Сказав это, госпожа Октар привычным жестом развернула бумажный пакет и положила в него бутыль молока и копченого лосося в промасленной бумаге. Котенок потешно извивался в руках у Агаты, упираясь лапками ей в грудь.
— Тише, тише, негодник! Подожди минутку.
— Четыре пятьдесят, — сказала госпожа Октар и протянула руку за деньгами. — А в придачу я дам вам еще один пакет — посадите туда котенка. Немножко гигиены не повредит, верно?
Агата посадила котенка в пакет. Тот укоризненно посмотрел на нее снизу вверх и растопырил свои пушистые лапки по углам. Однако выглядел он вполне довольным жизнью — пока Агата не подняла пакет за ручки. Пакет закачался в воздухе, а котенок жалобно замяукал, пытаясь удержать равновесие. Агата поставила пакет на ладонь, чтобы котенок почувствовал под собой твердую опору, и подула на него сверху, привлекая внимание.
— Шш, тише, тише, не бойся, маленький. Скоро мы будем дома.
Даже сквозь толстое дно бумажного пакета она чувствовала тепло маленьких лапок, и их невидимые милые движения напомнили ей что-то давно забытое.
— Да, скоро мы будем дома. Тебе нужно то же, что всем нам, — немножко любви. Так что пошли домой — теперь я буду за тобой присматривать.
Второй вечер подряд Агата поднималась по лестнице с надеждой в руках. Однако добравшись до своей лестничной площадки, она почувствовала, что надежда утекает из пакета и стекает в лужу на полу.
Дверь была открыта. Когда Агата отворила ее пошире, из глубины квартиры послышались мужские голоса. Она постояла, прислушиваясь. Голос мужа — она узнала его фыркающий смех, — и еще чей-то. Агата распахнула дверь и вошла в квартиру.
— Гектор, какой сюрприз! А я-то надеялась, что нас ограбили.
Стопак и Гектор сидели за кухонным столом, разделенные батальоном пустых пивных бутылок.
— Ну-у, не надо так, не надо, — проговорил Стопак. — Мы просто отмечаем одно событие — я и мой новый партнер. — И он указал бутылкой, которую держал в руках, в сторону Гектора.
— Твой новый партнер? Новый партнер! — Агата была потрясена. — Обойное дело ни с того ни с сего вдруг стало таким прибыльным, что понадобилось немного распределить доходы? Не справляешься с наплывом клиентов, да? И почему он, почему именно он? Все, что он знает об обойном деле, можно перечислить по пальцам одной ноги!
Агата выбежала из кухни и рухнула на кровать. Спальня — единственное место в доме, куда Гектор не посмеет войти.
Но он посмел. Он вошел и заговорил с ней, когда она лежала, уткнувшись лицом в подушку, с растрепанными и разбросанными в беспорядке волосами, в выправленной из юбки и расстегнутой блузке, и кипела от злости.
— На самом деле все не совсем так, как сказал Стопак.
— Гектор, уходи.
— Послушай, я вовсе не хочу тебе надоедать и все такое прочее. Просто хочу, чтобы ты знала, что мы со Стопаком не партнеры.
— Гектор, уйди, пожалуйста, — голос Агаты был приглушен подушкой.
— Ухожу-ухожу. Ты только не злись на Стопака. Он сделал доброе дело. У меня были небольшие проблемы, и он мне помог. Он дал мне работу, но я не его партнер и не претендую на долю прибыли. Ничего подобного. Это просто работа. Стопак — работодатель, я — наемный рабочий.
Агата подняла голову. Глаза у нее снова были красные и заплаканные. В последнее время, сказала она сама себе, она постоянно или расстраивается, или вот-вот расстроится. Агата убрала волосы назад в пучок, отчего блузка разошлась, показав комбинацию. Она поспешно застегнула пуговицы и оправила юбку.
— Гектор, меня не интересует, нанял он тебя или нет. Пусть нанимает хоть Ивана Грозного. Думаю, он нанял тебя, потому что Ивану Грозному предложили условия получше. Возможно, Иван Грозный примерно столько же соображает в обойном деле, сколько ты, но мне плевать. Уходи, Гектор.
— Хорошо, — сказал Гектор, — я уйду. Но тут с тобой еще кое-кто хочет поговорить.
Агата подняла глаза, ожидая увидеть пристыженную физиономию Стопака, но увидела все того же Гектора, протягивающего ей два бумажных пакета.
— Мне кажется, он хочет есть.
Агата молча взяла пакеты. Гектор некоторое время постоял, ожидая, что она что-нибудь скажет, и, не дождавшись, прибавил:
— Кстати, мы доделали ванную, — попятился и закрыл за собой дверь. Вскоре с кухни послышался звук открываемой бутылки, звон стаканов и смех.
— Чертовы идиоты! — сказала Агата и положила пакет на бок, чтобы котенок выбрался на кровать. — Ты единственный мужчина, который мне нравится. Гектор мне не нравится, потому что он плохой. Он мог бы быть симпатичным, но он такой плохой, что не нравится нам, да, малыш? А Стопак не нравится мне потому, что ему не нравлюсь я. Вот так. Нет, Гектор нам совсем не нравится!
Агата посмотрела на надежно закрытую дверь и снова потрогала пуговицы своей блузки, вспомнив, что совсем недавно они были расстегнуты, и гадая, что Гектор успел увидеть.
— А сейчас, — сказала она внезапно, — пришло время поужинать!
Она открыла молоко и смочила в нем пальцы, которые котенок с превеликим удовольствием облизал шершавым розовым язычком.
— Теперь попробуй-ка этого, — Агата оторвала полоску от копченого лосося, и котенок набросился на него, словно тигр. — Мне придется сходить в цирк за хлыстом и тумбой, зверюга ты этакая! Но не обманывайся и не строй воздушных замков. Мы здесь каждый день копченой лососиной не ужинаем. Это только в честь твоего прибытия. А завтра будет требуха из рыбной лавки.
Агата дала котенку еще несколько кусочков, а потом, решив, что копченый лосось слишком соленый и котенку захочется пить, снова дала ему облизать молоко с пальцев.
Хлопнула кухонная дверь, голос Гектора прокричал что-то вроде «Хватит пить чертово пиво!», а потом что-то о «Трех коронах». Заскрипели стулья, захлопнулась входная дверь, и стало очень тихо.
Агата взяла котенка на руки и легла на кровать, усадив его себе на грудь. Когда она стала почесывать его за ушком, он замурчал, словно маленькая мохнатая кофемолка. Так они и лежали: он мурлыкал, она чесала его за ушком. Она чесала его за ушком, он мурлыкал. В конце концов они незаметно и тихо уснули, и Агата проспала бы до самого утра, если бы котенок не написал на шторы и не стал царапать ковер, пытаясь закопать следы содеянного. От этого звука она и проснулась.
Агата вскочила с постели, отчего на пол посыпались обрывки промасленной оберточной бумаги и рыбья чешуя.
— Ах ты, гадкий котишка! — воскликнула Агата, и котенок поспешил укрыться под кроватью. Агата понятия не имела, что делать, когда кошки писают на шторы. Вот бабушка наверняка знала. У нее бы тут же нашлось какое-нибудь подручное средство: уксус, очистки репы, пищевая сода или еще что-нибудь в этом роде. Однако Агата твердо знала, что нельзя просто оставить это пятно сохнуть. Она сбегала на кухню и вернулась с чайником холодной воды, которую и вылила на пятно. «Вот теперь пусть сохнет. Хуже точно не будет», — подумала она и взглянула в окно. За окном был вечер. Агата посмотрела на часы: почти половина десятого. Мама Чезаре! Агата надела туфли и выбежала из квартиры.
