Драконица посмотрела на него, потом на Дайне.
«А вот маги точно стали лучше», — сказала она.
— Не окажешь ли честь кое-что объяснить нам? — по обыкновению учтиво, осведомился Нумэр. — Мы совсем не ощущали твоего присутствия. Иначе мы бы ни за что не стали беспокоить тебя.
«А вы меня и не беспокоили, — сказала ему драконица. Ее алые глаза обратились на Афру. — И не ты меня потревожила, маленькая мать. Я выплела слои своих защитных заклятий таким образом, чтобы меня не смог найти никто из моих соплеменников. Они веками надоедали мне бесконечными требованиями и вопросами, и в конце концов я решила скрыться от них. Мне просто хотелось поспать — долго и сладко. Но я так заговорила свои препоны, чтобы за ними могла надежно укрыться преследуемая мать или беременная. Малышка, я даже спящая была рада тебе».
И ее голова на длинной шее мягко обтекла Афру, чтобы поближе присмотреться к Удаю. Не очень понимая, как быть, Афра чуть отодвинулась, чтобы драконице было удобней разглядывать ее сына.
«Ты само очарование, маленький человечек», — сказала драконица.
Удай заагукал в полном восторге, как будто правда что понял.
Потом драконица выпрямилась, чтобы заново обвести глазами всех нас.
«На самом деле, — сказала она, — меня разбудила эта юная драконица. Когда она в самый первый раз проникла сквозь мои магические барьеры, я начала пробуждаться. Я стала разоружать свои старые щиты и понемногу разрушать скорлупы, в которые заковало меня время. Успело миновать две тысячи солнечных циклов с тех пор, как ее род разговаривал с моим. Более того, она так молода! Я опасалась, не пленили ли ее вы, двуногие существа. В прошлом вы себя уже запятнали этим».
Ее взгляд был так суров, что жители деревни, начавшие было мало-помалу подниматься с колен, снова попадали. Солдаты за спинами Нумэра и Дайне стучали зубами.
«И никакая я не пленница, — сказала я ей. — Дайне и Нумэр… — Мысленно я сопроводила их имена образами и голосами, чтобы опаловая узнала, кто где. — Дайне и Нумэр — мои родители! В смысле, приемные! С разрешения моего племени! Дайне пыталась спасти мою мать-драконицу, и та, умирая, оставила меня на ее попечении. Мне очень неплохо живется среди людей, так что не беспокойся!»
Прекрасное, величественное существо обратило на меня взгляд изумрудно-рубиновых глаз.
«В мое время драконьи недоросли не бывали такими нахальными». — Ее мысленный голос потрескивал, как воздух в грозу.
«А я не те драконьи недоросли, которых ты знала, — ответила я. — Ты сама говоришь, что целых две тысячи лет не разговаривала с драконами моего племени!»
Мне показалось, я расслышала ее вздох. Она подобрала осколок оранжевого камня фута три толщиной и задумчиво посмотрела на него.
«Похоже, я проспала несколько дольше, чем рассчитывала. Но я ничему уже не рада была от усталости и скуки», — сказала она.
«Тогда пошли с нами, — предложила я ей. — Вот уж точно скучно не будет!»
— Котенок… то есть Небопеснь, имеет в виду, что это ей скучно не будет, — заметил Нумэр. — А впрочем, после такого-то долгого сна, может, тебе и правда самое время немного размяться?
— Нумэр!.. — Дайне дернула его за рукав. — Люди в городе… да вообще всякие люди! Если с нами будет дракон… настоящий большой дракон… если люди все время будут видеть ее…
Я так и поникла. Драконица успела понравиться мне. Ну и что, что старая и высокомерная. Она была такая красивая. И даже смешная немного. И тем не менее Дайне была права. Если уж народ даже от меня с визгом шарахался… Что будет, если увидят ее?
«Мои дети перестали нуждаться в моей заботе задолго до того, как я отправилась спать, — сказала драконица. — Помнишь, как я показала тебе картины иного времени, крылатая малышка? Когда эта земля была вся в зелени и по ней бродили огромные звери? В то время я последний раз была счастлива… — Я некоторым образом ощутила, что она обращалась ко мне одной. — Я не хочу и ни за что не стану отбирать тебя у этих двуногих, которых ты называешь родителями. Но я с радостью отправлюсь путешествовать вместе с вами, если вы не будете против».
Я с писком бросилась к ней и обвила ее передние лапы. Оплавленный камень ее тела источал дивную прохладу. Она смотрела на Дайне и Нумэра.
«Умения каменного дракона зависят от того, с каким камнем он в родстве, — сказала она, снова обращаясь ко всем. — Мы, опаловые, — властелины кажимости, иллюзии и невидимости. Вот почему мои волшебные барьеры продержались так долго».
Я вдруг обнаружила, что, продолжая ощущать ее, больше не могу ее видеть. Никто больше не видел ее! А потом я и осязать ее перестала. Я заверещала, рассылая во все стороны свою силу, пытаясь ее отыскать.
Она появилась столь же внезапно, как и исчезла, только уже не рядом со мной, а подле Афры и Пегого. Афра так и подпрыгнула, Удай разревелся. Пегий воинственно заложил уши. А деревенские сообразили: пришло время удирать без оглядки.
— Вот так чудо из чудес, — с улыбкой проговорила Дайне. — Исчезать среди бела дня, ну и ну! — И посмотрела на Афру. — Так как, говоришь, тебя зовут?
— Я… Афра. А это Удай, — одним глазом поглядывая на драконицу, ответила женщина. — Твоя маленькая питомица, она… она заботилась о нас. — Она указала на меня, потом на Пегого. — И лошадка…
— Котенок — драконица, — подходя к ней, пояснила Дайне. — Мать назвала ее Небопеснью, но до этого имени ей еще расти и расти. Лошадку зовут Пегий, он возит Нумэра… Вижу, Котенок решила, что тебе подойдет кое-что из моих вещей. Вот ведь проказница… — Она приобняла Афру за плечи, потом повернулась к драконице. — А как зовут тебя, величественная?
Драконица посмотрела на Дайне, потом на меня и спросила о том, что ей показалось более важным:
«Почему это дитя не говорит с тобой мысленной речью, как со мной?»
— Она для этого слишком юна, — ответила Дайне. — Так сказали нам ее родичи. Бедняжка с ума сходит от своей немоты. Мне даже кажется, это единственное, что не устраивает ее в жизни среди людей. Ей так хочется побеседовать с нами, а она не может!
Драконица — называть ли мне ее родственницей? Считать ли предком? — повернулась к каменной выемке, что две тысячи лет служила ей постелью, и стала рыться в камнях, разбрасывая валуны.
«На языке моего народа меня называют Кавит… Ага, вот оно. Съешь-ка это, маленькая Небопеснь».
Она повернулась ко мне, и я увидела, что Кавит протягивала мне одну из своих отпавших чешуек, поблескивавшую на солнце.
«Такая красивая, — возразила я. — Жалко ее есть!»
«Ешь!» — велела Кавит.
Я повиновалась.
— Не научишь ли меня, как ты это проделала? — спросила Дайне, обращаясь к Кавит.
