— Посмотрю. На какой срок… — наемница задумалась на пару мгновений. — Всего на день, я думаю… Хотя нет, пусть будет три дня.
— И пусть будет немного ниже цена, — шепнул хозяину Кайса. — Человек странствующий, она еще не раз в столицу заглянет — будет знать, куда идти.
Тоннту вздохнул и покачал головой.
— Кому другому, господин Элле-Мир, отказал бы! Но вы ж тогда… А, кстати, не знаете, с чего это Керра про медведей тогда твердила?
— А… Так откуда мне знать, что там после вселения квирра-то привидится? — Кайса еле вспомнил, о чем это говорит хозяин двора.
— Странно как-то, — почесал затылок Тоннту. Может, он и спросил бы еще что-то в том же ключе, но Риннолк сообразительно встряла в разговор:
— Посмотрим комнаты? Мне одна нужна.
— Пойдемте, пойдемте, госпожа… — Тоннту перевел взгляд на девушку и засуетился, ища в карманах нужные ключи.
— Риннолк. Из Шермеля.
— Ого, аж с Пограничья к нам, ну и дела… — хозяин с каким-то новым интересом покосился на Кайсу. — Ну, на втором этаже есть пара комнат и на третьем…
— Договоришься насчет завтрака? — оглянулась Риннолк, уходя за Тоннту.
— Конечно.
— Господин Элле-Мир, про завтрак на кухне скаж… А, ну вы и так все знаете…
В саму кухню Кайса, разумеется, заходить не стал — специально для постояльцев Тоннту сделал в стене, отделяющей кухню от главного зала, что-то вроде большого окна с прилавком, чтобы никому не приходилось дожидаться хозяина, если он куда-нибудь отойдет, ну и чтобы приятные запахи беспрепятственно проникали в зал. Керра при виде барда смущенно улыбнулась и приветливо махнула рукой. Кайса мысленно порадовался, что женщина сама не верит в то, что ей привиделось в тот момент, когда квирр покидал ее тело. А привиделась ей, очевидно, вторая сущность Кайсы…
— День добрый, господин Элле-Мир, — женщина невольно поправила на шее бусы. Те самые, сине-желтые. — Ох, и многим же я вам теперь обязана…
— Да что за ерунда, — отмахнулся бард. — По правде говоря, Тоннту и сам бы справился — он же амулеты не зря купил. Просто у меня как раз под рукой оказался один подобный.
— Скромник, — усмехнулась Керра и едва удержалась, чтобы не взъерошить барду волосы. К таким вот молодым, уверенным и беззаботным она была почти по-матерински заботлива и тепла, даром, что парень в свои двадцать два-двадцать пять исходил полстраны и приглашался в королевский дворец. — А у нас сегодня капуста, и каша, и пироги с рыбой, и суп еще…
— А у меня для вас новый постоялец, с Тоннту комнаты смотрит, — похвастался Кайса, прерывая перечисления хозяйки.
— Еще десятерых приведешь — возьмем в долю, — усмехнулась Керра. — В общем, зная тебя и чтоб порадовать нового постояльца, несу пироги! Аппетит-то хоть у приведенного нормальный?
— Здесь будьте спокойны, — заверил Кайса, высыпая монеты из кошелька, чтобы расплатиться заранее.
И не обманул. Керра даже подмигнула барду, унося пустые тарелки, — мол, почаще б таких милых девушек приводил. Риннолк и вправду была мила, улыбчива и почти беззаботна, легко завоевав симпатию Тоннту и Керры. От глаз барда между тем не укрылось, что хоть ела она по-военному быстро, но ножом и вилкой пользовалась легко и привычно, а маленькую чашку с эффе держала за ручку аккуратно, двумя пальцами, изящным движением поднося ко рту. Наверняка благородного происхождения — возможно, самый младший ребенок, ничего не наследующий. Такие, не имеющие ничего, в общем-то, кроме своего имени, нередко подавались на Пограничье. Самые гордые отказывались от всякой связи с родными, называясь другим именем. Риннолк… Кайса задумался. Где-то он явно читал что-то такое… В "Природе радуги"? Там в самом начале упоминались мифы, связанные с этим явлением, — что-то про ведьм, колдующих в лесах, и маленьких человечков в шляпах с перьями сороки. И еще там был интересный персонаж под именем Кинлэ тиа Риннолкас — Терновниковый Король, к которому периодически обращались герои легенд.
— "Терновник"… Забавное прозвище, — Кайса отпил успевшего остыть, но все равно вкусного эффе и внимательно взглянул на девушку.
— Имя, — не моргнув глазом, ответила та. — И вправду забавное.
"Если и врет, то очень умело, — недовольно подумал Кайса. — Хотя мне действительно ни к чему ее имя…"
Интересный человек попался ему на пути все-таки. Такой, что при всех положительных моментах знакомства, легко решится его с этого самого пути столкнуть. Кайса неожиданно почувствовал себя персонажем старой сказки, героем из тех, которые идут на сговор с нечистью, чтобы добиться чего-то важного. Только чего ему нужно будет добиваться и при чем здесь наемница, Кайса еще не знал. Но уже было интересно — а это завораживало.
Постепенно они разговорились. И в процессе болтовни ни о чем выяснилось, как всегда, достаточно много, чтобы сделать определенные выводы. На этот раз выводы заключались в том, что будь оба еще немного более упрямые и менее миролюбивые, то из них вышли бы замечательные во всех отношениях враги. Не смертные, не кровные, но вполне серьезные и опасные, из тех, что не балуются взаимными шпильками и дуэлями "до первой крови", а бьют сразу, незатейливо и наверняка — в ухо или челюсть, в принципе не желая разговаривать ни о чем. Непонимания брали свое начало в образе жизни наемницы и тайного офицера и заканчивались в совершенно пустяковых спорах, например, о погоде.
— Риннолк, а ты любишь мед? — вопрос все-таки вырвался, Кайса мысленно обозвал себя идиотом, но все-таки заинтересованно поглядел на девушку.
— Да, — пожала та плечами.
"Ну, хоть в чем-то у нас вкусы совпадают", — удовлетворенно подумал бард.
— Кайса… — наемница немного помолчала. — Ты… Споешь сегодня?
Элле-Мир повеселел еще больше и кивнул. Тренировки тренировками, и приказы приказами, а свою лютню он пока ни на что не готов променять.
Утром Риннолк оторвали от важного дела.
Проснулась она, к слову, в прекрасном расположении духа, что было ей крайне несвойственно. Повлияли спокойная обстановка недавнего вечера, приятная музыка и голос, очевидно, — наемница накануне заснула за столом, под какую-то очень долгую балладу. Хорошо, что бард не заметил — сидела Риннолк в самом дальнем и темном углу, за спинами слушателей, а по окончанию выступления, когда и музыка, и голос исчезли, дав место привычному людскому гомону, мигом проснулась — чтобы уйти и досмотреть сны уже в нормальной постели.
Комната, ею снятая, была просторной и светлой, с сундуком для вещей, полками на стене, столом, парой стульев и кроватью. Особенно, как это ни удивительно, Риннолк обрадовалась зеркалу, и после долгого разглядывания собственного отражения пришла к выводу, что надо бы подстричься. Потому что недлинные в общем-то, всего до плеч, волосы, тем не менее, доставляли наемнице дополнительные хлопоты, каждое утро превращаясь в воронье гнездо, распутывать которое, как всегда, не было никакого желания. И вот, намочив волосы и попросив у Керры ножницы, шермельская наемница успела расстаться почти что с половиной шевелюры и как раз собиралась подравнять челку, как в дверь постучали.
