Горе не коснется нас здесь.
Она знала, что Хасмаль погиб, знала, что и сама она умирает. С кристальной ясностью Алариста помнила о своей жертве. Она до сих пор ощущала всем своим умирающим телом непривычную тяжесть возраста, острые боли и затрудненность дыхания. Тонкая ниточка все еще связывала ее с этой тянущей назад полубесчувственной плотью, донося отголоски поднявшейся вокруг суеты, отзвуки бурной деятельности, направленной на сохранение ее жизни. Она знала одно: телесные боли скоро закончатся, а этот танец с Хасмалем продлится целую вечность и оба они, две воссоединившихся родственных души, отправятся из места приветствия дальше — открывать бесконечные тайны этого вечного мира.
Такова была ее судьба.
Они встретились и слились в объятиях.
Один из безымянных стражей Царства Света двинулся в сторону Аларисты. Он прошел сквозь нее. Она ощутила легкое давление, почувствовала, как вокруг уплотнилось пространство, она наполнилась уверенностью и спокойствием предвидения.
Подожди , сказал ей Хранитель.
Алариста подплыла ближе к Хасмалю, слилась с ним, погружаясь в него частью себя. Она хотела, чтобы Хранитель замолчал, попыталась вынудить его отступить к воротам, через которые проникла сюда сама.
Наконец-то мы вместе , сказала она. Мы созданы для того, чтобы всегда быть вместе. Горе здесь не властно над нами. Горе здесь не властно над вами, согласился Хранитель. Но мир, который вы оставили, ожидает завершения вашего дела. Ты еще нужна там.
Хасмаль отстранился от нее, их танец прекратился.
Время, отведенное для твоего возвращения, уходит. Ты возвратишься или направишься дальше?
Алариста почувствовала, что вопрос этот отягощен знанием, которое она таила от себя всю жизнь. Она выбрала свою жизнь, выбрала путь, направила свою тропу так, чтобы она слилась с тропою ее духовного близнеца, ее возлюбленного Хасмаля. Однако тропа эта пересекалась и с другими намеченными ею путями, которых она еще не прошла до конца. Она ушла слишком рано, и если сейчас она не вернется в мир, дело ее навсегда останется незавершенным. Никто другой не пройдет ее стезей. Никто не закончит за нее выбранное ею для себя дело.
Натяжение хрупкой нити, соединявшей ее с телом, ослабло.
Она оглянулась на медлительный и тяжелый мир плоти: целительница склонилась над нею, торопливо произнося отчаянные заклинания. Тело Аларисты было еще живо: неровное дыхание вырывалось из открытого рта, глаза бессмысленно смотрели в пространство. Неужели ей предстоит вновь облечься в эту тяжесть? Неужели ей придется вернуться в мир — к боли и усталости?
Но как оставить Хасмаля?
Однако земное дело ее не закончено, и никто, кроме нее самой, не в состоянии завершить его.
Алариста протянула Хасмалю руку ладонью вверх. Он вложил в нее свои пальцы, и она ощутила, как он жаждет любви, жаждет, чтобы они соединились навечно. Он нуждался в ней не меньше, чем она в нем. Прожив друг без друга не одну прошлую жизнь, они наконец встретились. И если она сейчас вернется в свою плоть, то, возможно, ей придется вновь пройти через множество перерождений, прежде чем им удастся снова обрести друг друга. Но может быть и такое, что они разлучатся навеки, если Хасмаль или она сама собьются с пути. Души нередко попадают в зубы темных охотников Вуали, души тоже умирают. А этот чудесный момент мог растянуться на целую вечность, но мог и, оборвавшись сейчас, никогда больше не вернуться к ней.
Но никто другой не сможет сделать то, что должна выполнить она, оставаясь Аларистой. То, ради чего пришла она в эту жизнь.
Существует ли какой-нибудь способ, позволяющий Хасмалю вернуться вместе со мной? — спросила она у Хранителя.
Ты знаешь, что существует.
Она действительно это знала. Однако, представив себе тот путь, которым ему пришлось бы пройти для этого, она поежилась. Хасмаль так легко мог затеряться на этой дороге.
Милый мой, я не могу сейчас остаться здесь , сказала она.
Я знаю.
Хасмаль ласково прикоснулся к ней мыслью, и Алариста вдруг поняла, что горе властно над нею даже в этой обители света и счастья.
Будь осторожен. И жди меня.
Вечно, сколько бы ни пришлось ждать.
Алариста торопливо оторвалась от Хасмаля, скользнув вдоль нити, связывающей ее с плотью и жизнью. Времени на возвращение у нее почти не осталось: связь эта уже начинала распадаться, когда она вновь вошла в собственное тело… вернувшись во тьму, холод, к притупившимся чувствам и неизбывной боли. Легкие ожгло словно огнем, Алариста резко и неровно вдохнула и выпустила воздух из груди. Вдохнула еще раз.
Она с трудом вернулась в свою плоть — словно бабочка, вновь втиснувшаяся в недавно оставленный ею кокон. Впечатление красоты покинутого ею только что края, а с ним и воспоминания, которые она принесла с собой, в одно мгновение рассеялись, рассыпались, точно лучи света, затерявшиеся в серых клубах дыма.
Она знала, что должна совершить что-то очень важное. Знала, что Хасмаль умер. И помнила, что могла бы остаться с ним, но возвратилась.
Очнулась она в слезах.
Кейт нервно сглотнула и облизала губы. Пальцы ее прикасались к знакам, вырезанным на драгоценных камнях, и смысл их теперь был для нее очевиден. Память обо всех их комбинациях имела тысячелетний возраст и была доступна для Кейт. В первую очередь она нажала на каффел, посвящение. Рубин с этим знаком мягко щелкнул и погрузился в металл зеркала. Внутри его затеплился огонек. Зеркало дрогнуло, и с негромким шелестом от основания его вверх потекла струйка тумана, наполняя кладезь душ — углубление в центре цветка.
Пока все в порядке , заверил ее Дугхалл. Я с тобой.
Я знаю, дядя. Но…
Голос ее дрогнул.
Согласен, это ужасно.
Не то слово , призналась она.
Пальцы ее легли ньбенате, вырезанный в кровавике, и штирс, начертанный на светло-зеленом жадеите Кейт нажала на первый знак, затем на второй. И вновь оба камня с негромкими щелчками опустились внутрь, и в них засветились крошечные огоньки. Внезапно запахло жимолостью, и золотой свет пронзил столб тумана, закручиваясь вверх по спирали.
Во рту ее пересохло, ладони зудели. Она переступила с одной ноги на другую, потом обратно. Присутствие Дугхалла в ее душе утешало Кейт, однако это не могло изгнать из ее сердца ужас, рожденный чарами Драконов, оживавшими под руками девушки. Ей казалось, что она будит ото сна чудовище, способное сожрать ее сразу, как только придет в себя, не задумываясь о том, что оно делает.
