь правду в моем голосе.
— О, — ее плечи опустились. — Так мы действительно избавимся друг от друга. Здорово.
Неужели она так и не поверила ему? Или… Нет, разумеется нет.
— Ты хочешь остаться здесь?
— Конечно же, нет! — Она всосала нижнюю губу, ее веки опустились, выражение удовольствия изменило лицо. — Ммм, вишня.
Кровь…жар…
Она приоткрыла глаза, но спрятала их от него ресницами. Желание заменило все остальные эмоции, а ее голос звучал невероятно сексуально.
— Но я знаю вкус лучше.
И он тоже. Ее. Прохладная ладонь скользнула по длине его позвоночника.
— Не делай этого, Бьянка. Ничего не выйдет, — он надеялся на это.
— Один поцелуй, — умоляла она, — и облако твое.
Его глаза сузились. Как же горячо и жарко.
— Я не могу быть уверен, что ты сдержишь слово.
— Обычно это так. Но я очень хочу поцелуй и выполню свое обещание. Клянусь.
Отстаивай свои позиции. Но сложно делать это, когда его сердце стучит сильнее, чем молоток о гвоздь.
— Если действительно хочешь, то не станешь настаивать на продолжении.
Ее глаза тоже сузились.
— Это не так, ведь я прошу о том, чего еще не получила.
— Почему ты хочешь этого? — он пожалел об этом вопросе сразу, как только произнес его. Он собирался продолжить их разговор, а не закончить его.
Ее подбородок приподнялся.
— Это прощальный поцелуй, придурок, но не важно. Облако твое. Я отправлюсь домой и буду целоваться с Парисом. Это уж точно будет веселее.
Она не будет целовать Париса! Лисандр скользнул языком в ее рот, не успев убедить себя не делать этого. Его руки, уже лежащие на ее талии, притянули ее так близко, что грудь терлась об его, при каждом вдохе. Ее соски были жесткими, настоящей амброзией для него.
— От нефти, — прошептала она, — очистить.
Он все еще был в набедренной повязке, но кожа очистилась, а ступни заволокло мягким туманом. Облако стало его, но она все еще могла предъявлять разумные требования.
Бьянка наклонила голову и приняла его поцелуй еще глубже. Их языки столкнулись в страстной дуэли, а зубы клацнули друг об друга. Ее руки были повсюду, ни одна часть не осталась без ее внимания.
Прощай, говорила она.
Это все верно. Его последняя возможность прикоснуться к ее коже. Чтобы узнать окончательно. Да, он собирался увидеть ее снова, наблюдать за ней издали, ждать своего шанса избавиться от нее навсегда, но никогда бы он больше не позволил себе оказаться так близко. И он должен узнать.
Что он и сделал.
Он скользнул руками по ее телу, прокладывая путь от поясницы к животу. Там он прижал ладони, чувствуя, как дрожат ее мышцы. О Боги света и Любви. Она была мягче, чем он думал. Мягче, чем что-либо, что он когда-нибудь трогал.
Он застонал. Придется касаться еще. Он поднял руки вверх, проникая под рубашку. Теплая, гладкая, как он уже знал. Еще более мягкая и такая сладкая. Ее грудь наполнила его руки, манила попробовать ее на вкус. Скоро, сказал он себе. А затем покачал головой. Это последний раз, когда они вместе. Прощай, прекрасная грудь. Он сжал ее.
