Ознакомительная версия.
Гури мотнул головой и почесал бороду. Элета смотрела на сына с вызовом. Не получив ответа, продолжала:
— Уж лучше нам остаться здесь, а вам — напасть на замок. Глядишь, пользы будет больше, а невинной крови — меньше. Что ты на это скажешь?
— Нельзя напасть на замок и оставить за спиной остальных. — Гури выражался примитивным языком, но оттого не менее внятно. — Сначала мы захватим туны, а потом пойдем дальше. Так говорят наши вожди. Тебе надо уходить.
— Твои вожди много о себе мнят! До замка им не добраться, зато на пути они погубят женщин и детей.
— Замок прикрывается ими как щитом, — заметил Гури и добавил: — У тебя горит.
— Что?
— Каша горит. — Он указал на котелок над очагом. — Теперь я и правда хочу есть. В лесу одно только мясо. Скучаю по молоку.
Пока Гури неловко орудовал ложкой, Элета с грустью рассматривала сына и думала. Ей все никак не удавалось понять, почему так произошло. Кто первым начал эту страшную войну на уничтожение одним народом другого и почему ни один властелин замка, ни один лесной вождь не имеют мужества ее прекратить? Сколько еще должно прийти в этот мир горя и боли, прежде чем вернется хотя бы то время, когда шеважа и вабоны худо-бедно жили бок о бок, одни — будучи покорными пленниками, другие — милосердными хозяевами? Пусть шаткое, но все же равновесие. Сегодня о нем можно разве что мечтать. И если бы все зависело от одного человека, она бы пробралась к нему на неприступную скалу, зависшую над стремниной Бехемы, и собственноручно задушила бы или зарезала. Ведь именно из-за него погиб ее муж, а теперь на верную смерть идет единственный сын. Кое-кто ей бы даже наверняка помог. Но чего бы она добилась? Ненависти остальных соплеменников, для которых эта война давно превратилась в бесконечную месть за погибших отцов, братьев и сыновей? Они честны, они выполняют свой скорбный долг, их праведного гнева уже не остановить. Немногие из них способны увидеть первопричины происходящего, зато слишком наглядны последствия. Выжить сможет лишь один народ. Вот только какой ценой?
— Если узнают, что я рассказал тебе о наших замыслах, меня самого убьют, — вздохнул Гури. — Гел не пожалеет своего лучшего лазутчика.
— Гел? Кто это? Новый вождь? — Элета помнила кое-что из прежних рассказов сына, когда тот навещал ее значительно чаще. Тогда они мало занимали ее, словно относились к другой жизни, ей непонятной и неинтересной. Там жил ее сын, но он был свободен в своем выборе. Теперь же все, кроме нее, могли увидеть в нем и в его соплеменниках только лютых врагов, которым было необходимо мстить, мстить до полного их уничтожения. — Это он послал вас убивать женщин и детей?
— Я никого не убивал, — прервал ее Гури. — Я только лазутчик. Но у нас теперь много воинов, и Гел готовится напасть на вас здесь, прямо в вашем стойбище.
— Если твой вождь сошел с ума, это вовсе не значит, что ты должен следовать за ним. — Элета забрала пустую миску и приготовилась залить кипятком сухие сосновые иглы с листьями вербы, растолченные в деревянной чашке — излюбленный напиток ее мужа и сына.
— Нет, — ласково остановил ее Гури. — Лучше холодного молока. — И продолжал: — Гел знает что делает. К клану Тикали недавно примкнул клан Фраки. Одноглазый Зорк, их вождь, умеет повелевать огнем. Мы уже спалили одну из ваших застав и скоро спалим все остальные. Это оказалось очень просто. Ваши воины не умеют защищаться, когда вокруг все горит. Когда закончится этот дождь и крыши ваших домов высохнут, мы пошлем сюда огненные стрелы. Тебе нужно обязательно бежать, мама.
— Но ведь ты родился здесь и сам прекрасно понимаешь, чем все это кончится! — возмутилась Элета. — Погибнут ни в чем не повинные труженики, которые никогда не брали в руки оружие и умеют не сражаться, а обрабатывать землю. По их трупам вы дойдете разве что до стен Малого Вайла’туна, но там вас встретят лучшие войска Ракли и перебьют всех до одного. Я не хочу потерять тебя, — добавила она и посмотрела на сына умоляюще.
— Если ты даже и права, — буркнул Гури, — я ничего не могу сделать. Когда прекратится дождь, мы выступаем. Гел и Зорк отдали приказ. Кроме того, ваши воины не такие уж непобедимые. Знаешь, откуда у меня этот нож? — Он повертел перед собой широким лезвием. — Я нашел его среди оружия, которое мы сняли с убитых илюли… Я хотел сказать, с отряда, который первым пришел на пепелище заставы. Мы перебили их всех. Даже из укрытия не вышли. Теперь мы не боимся ничего.
Элета проглотила горький комок. Как и все вабоны, она слышала о том, что шеважа умудрились несколько дней назад спалить одну из застав, куда Ракли распорядился незамедлительно отправить подкрепление. Теперь она узнала, какая незавидная судьба постигла его храброе войско. И, судя по словам ее сына, это лишь начало.
— Ты так просто об этом говоришь… — пробормотала она. — Ты хоть понимаешь, кого зовешь «илюли»? Они же твои братья. Одумайся!
— И они убивают моих братьев! — поднял мозолистую ладонь Гури, как щитом встречая праведное негодование матери. — На чьей стороне я должен быть? Они убили моего отца. Они нападают на наши стойбища и точно так же убивают наших женщин и детей. Ты о них говоришь, мама?
Элета схватилась за голову и тихо застонала. Нет выхода. Нет правых. Нет виноватых. Война объявлена всем и вся. Война, в которой для нее самой есть только проигравшие. Она уже потеряла мужа. Теперь вот-вот потеряет сына. Если сын чудом останется жив, это будет означать, что погибли те, кого она с детства считала своей семьей: потомки Тангая, Овина и Кентигерна, о которых ей недавно рассказывал Тэрл. Тэрл, который сейчас спит в своем тереме и лишь догадывается об уготованной всем им участи. Она же знает про нее наверняка. Она обязана предупредить его и остальных. И как можно скорее.
Элета поднялась из-за стола. Гури опасливо покосился на нее. На его густой бороде белели молочные капли.
— Ты куда?
— Ты же сам сказал, надо бежать.
Он открыл было рот, вероятно, чтобы возразить, но его прервал лай соседской собаки.
— Сюда идут, — шепнула Элета. — Прячься!
О том, что у нее когда-то был слуга-шеважа, кое-кто из односельчан еще помнил. О том, что с ним она прижила сына, не знал никто. И сейчас было далеко не лучшее время открывать правду.
Гури недолго думая юркнул обратно под тряпичный тюк. Не успел он как следует замаскироваться, как в дверь постучали. Стук был настойчивым и не оставлял сомнений: незваный гость прекрасно осведомлен, что хозяйка дома.
— Кто? — на всякий случай крикнула Элета.
Стук повторился — нетерпеливый и упрямый.
У нее екнуло сердце: добрые соседи так не стучат. Правда, лесные дикари тоже едва ли стали бы утруждать себя стуком. Была еще одна догадка, но проверить ее было нельзя, не открыв.
Ознакомительная версия.
