— Тот же, кем был всегда. Как и ты. Ты слишком порывист и не умеешь убирать из головы то, чем заниматься преждевременно. Мы сможем говорить о Доннервальде со знанием дела, когда вернется разведка. Фок Варзов ждет ее к полуночи и к полуночи же собирает высших офицеров. У нас имелось время. Было разумно потратить его на прояснение вещей, которые в противном случае пришлось бы отложить или до конца кампании, или навсегда, если кто-либо погибнет. Именно поэтому я настоял на том, чтобы разговор состоялся сегодня.
— Постой! — Жермон уставился на бергера как на роту выходцев. — Ты хочешь сказать, что знал про Доннервальд уже в обед?!
— Почему хочу сказать? Я это уже сказал.
Глава 6
Южная Гаунау
Талиг. Надоры
400 год К.С. 22-й день Летних Скал
1
Не будь Бергмарк, горная Гаунау по праву считалась бы царством эдельвейсов, но вариты и агмы умудрились не поделить даже цветы — странные земные звездочки, глядящие в глаза близкому небу. Мать про них что-нибудь бы да сочинила, но мать сейчас любовалась шиповником. Если любовалась... О братьях Проэмперадор Севера не тревожился совершенно, но дом в последний месяц вспоминал часто. Валмоны вступили в игру, а где Бертрам, там и дядюшка Гектор, и мать... Втроем старики заменят хорошую армию, только армии имеют обыкновение драться. И нести потери...
— Мой маршал, авангард добрался до перевалов. Полковник Лауэншельд предлагает остановиться на дневку в Таркшайде, чтобы подтянулась артиллерия и обозы. По его словам, это последнее большое поселение по эту сторону границы.
— У вас есть основания этому не верить?
— Нет...
— Мы днюем в Таркшайде. Красивые места, капитан...
Давенпорт тщательно оглядел серебристый от эдельвейсов склон, словно собираясь нанести его на карту. Капитан ждал приказа и готовился оскорбляться и скрывать свои чувства. Из живущих в ожидании обид и подначек выходят разве что полковники, да и те не из лучших.
Савиньяк убрал зрительную трубу.
— Горы, в отличие от людей, неповторимы, — процитировал он кого-то умного, чье имя вылетело из головы, и добавил уже от себя: — Они не боятся, что их не оценят или поцарапают... Свободны.
В должной мере оскорбившийся Давенпорт пришпорил безответную лошадь и умчался к Лауэншельду. Лионель вздохнул полной грудью, решил не отказывать себе в удовольствии и тоже пустил Грато галопом. На время марша разумней было определить мориска в обоз и взять себе горную лохматку, но постоянно поступать разумно способен только бергер. Когда не видит гаунау.
Неизбежные разлуки Савиньяк воспринимал с привычным бессердечием, но расставаться с Грато без веских на то причин не собирался, тем более что лошадям стало полегче. Требовать от людей и животных невозможного можно и нужно, но лишь в случае необходимости, а промедление больше не было смерти подобно, напротив. Хайнрих желал, чтобы талигойцы очистили Гаунау как можно быстрее. Лионель это понимал и отнюдь не лез из кожи вон, дабы порадовать Медвежье Величество. Этого от Проэмперадора требовали не только политика, но и здравый смысл. Четыре месяца в походе вовсю давали себя знать — армия была далеко не столь бодра, как при выступлении из Надора. Иссяк после заключения перемирия и азарт, что поддерживал во время «догонялок», которыми было не стыдно похвастать хоть перед Рокэ, хоть перед предками-маршалами.
Пока гаунау висели на плечах, люди держались, сейчас им следовало отдохнуть... И армия отдыхала, делая в день по две хорны вместо пяти и получая восемь часов на сон. Отдыхал и маршал. Собственно, только в дороге Лионель последние лет пять и отдыхал. Когда все, что от тебя зависело, сделано, новое еще не началось и ты слишком мало знаешь, чтобы строить жизнеспособные планы, можно наслаждаться конским бегом и почти свободой. Наслаждаться так, как это еще не удавалось ни одному бездельнику.
Грато радостно несся пестрым лугом, срезая дорожную петлю, а по узкой дороге ползла артиллерия. Эрмали таки умудрился остаться с прибытком, сохранив легкие трофейные пушки и даже парочку средних... Вторжение в Гаунау было затеей рискованной, очень рискованной. Риск более чем оправдался, жалованье армии и то третий месяц «платил» добрый город Альте-Вюнцель, но второй раз затевать подобное, да еще с марша, — нет, не стоит искушать судьбу. Катастрофы в Придде не ожидается, у ноймаров — тем более, так что в Бергмарк можно и задержаться. Привести потрепанные полки в порядок, позаботиться о раненых, обсудить с маркграфом дела военные и дела безумные, а потом отправить Айхенвальда с Хейлом к Рудольфу и забыть, что ты управишься с Бруно лучше фок Варзов и лучше самого регента. Коней на переправе не меняют, коней меняют на берегу.
Бьющая в лицо свежесть, стук копыт, зеленеющие склоны, дальние вершины, эдельвейсы и покой... Именно покой, потому что загадывать о будущем, не зная, что творится за перевалами, — глупость, достойная трепетного Давенпорта. Можно отдыхать, можно просто отдыхать, только почему он опять думает о матери? И о том, что все его нынешние удачи и победы не перевесят прошлогодней ошибки. Последней ошибки Сильвестра, за которую в ответе не только покойник, но и они с Рокэ и Рудольфом. Нельзя было покидать кардинала в Олларии. Живого кардинала при живых Манриках...
2
Огурцы Ричард, кажется, возненавидел на всю жизнь. Ранние огурцы, которые лупоглазый чесночник, чьего имени Дикон не знал и знать не желал, пихал в рот тем, кого брил. Можно было послать неумеху к кошкам, но обзаводиться бородой юноша не собирался. Перед дриксенцами должен предстать талигойский герцог, а не опустившийся бродяга. Ричард из последних сил терпел и брадобрея, и красную фасоль с чесноком. Привыкают ко всему. К Лаик, адуанам, кэналлийским разбойникам... Даже к бакранам с их хаблами, грязью и угощеньем из бараньих глаз привыкнуть можно, только не к плену! Плен можно лишь терпеть, делая вид, что тебе нет дела до убогих и при этом невыносимых унижений.
Рокэ пришлось проще, как и святому Алану, вокруг них была не обнаглевшая солдатня, а настоящие враги. Немного помогал старый сон, в котором Рамиро-Вешатель говорил о том, как просто не замечать королей и как трудно не думать о клопах в твоей постели. Сон оказался вещим, но даже им поделиться было не с кем, а время шло, стирая боль чудовищных открытий. Перебравшийся на северный берег Лукка отряд чего-то или кого-то ждал, а вокруг наливалось земляникой северное лето. Чесночники водили купать коней, валялись на солнце, кто-то приволок в лагерь зайчонка, тот два дня сидел в торбе, на третий обнаглел и принялся скакать между телег. Сбежать косой не пытался, Ричард тоже, но бездействие давалось со все большим трудом. Последнее лето Круга Скал близилось к вершине, и тратить его на плен было преступлением.
