Ознакомительная версия.
Я – чуть более терпелив, но всё-таки советую сто раз подумать. А пока спокойно вернемся к нашим баранам… прошу прощения, героям!
В то розовое утро Ходжу Насреддина разбудил настойчивый крик осла. Наглое животное старалось изо всех сил, и звук периодически достигал такого резонанса, что в старом домике сыпалась побелка с потолка. С трудом оторвав голову от подушки и наскоро набросив халат, бедный хозяин выскочил в дверь и буквально замер на месте – в его маленьком дворике стоял совершенно незнакомый осёл и надрывно, без причины орал на одной ноте: «Иа-иа-иа-иа-а!…»
– О аллах, откуда тут это серое несчастье? – буркнул себе под нос Насреддин, ещё раз продрал глаза и медленно шагнул за порог. Ослик никуда не делся, но кричать перестал. Обойдя притихшее животное по кругу, будущий мулла даже ткнул его пальцем в бок и заглянул в глаза – бок был упругим, а в глазах отражался живой укор бессмысленности бытия, то есть осел казался настоящим.
– Калитка на запоре, забор высокий, неужели ты прилетел сюда на крыльях любви, о мой лопоухий друг? – Ходжа присел на корточки и задумчиво обратился к небесам. – А может быть, это Аллах, всемилостивейший и всемогущий, услышал наконец мои молитвы и ниспослал недостойному рабу своему серое благодеяние с четырьмя копытцами и хвостом? Вах, вах, вах… видимо, мир действительно катится в тартарары, раз уж даже такой грешник, как я, удостаивается подарка свыше. Или я праведник?! Ни за что бы не подумал, но там, на небесах, виднее… Воистину жизнь то шербет, то отстой вина! Что ж, почтеннейший отец моей возможной жены будет счастлив узнать, что имущество его будущего зятя увеличилось на одного осла.
– Угу… – ровно подтвердил незнакомый голос сзади, – ибо теперь в этом доме ослов стало уже двое.
– Изыди, шайтан! – не оборачиваясь, попросил домулло. – Не порть праздник мусульманину…
– Не будем преувеличивать, о мой недогадливый друг, я не шайтан, я только учусь… Но поверь мне на слово, даже с ним у тебя не было бы таких серьёзных проблем, а я в каких-то вопросах гораздо менее сговорчив.
На этот раз Ходжа Насреддин обернулся так резко, что едва не упал, запутавшись в полах своего же халата. В дверном проеме его собственного дома, привалившись плечом к косяку, стоял рослый детина в дорогой, но мятой одежде. Голубые глаза смотрели насмешливо и чуть высокомерно, на тёмно-русых кудрях с трудом удерживалась расшитая тюбетейка, а пальцы незатейливо поигрывали мелкой монеткой: орёл-решка, решка-орёл, аверс-реверс, верх-низ… У слегка озадаченного домовладельца это невинное занятие почему-то вызвало раздражение и даже лёгкую боль в висках.
– Кто ты такой и как посмел незваным переступить порог моего жилища?!
– А где вежливое «салам алейкум, Лёвушка-джан»?!
– Ах ты нахал! Да я сейчас крикну соседей и…
– Кричи! – дружелюбно предложил голубоглазый здоровяк, одним небрежным кошачьим прыжком очутившись рядом. – Дай мне возможность собственноручно свернуть тебе шею, как излишне болтливому курёнку. Люблю превышение самообороны…
Ходжа Насреддин затравленно оглянулся – серый осел злобно прижал уши, заслоняя крупом засов на калитке. Выхода не было, домулло ощутил себя в полной власти двух отпетых негодяев… А Лев, в свою очередь, оценивающе рассматривал низкорослого толстеющего парня лет двадцати семи, с бритой головой и наркомовской бородкой. Халат не из парчи, но вполне новый, белые нижние шаровары с вышивкой, босой, узкие глазки бегают, но что приятно – страха в них нет. Скорее некоторая растерянность и удивление, но не страх…
– Ладно, слушай сюда, и, возможно, сегодня мы ограничимся одним воспитательным подзатыльником. Меня направил к тебе мой достопочтимый дедушка, да продлит Аллах его годы, аминь…
– А… так ты пришёл учиться?! – прозрел без пяти минут мулла. – Что же ты сразу не сказал, о необразованный? Твой уважаемый дед наверняка наслышан о том, что никто не читает Коран лучше меня, недостойного! Но я приложу все силы, чтобы обучить тебя грамоте, счёту, врачеванию, составлению гороскопов и даже…
– Притормози. Во-первых, у меня такое ощущение, что чистописание я и без тебя знаю, а открывать в Багдаде поликлинику с полисами медстрахования вообще дело гиблое. Видел я, как один умник на базаре лечил от зубной боли какого-то сельского простофилю – всучил ему обычную дорожную пыль под видом импортного порошка и содрал четыре монеты… С таким врачеванием только и жди, когда в тюрьму заметут. Нет, меня прислали совсем по другому делу…
– Какому же?
– Надо, образно выражаясь, насовать мух в плов вашего эмира.
Ходжа схватился за сердце и рухнул навзничь.
– Ну, это несерьёзно… это ты поторопился… это ты зря… – сочувственно прогудел Оболенский, присев и легко приподнимая несчастного за грудки. – Рабинович, подсоби!
Рабинович (а именно так беззаботный Лев окрестил украденного ослика) тут же процокал вперёд и повернулся задом, обмахивая малахольного домулло кисточкой хвоста.
– Напарник, ты уверен, что твой крик слышали соседи? Можешь дать стопроцентную гарантию? Отлично, мы сработаемся… Главное, чтобы любой честный мусульманин в районе двух кварталов в обе стороны подтвердил наличие угнанного осла на частной территории некоего Насреддина. Мешки с товарами я уже разложил в художественном беспорядке, так что осталось вызвать стражу. Или предоставим эту возможность нашему негостеприимному хозяину? Смотри, смотри, сейчас очнётся и будет лаяться…
Ходжа дернулся, открыл глаза и жалобно застонал:
– Изыди с глаз моих, злокозненный сын шайтана! Бесстыжий кафир! Бесхвостый дэв! Белая обезьяна, лишённая не только шерсти, но и мозгов! Я скорее умру, чем помыслю о причинении малейшего вреда нашему достойнейшему правителю…
– М-да… надо же, как меняются люди… – задумчиво протянул Оболенский, вставая с колен и разжимая руки. Приподнятый Насреддин опрокинулся назад, больно треснувшись затылком об утоптанную землю. – А ведь когда-то был неподкупным голосом народа, другом бедноты, отчаянным пересмешником и борцом с угнетателями. О нём слагались песни и легенды, простой люд в чайхане и на базаре рассказывал друг другу его анекдоты о глупом бае, жадном визире, трусливом султане… Люди ему верили! Возлагали большие надежды и считали честью угостить его лепёшкой, пусть даже последней в доме…
– Что ты от меня хочешь?! Что тебе вообще надо, берущий за душу злодей с лукавым языком змеи… – завизжал бедолага, вскакивая на ноги. Видимо, какая-то совесть у него ещё осталась, и мой друг решил повторить попытку:
– Имею честь представиться – Лев Оболенский! Внук и единственный наследник старого Хайяма ибн Омара. Дедуля с джинном Бабудай-Агой отправился на Канары, а меня слёзно попросил восстановить в этом городишке социальную справедливость. Велел зайти к тебе – дескать, только с твоей помощью я одолею великого эмира… Так что прошу любить и жаловать!
Ознакомительная версия.
