- Почему же никто и никогда не подозревал Дени?
- Тут важен психологический аспект. Члены семьи не могли всерьез рассаматривать подобную версию - это казалось откровенной глупостью! Конечно, разговорчики ходили, но как-то между прочим. Мы все в той или иной степени уверены, что монстр прячется в одном из нас. Скорее всего в Марке_ Но вслух заявить, что наш отец является носителем этой дряни, которая руками Гидры совершила столько преступлений - это было слишком. Ты, должно быть, помнишь, что все Ремиларды включая Дени прошли сканирование на окс фордском метапсихическом детекторе лжи. Нам всем просветили мозги, и в конце концов было установлено, что все Ремиларды чистенькие как овечки. Это, знаешь ли, здорово успокоило страсти, хотя уже в ту пору было известно, что появление этого чудовища вполне могло быть следствием душевного расстройства, вызванного какой-нибудь тяжелой психической травмой. В таком случае подобная проверка ничего дать не могла. Ведь знаешь, как бывает - можно поверить в то, во что очень хочется верить.
- У меня неделю голова разламывалась после той промывки мозгов, - признался я и вновь наполнил стакан. - Как ты поступила со всей этой кучей дерьма?
- Я обратилась к Генеральным инспекторам на Консилиум Орбе. Они меня выслушали и ответили, что ничего предпринять не могут. То есть просто не знают, что делать с этой, как ты выразился, кучей. Потом они передали все материалы в руки Страдающего Сознания. Тот тоже заткнулся - до сих пор ни ответа, ни привета. Очевидно, это молчание следует понимать так: раз Фурия пасется в мозгах кого-то из Ремилардов, пусть они сами и изгоняют ее.
Это была интересная новость! Выходит, Фамильный Призрак решил умыть руки! Хорошенькое дельце. Тут меня и осенило: сами так сами.
- Мы можем привлечь к поискам Джека и Доротею. Она скоро станет членом нашей семьи.
Анн приняла это предложение без особого энтузиазма.
- Стоит ли посвящать их в семейные тайны? Фурия, конечно, не сможет проникнуть в их сознание, но может узнать об этом, выведав секрет у кого-то из нас. Например, у Марка.
Я опешил. Возражение было_ как помягче сказать_ не совсем логичное. Ну, да ладно_
- Насчет Марка, - вслух сказал я, - можешь не сомневаться. Он признался, что в последнее время его донимают сны. Я бы определил их как далеко не безопасные. Фурия призывает его присоединиться. Точно также, как это было с Доротеей.
- И со мной, - сказала Анн.
- Toi aussi? Ah merde - ? a c'est le comble![23]
В этот момент меня впервые кольнуло подозрение: а не лжет ли Анн? У меня даже дыхание перехватило, и словно железные пальцы сжали мне грудь.
Между тем она продолжала.
- В первый раз это произошло, когда у меня только-только зародились смутные подозрения насчет Дени. Фурия явилась ко мне в образе Афины Паллады - сны, надо признаться, были захватывающие. Она начала склонять меня к тому, чтобы я полностью доверилась ей и помогла бы сотворить иную реальность.. Короче говоря, она попыталась проникнуть в мои мозги. - Анн пригубила из своего стакана. - Это случилось в 2054 году, как раз когда Земля была окончательно освобождена из-под опеки Галактического Содружества.
- Выходит, это случилось за восемнадцать лет до того, как подобное предложение было сделано Доротее?
- Возможно. По-видимому, у нее и у меня были какие-то качества, делавшие нас удобными носителями для Фурии. В моем случае эта дрянь приняла образ древней богини, которой я когда-то восхищалась. Действовала она тонко, исподволь обращала в свою веру. Роль мне предлагалась важная - издали направлять действия Гидры. От меня требовалось согласие стать орудием Фурии, в этом случае мне позволялось покорить весь мир. То есть, с одной стороны, мне предлагалась безграничная власть, с другой - тех же размеров рабство. Знал бы ты, дедушка, какие страстные споры мы вели!.. В какой-то момент, это случилось в разгар самого ожесточения, я внезапно прозрела и поняла - никакая это не Афина, а Фурия. Я отказалась сотрудничать в деле установления Второго Галактического Содружества. Это далось мне нелегко. Я тяжело заболела и едва не лишилась рассудка. Позже, когда я кое-как оклемалась, мне пришло в голову, что Афина является любимой дочерью Зевса и что она появилась на свет в полном облачении и вооруженная до зубов сразу из головы небожителя. Мудрая, непобедимая дева, всегда занимавшая место по правую руку от отца и даже носившая его чудесный щит и имевшая право использовать божественную молнию для восстановления справедливости.
- Помню, ты всегда держала на рабочем столе статуэтку Афины.
- Точно. Она служила мне примером. Образцом, по которому следовало жить. А кто же Зевс? Ясно, что мой знаменитый папаша, чьим выдающимся умом я восхищалась.
- Это понятно, - согласился я. - Аналогия здесь самая простая. Что-то из архетипов Юнга_
- Я пришла к такому же выводу. Конечно, в моей догадке нет и капли логики, но именно тогда я окончательно уверилась, что папочка - единственная подходящая кандидатура для Фурии.
- Есть еще какие-нибудь соображения? Факты?.. - Я тупо смотрел в свой пустой стакан: на донышке еще оставались несколько капель виски. Теперь самое время сделать вид, что я налакался сверх всякой меры. Эта мысль будоражила меня - нельзя упустить случай узнать подробности.
- Это касается психики Дени, - ответила Анн. - Болезнь, которую профессионалы называют диссоциирующим ментальным расстройством, почти всегда возникает вследствие сильнейшей психической травмы. Наведенная порча обычно отличается исключительно болезненным сексуальным аспектом. Причинить боль может кто-то очень - например, человек, на которого была обращена любовь и который предал больного. Подобная травма со временем усугубляется - тем более если эта ситуация то и дело повторяется и превращается в бесконечную пытку. Тогда-то и появляется чувство вины - как возможное объяснение, почему именно с тобой происходит все это. Одновременно начинается поиск дьявольской силы, которая крутит и вертит человеком, как захочет. В результате наступает так называемая дискразия личности, то есть раздвоение_ Единственный из Ремилардов, который полностью подходит к этому сценарию, это Дени. И его жертвы_
Свет жуткой истины замерцал перед моим мысленным взо ром. Я поднял голову, наши взгляды встретились.
- О Боже! Брат!.. Дон!.. - с трудом выговорил я.
Некоторое время мы молчали. Наконец я произнес:
- Помнится, чуть ли не с рождения Донэтьен его обижал и побаивался. Однако он никогда бы не осмелился_ Только не над собственным сыном! - Я замолчал, придавленный обрушившейся на меня ужасной догадкой. - Может, поэтому он так пил?
