Он в ответ лишь кивнул, а после поехал. Если ничего не получится, то ему лучше было оказаться подальше от ресторана.
Я зашел не с главного входа, а осмотрел прилегающую территорию с крыши дома, пятого по счету от ресторана. Возле главного входа кучковались охранники. Насчитал их не меньше десятка. Думаю, что внутри было больше. Что же, с черного хода тоже не зайти. Значит, всё‑таки придется использовать настойку сэнсэя. Жалко, но иначе никак.
Мне сообщили, что все девять отцов собрались на третьем этаже. Их развлекал вакагасира Иширу Макото. Мизуки сразу меня предупредила, что если бы собирала она, то никто из девяти мужчин не пришел бы. Женская доля в Японии по большей части ограничивается ролью хранительницей домашнего очага, но никак не деловым партнером, который может на равных с мужчинами вести разговор.
Я открыл пузырек и, зажав нос от вони, выдул одним махом половину противной жидкости. В теле тут же появилась необыкновенная легкость, как будто меня окружал не воздух, а морская вода. Причем вода Мертвого моря, где плотность соли в десять раз выше, чем на Средиземноморье.
Попробовал подпрыгнуть и ощутил, как моё тело плавно опустилось на крышу. Когда же подпрыгнул снова и начал двигать руками и ногами, как будто плыл, то тело взмыло вверх без особого труда.
Больше всего это походило на состояние невесомости. Сэнсэй рассказал, как нужно двигаться, чтобы попасть в нужную точку. Он только покачал головой, когда узнал про мой план. Покачал, но не стал перечить, а достал нужный флакон и передал мне. Вот с помощью его настойки я и плыл над вечерним Токио. Темная одежда помогала мне скрываться среди звезд, а неспешные движения ничем не выдавали мой путь.
Уже над рестораном я принял форму оловянного солдатика и легко опустился на крышу. Настойка действовала пять минут, поэтому ещё две минуты я сидел на крыше и старательно сливался с черепицей. После того, как земное притяжение заявило о своих правах на тело вашего непокорного слуги, я двинулся к воздуховоду.
Снова металлический коридор, заполненный запахами кушаний, дымом и мелкими соринками специй. Я всё‑таки преодолел его и вышел в заранее обговоренном месте, в небольшой комнате у зала, где собрались гости. Проникнуть в сам зал можно было через коридор, но вряд ли меня пустили бы туда с «подарком» от Мизуки.
Когда же я скинул Иширу Макото сообщение, что прибыл на место, то за дверью послышался его голос:
– Минутку внимания, господа аристократы! Мы все собрались здесь с единственной целью – узнать, кто убил ваших сыновей и увидеть этого человека. Прошу вас держать лицо и не совершать поспешных действий. Клан «Крылья ветра» заинтересован поддерживать дружеские отношения с каждым из вас и готов пойти на крайние меры, лишь бы сохранить то уважение между нами, которое сформировалось за эти годы. Входи!
После таких слов я толкнул дверь и вошел в небольшой ресторанный зал, украшенный резными панно. Девять лиц повернулись ко мне. Девять лиц из которых трое уже были мне знакомы.
– Да это же он!
– Убить этого хинина!
– Охрана!
Кто‑то начал плести мудры. Один из пожилых людей вытащил пистолет и направил в мою сторону.
Что же, как раз такой прием я и ожидал, поэтому рванул куртку на груди и показал «подарок» Мизуки. В моём мире его называли «поясом шахида». Тротиловые шашки, аккуратно переплетенные проводами, смотрелись эффектно. Я помахал рукой чтобы все видели, что в ладони зажат металлический стержень, а палец большой руки утопил красную кнопку.
– Не стоит делать лишних движений. Мне всё равно отсюда не уйти, а вы можете отправиться догонять сыновей, – сказал я ровным голосом. – Если я отпущу кнопку, то мы все взлетим на воздух.
Почему‑то в нервных ситуациях всегда больше верят человеку с ровным голосом, чем тому, кто кричит и пытается взять на голос.
– Тебе мало наших детей? Ты хочешь и нас отправить к праотцам? – спросил господин Абэ. – Кто тебя подослал, хинин?
– Думаешь, что испугаешь аристократов бомбой? Да мы класть хотели на смерть! Мы смеёмся в лицо безносой! – запальчиво крикнул другой отец.
– Я прошу всего лишь десять минут вашего времени. Я понимаю ваше горе. Понимаю, что оно накинуло пленку на ваши глаза и вы видите всё в мрачном свете. Но дайте мне всего лишь десять минут и тогда вы поймете, что вся ваша ненависть направлена не на того человека.
– Иширу Макото, для чего ты собрал нас тут? – гневно спросил один из отцов. – Чтобы показать на убийцу и посмеяться над нами? Неужели «Крылья Ветра» поголовно сошли с ума и решили объявить войну девяти семействам? Да от вас через месяц даже воспоминания не останется!
Иширу поклонился в ответ. Поклонился низко, словно прося прощения за такой проступок. Однако, когда он выпрямился, то ответил:
– Наоборот, уважаемый господин Тэнто, «Крылья Ветра» не хотят войны с вашими семьями. Мы хотим лишь узнать истину.
– Показывать нам убийцу детей и говорить, что хочешь мира… Иширу, да что у тебя с головой?
– Нужно убить их обоих. Где наша охрана? Почему никого из этих лентяев нет?
– Я уже был под влиянием порошка Правды, который мне давал господин Абэ. В тот раз я сказал, что не убивал ваших детей, сейчас я снова готов его принять! – выкрикнул я, когда гул рассерженных людей начал заглушать голос разума. – Мне нужно всего десять минут вашего времени, господа. Десять минут, а потом я сам лишу себя жизни, если вы решите, что я этого заслуживаю! Я обезврежу пояс, а потом вскрою вены при вас.
– Слишком легкой смерти захотел, – проворчал Тэнто.
– Господа, хинин говорит правду. Он сказал правду в прошлый раз, когда его чуть не убила моя жена. Давайте же дадим ему то, что он просит. Говори, хинин, твоё время пошло.
Я поклонился господину Абэ за его поддержку и прошел в угол. Там был установлен проектор, чтобы отдыхающие гости могли не только насладиться плодами поварского искусства, но и погорланить песни, когда душа захочет развернуться, а потом свернуться.
Соединение с проектором и вывод картинки на белый экран занял около минуты. Всё это время меня прожигали ненавидящие взгляды. Как только одежда не задымилась?
Телефон, который перед смертью дала мне Сора Минори, содержал в себе запись признания господина Ицуми. Изображение подрагивало, иногда опускалось на бетон, но в целом вся его речь была записана досконально.
Вот поэтому я был должен Соре. Поэтому она просила меня развести Ицуми на разговор – она подарила мне алиби перед могущественными людьми Токио. Вся запись уложилась в семь минут. В финале было видно, как от удара сэнсэя отлетает голова Ицуми, а могучее тело падает и содрогается.
После того, как запись кончилась, воцарилась тишина. Она повисла такой тягучей массой, что её можно было резать ножом. Отцы убитых детей смотрели прямо перед собой. Они не переглядывались, не перекидывались словами. Они молчали.
Пауза тянулась до тех пор, пока господин Абэ не поднялся со своего места. Он подошел ко мне и поклонился. Поклонился вежливо, на глубину более сорока пяти градусов и застыл на пять секунд. Я поклонился в ответ. Постарался, чтобы мой поклон продлился дольше.
После этого господин Абэ повернулся и вышел. За ним подошел господин Кичи. Его поклон был таким же, как у господина Абэ. Господин Тонг шел третьим. Все девять отцов подошли и поклонились мне. Я кланялся в ответ.
Они кланялись и уходили. Молча. Всё это происходило в полнейшей тишине, только шаркали подошвы по мягкому ковру.
Через несколько минут в зале остались только мы с Иширу Макото. Пожилой якудза сделал вид, что стряхнул пот со лба:
– Да, ну и задал ты задачку, молодой хинин. Всё‑таки не зря за тебя просила дочь нашего оябуна – у тебя стальные яйца, если рискнул прийти на подобную встречу с муляжом взрывчатки…
– Это не муляж, – пожал я плечами.
– Не муляж? – вскинул брови Иширу.
Он с опаской подошел и оглядел пояс. Потом дернул бровями, мол, разминируй. Я вытащил несколько проводков и аккуратно выпрямил палец. Помотал им в воздухе, разминая.
