Марк бессильно покорился: его хватило только на то, чтобы поднять взгляд к небу. Было больно видеть в Меллине орудие врага, но куда больнее — почувствовать трещину, которая все это время их разделяла.
«Мы чужие друг другу!» — ударила до боли, до судорог очевидная мысль.
— Давай забудем обо всем, — она приложила ладони к его щекам и потянулась к нему губами. — Не будем больше говорить об Амарте. Будем говорить только о нас.
Голос ее стал тих и мягок. Марка снова повлекло к ней, но теперь уже все его нутро кричало: «Остерегайся! Остерегайся!» Страсть, некогда заглушавшая в нем все другие чувствования, вызвала страх и тревогу.
Он отдернул от нее руки и отшагнул назад.
— Меллина, прости, но я должен тебе сказать…
Она вздохнула с плохо скрываемым разочарованием на лице:
— О, только не сейчас!
— Это очень важно. Пожалуйста, выслушай, — почти умоляюще сказал он.
Она промолчала, и Марк воспринял это как знак согласия.
— Ты, наверное, слышала о войнах аделиан с силами тьмы. Слышала о даймонах, о Темном Владыке Падшего города Хадамарте…
— Меня не интересуют амархтонские божества, — сказала Меллина с раздражением. — Истории о вечной войне света и тьмы порой интересны, но они — всего лишь миф.
— Я говорю не о мифах, а о жизни. На юге готовится война за освобождение Амархтона. Это реальная война. Мы все вовлечены в нее.
— Власти Мелиса живут в мире с властями Амархтона.
Меллина отступила от него и заговорила уже с чувством отчуждения:
— Мы были с тобою в Роще дриад. Нам было чудесно вместе. Я была счастлива с тобой, будь ты аделианином, жрецом или магом. Если боги подарили нам любовь, то почему мы не можем принять этот дар?
— Мы любим друг друга, это правда. Но я хочу, чтобы ты стала по-настоящему счастливой. А это нечто большее, Меллина. Пойми, жизнь не состоит из одной любви. Кроме нее, в жизни каждого есть цель, призвание, для которого человек и появляется на свет. Я хочу, чтобы Путь истины открыл тебе глаза. И ты поняла, для чего пришла в этот мир, к чему призвана…
— Ты говоришь об учении, обыкновенном учении! — вскрикнула она со слезной ноткой в голосе. — Какое учение может быть выше любви?
— Это не учение. Это жизнь, — произнес Марк и замолчал, не зная, что говорить дальше и как выйти из этого тупика.
Они чужие друг другу.
В одно мгновение спали последние чары — он окончательно увидел все то, что так красиво прикрывало любовное влечение. У них разные цели, разные убеждения и разное отношение друг к другу. Хуже того, в действительности их взгляды на жизнь, их внутренние ценности были не просто противоборствующими — они были взаимоисключающими. Они просто не смогут уживаться вместе. Ему придется каждый раз раздирать себя на части, выбирая между нею и своей совестью, терзать себя и мучиться, видя, какой беспутной жизнью она живет. Они не будут доверять друг другу. Его будет снедать мысль, что она изменяет ему на своих празднествах страсти, а принимать в них участие самому — значит, предать свое призвание и самого себя.
Но нет, есть и другой путь! Если свершится чудо и он сумеет убедить ее изменить свою жизнь — вот тогда действительно ничто не сможет их разлучить!
— Меллина, пойми, между нами стоит огромная преграда — это не разница в учениях, в которые мы верим, это разные образы жизни…
— Ну и что? — оборвала его Меллина, тут же перейдя в наступление. — Мы любим друг друга, разве этого не достаточно? Какие преграды? Любовь — вот что главное! Что с того, что у нас разные взгляды на жизнь? Любовь все превосходит.
— Если это вечная любовь, а не мимолетная. Эмоции пройдут, а что будет дальше? Наши несогласия перерастут в непонимание: мы начнем ссориться, грызться…
— Какая разница, что будет потом? Мгновение — оно прекрасно! Почему нам не задержать его? Ведь жизнь и состоит из таких мгновений! Цени то, что имеешь сейчас!
Марк покачал головой.
— Я не верю, что тебя устраивает минута удовольствия, за которой придут годы сожалений и боли. Но я верю в жизнь, которая состоит из постоянных времен радости — проходит одно, начинается другое.
— Что может быть прекраснее чувства вечной страсти? — выпалила Меллина, вкладывая в свои слова всю пылкость своей натуры. — Мы можем каждый день встречаться в удивительных уголках Мелиса и наслаждаться любовью. Это же прекрасно!
— …И чувствовать, как нас разделяет внутренняя пустота? Чувствовать, что наши истинные желания не объединяют нас? Нет. Прекрасно — когда мы живем и дышим одной целью. Когда наши внутренние миры соединяются в одно горячее чувство, когда наши сердца бьются в единстве. И новое утро приносит не горести «как нам жить дальше?», а радость жизни — ощущение того, что мы живет одним и верим в одно.
Глаза Меллины заблестели слезами:
— В Мелисе тысячи людей разных учений живут вместе. Их объединяет любовь. Они могут почитать разных богов, но это не мешает им любить. Все так живут, все наслаждаются любовью. Разве аделиане не могут наслаждаться тем, чем наслаждаются все другие?
— Могут. Но та любовь, о которой ты говоришь — она поверхностна. Люди наслаждаются этим, чтобы прикрыть пустоту, потому что не видят ничего лучшего…
— А если я не хочу лучшего? — воскликнула Меллина. По щеке ее побежала слеза. — Я хочу быть как все!
— Зачем, зачем тебе быть как все, если ты для меня единственная? Ты уникальна, твоя душа богата. Веря в то же, что и я, ты ничего не потеряешь. Ты найдешь себя, найдешь, для чего тебе даны твои таланты, увидишь свой путь. Не общий путь толпы, делающей из тебя рабыню обычаев и настроений общества, а свой личный путь. Увидишь, что жить, исполняя свое призвание, несравненно лучше, чем жить однодневными удовольствиями. …Не плачь, прошу тебя. Я очень тебя люблю…
Меллина утерла слезы и печально отвела взгляд в сторону:
— Какие-то принципы, какое-то призвание. В мире, который я знаю, все проще и понятнее. Никаких запретов, никаких предписаний. Твое учение грубое и жестокое. Неужели твои боги так немилосердны, что противятся нашей любви?
— Мир, который ты знаешь — это мир интриг, коварства и подлости. Ты видела Амарту, видела серых магов, видела многих других людей. Ты лучше меня знаешь этот мир. Жить в согласии с окружающими до тех пор, пока это выгодно, а если нет — устранять других и отстаивать себя — вот принцип этого мира. А учение, которым я живу, совсем не жестоко. Оно открывает глаза на то, кем ты есть. И я знаю, что Бог, в которого я верю, хочет видеть тебя счастливой. Как и я.
Меллина задумалась, глядя куда-то в траву. У Марка все внутри горело, он был взвинчен и напряжен как на турнире Светлой арены, а сейчас и вовсе затаил дыхание. Похоже, в ее сердце идет борьба. Она думает, выбирает, колеблется. Всей душою желая ей помочь, Марк не смел сказать и слова, опасаясь чем-то помешать…
