— А разве не боги создают их?
— Нет, не боги. Открою тебе ещё одну большую тайну. Мы лишь скульпторы, которые лепят из готового материала новые формы, облекая их в плоть.
— А…, - но новый вопрос так и остался не высказанным, потому что ладонь накрыла мои губы. Аморан покачал головой.
— Не сейчас, для этого ещё не пришло время. Сначала нужно привести сюда третьего и это должна сделать именно ты, Осень миров.
— Так меня называли Яван и Акир, а теперь ты.
— Мы знали, что ты появишься, когда Плеяда вступит в период зрелости и увядания. Осень придёт в миры и решит, каков будет исход, вернётся ли мироздание к стабильной жизни или канет в небытие. На самом деле, так тебя первыми назвали не эльф или маг, а тот, кого ты ищешь — Плоть. Для него ты единственная ценность, самое большое желание. Плоть одержим Душой, как только ты окажешься с ним рядом, сама поймёшь, насколько сильно вас тянет друг к другу, даже буквально.
— Сомневаюсь, что смогу ответить ему. Я многое узнала и поняла, но не простила! Хочу плюнуть в лицо этому загадочному кукловоду, а может и дать хорошенько ногой под дых! — в голове рождались сотни самых кровожадных способов расплаты, но Аморан лишь рассмеялся и, утирая слёзы, сообщил:
— Пока не получится, у него нет ни лица, ни тела вообще, так что плевать некуда.
— А имя то хоть у него есть?
— Его знаешь только ты, — давясь от смеха, огорошил Аморан.
— Ты уверен? Что-то не припоминаю. Минуточку, ты что издеваешься? — воинственно подбоченясь, предположила я, чем вызвала новый приступ смеха.
— Наше время истекло. Послушай внимательно! Он находится за гранью, но был рождён в Плеяде. Чтобы попасть на нашу сторону ему нужно, чтобы ты назвала имя и позвала. Душа призовёт Плоть и лишь тогда они воссоединятся с Магией как триединство. Прости, но сказать более этого не в моей воле.
— Как это всё? Напустил тумана, а теперь сообщаешь, что снова до всего придётся доходить самой! Ну что за дурацкая привычка!
— Тебе нужно возвращаться на Мотейру. Прямо сейчас или остаться тут навсегда. Я разрываюсь между желанием и необходимостью, — вдруг грустно сказал Оракул.
В зелени родных глаз застыла такая тоска, что я кинулась к нему на шею, позабыв о вопросах. Резкие слова застряли в горле, а им на смену пришёл страх. Я до паники боялась возвращаться в своё растерзанное тело!
— Снова боль! Аморан, пожалуйста, не гони меня!
Я забилась в истерике, сжимаемая стальными объятьями. В глубине души мы оба знали, что никуда не деться и возвращение неизбежно. Но я продолжала малодушно цепляться за шею Аморана и боялась разжать руки. Сердце уходило в пятки от перспективы снова в полной мере ощутить себя полумёртвым скелетом.
— Тебе нужно просто сделать первый вдох, Паулина, — попытались успокоить меня, но безрезультатно. Паника накручивала обороты, и я находилась на грани исступления.
— А потом что?!
— Ты мне веришь? — обхватив заплаканное лицо ладонями, строго спросил Аморан, и я застыла, как кролик перед удавом, потерявшись в его взгляде.
— Да, — выдавила я.
— Тогда смелее! Всё будет хорошо, просто сделай первый вздох.
— Мы ведь увидимся? Скажи это, — как сомнамбула прошептала рыжеволосая девчонка.
Мне известен ответ, но отчаянно необходимо его услышать. Губ коснулся нежный поцелуй, но и он растаял. Мы прощались, снова расставались, чтобы продолжать свой путь друг к другу. Голова шла кругом от безумия вокруг нас.
— Наша следующая встреча будет последней, чтобы уже никогда не расставаться. Слышишь меня, Душа? Мы расстаёмся в последний раз! Я всегда тебя жду, сладкая тайна. А теперь беги от меня, девочка! Сейчас!
Аморан отступил на шаг и громко хлопнул в ладоши. Звук, подобный раскату грома, разорвал реальность, сердце подскочило от неожиданности. Я резко развернулась, задев разлетевшимися и ярко вспыхнувшими волосами мужчину, и побежала прочь из белых чертогов, словно меня подгоняли плетьми. Массивная дверь распахнулась, я почувствовала, что пол уходит из-под ног и рухнула в разверзшуюся пропасть. Но на сей раз одна.
Душа покинула сосуд плоти и устремилась прочь из Эбилла, в одно мгновение пронзая огромное расстояние. Но что такое пространство для бесплотного духа — лишь миг полёта. Только сейчас я смогла почувствовать слабый зов брошенного в другом мире тела и понять, что меня бесповоротно притягивает к нему.
Пересекая пределы Мотейры, полёт замедлился, появились чёткие детали. И вот снова приближается моя усадьба, ставшая гораздо ухоженней и чище. По парку деловито сновали слуги с лопатами и тачками, полными земли. Яркие лучи полуденного солнца отражались в чистых восстановленных окнах старого дома, и я поняла, что соскучилась за этим. Меня влекло вперёд сквозь стены, пока я не остановилась под потолком своей спальни, никому не видимая.
Зато мне было прекрасно видно бледного Аиреля. Маг задумчиво замер у окна, и как всегда прекрасно выглядел в безупречных чёрных одеждах. Так же отчётливо я видела накрытую сохранным куполом кровать, которую решили не трогать, так и оставив изодранной, пропитанной моей болью и коровью. И конечно никуда не деться от зрелища сплошного жуткого месива — моего тела. Под потолком вместе со мной витало что-то ещё — мелкая и почти прозрачная пыльца висела незаметным облаком. Я сразу почувствовала её происхождение и мысленно застонала. Ну, пожалуйста, только не это! Только не опять эта гадкая пыльца! Ну почему снова обязательно должна появиться эта дрянь? Её выбросила в воздух савия, перед тем, как я покинула этот мир, не в силах больше выдерживать пытку. Вот кстати и сама виновница "торжества" лежит вокруг тела, но уже неподвижная, мёртвая. Только сейчас от этого не легче, потому что мелкие частички собирались вокруг витающей души, и непроизвольно опускали вниз.
— Нет, не хочу! Не хочу снова! Нет! — упиралась я, но неумолимо приближалась к телу.
Зов плоти оказался так силён, что сопротивление рухнуло. Ко мне потянулись невидимые нити, восстанавливая прочную связь души с телом, они втягивали внутрь. Источник почуял появление хозяйки и встревожено всколыхнулся, окатив холодными потоками. Аирель что-то почувствовал и обернулся. Он подскочил к постели, снимая защитный покров, и призвал Хегельга с Аяной. Я чувствовала его надежду и радость, но продолжала биться в паническом страхе.
— Просто сделай первый вздох, — всплыли в памяти слова Оракула.
Не осталось ничего другого, как смириться с возвращением и громко, судорожно вдохнуть роящуюся вокруг лица пыльцу савии. И в этот самый миг вернулась чувствительность, спазмы скрутили внутренности. Пыльца вошла внутрь, забила нос и гортань, проникла в лёгкие, облепила каждый кусочек открытых ран. Прикосновения вызвали нестерпимое жжение и удушье. Последний привет от савии оказался довольно странным, потому что боль мгновенно стихла. Я застыла в оцепенении.
