Ознакомительная версия.
– Как смотрит на это Весенний Жасмин?
– Даже рад. Он никогда не цеплялся за власть и с радостью передал брату корону. Ты знаешь, я думаю, что это Арцивус виноват в том, что принц лишился рассудка.
– Мне пришла в голову та же мысль, Кли-кли. Весь вопрос в том: зачем это было нужно магистру?
– Кто поймет Игрока? Хотя я думаю, что принц каким-то образом узнал, что Арцивус – не такой уж и добренький. Вот магу и пришлось... Убивать носителя королевской крови он не решился, так что превратил в дурака. А когда умер, заклятие пропало.
Мы помолчали. Я проверял сумки, Кли-кли грызла морковку. Непобедимый шевелил розовым носом.
– Я вижу, ты подружилась с лингом.
– Ага. Медок решил, что мышке на королевских харчах будет лучше. Я против зверька ничего не имею.
– Ты надолго задержишься в Авендуме?
– Не знаю. Я пока здесь нужна. Во всяком случае, останусь, пока все не уляжется. Затем вернусь домой. Надо помогать деду.
– Шаманить? – усмехнулся я.
– Шаманить, – усмехнулась она в ответ. – Может, и тебе не стоит уезжать?
– Стоит, – вздохнул я. – Меня в Авендуме теперь ничего не держит. Со всеми делами я уже разобрался, да и маги... Стоит уйти, пока они не вспомнили обо мне и Роге Радуги. Хозяин, несмотря ни на что, выиграл эту партию Игры.
– Будут и другие партии. Хотя лет через триста, если маги опять посеют Рог, Валиостр ожидают неприятности.
– Я столько не проживу. Будут искать другого дурака, чтобы он им Рог доставал, – хмыкнул я.
– Еще как проживешь. – Она серьезно посмотрела на меня. – Ты ведь Танцующий.
– Что слышно о Щдуыруке? – спросил я, меняя тему разговора.
– Как в воду канул. Думаю, он доставит Ордену много хлопот. Демонологи стоят на ушах, но пока никаких следов так и не обнаружили.
М-да. Щдуырук – это проблема. Буду надеется, что обо мне он не вспомнит.
– Как там наши?
К глубокому сожалению, я так и не смог их увидеть.
– Эграсса в Заграбе. Он теперь глава дома. Думаю, у нашего эльфа дел по горло, орки все же крепко потрепали темных. Да и женитьба на наследнице Черного пламени намечается. Болтают об объединении темных домов. Глядишь, Эграсса еще и самым главным в Черном лесу заделается! – Она хрюкнула от восторга. – Ребята вернулись к Одинокому Великану. Тебе велели передавать привет, они уже просто не могли здесь сидеть. Халлас перед отъездом сбагрил рога Х'сан'кора Ордену за гору золотых. Купил, как они и хотели с Делером, целый караван вина, да и всего остального до кучи. Слышал, Одинокого Великана уже восстанавливают?
– Жаль, я не смог с ними попрощаться, – огорчился я.
– Жаль. Кстати, Угорь просил тебе передать. – Она протянула мне длинный сверток.
– Что это?
– Откуда же я знаю? Или ты думаешь, что я буду копаться в чужих вещах?
Я вежливо промолчал и развернул сверток. Так я и думал – "брат" и "сестра" Угря.
– Гарракец сказал мне, что ты знаешь, что следует сделать с клинками.
– Знаю. Как же он теперь без них?
– Король всем подарил новое оружие. Краше прежнего. Я завернул клинки в ткань и пристроил их рядом с седельными сумками.
– Если увидишь Угря, скажи ему, что я все сделаю, как он просил.
– Хорошо. Слушай, по поводу Заказа...
– Да?
– Ну, ты ведь понимаешь, что пятьдесят тысяч тебе не заплатят? Заказ-то аннулирован.
– Не волнуйся, Кли-кли, понимаю.
– Но король, узнав о том, что произошло, решил, что это не очень-то справедливо, тем более в отношении королевской фамилии.
– И? – подтолкнул я ее.
– Ну вот тебе королевское помилование. – Она протянула мне свернутую в трубку грамоту. – Корона прощает тебе все прегрешения. Так что Фраго Лантэн теперь будет локти кусать. И вот тебе денежка. Сколько смогли...
– И сколько смогли? – спросил я, принимая из рук гоблинши увесистую сумку.
– Ты ведь понимаешь, что после войны казна совсем пуста, – осторожно начала Кли-кли.
– Слушай, ты можешь просто сказать, а?
– Сто пятьдесят золотых. Тебе хватит на первое время.
– Что же, – кивнул я. – Совсем неплохо.
Убирая деньги, я думал, что помимо этих ста пятидесяти у меня еще есть около двухсот тех, что я взял из тайника Фора. Старый учитель оставил эту заначку специально для меня. Так что вполне приличное состояние.
– Вот еще что. Эграсса попросил отдать тебе это.
Кли-кли положила мне в руку нитку желто-дымчатых топазов. Тех самых, что были на Миралиссе во время приема у Балистана Паргайда. Я втянул в себя воздух. Эти камни стоят дорого. ОЧЕНЬ дорого.
– Боюсь, что я никогда не решусь их продать, Кли-кли.
– Знаю, – улыбнулась она. – Думаю, и Эграсса знал. Кстати, он сказал, что двери дома Черной луны для тебя всегда открыты.
– Вряд ли я снова окажусь в Заграбе. Но за предложение спасибо.
Мы вновь замолчали. Пора было уезжать, и каждый из нас это понимал.
– Куда ты теперь?
– Вначале в Исилию, оттуда на корабле до Гаррака. Проведаю Фора – он сейчас в Хозге – да и дело Угря надо закончить. А там... Там поглядим. Быть может, в Низину.
Она едва заметно кивнула:
– Пора?
– Да.
– Наклонись.
– Чего?
– Наклонись, дубина!
Я послушно наклонился, и она чмокнула меня в щеку:
– Вот теперь можешь ехать. Я забрался в седло.
– До свидания, Кли-кли.
– Нет. – Она грустно покачала головой. – Не до свидания. Вряд ли мы еще когда-нибудь встретимся, и ты, думаю, это так же понимаешь, как и я.
– Ну, может, когда-нибудь, – неловко произнес я.
– "Когда-нибудь" и "никогда" очень похожи. Мир слишком велик, чтобы мы встретились, да и ты когда-нибудь уйдешь к теням. Я это знаю. Так что не до свидания. Прощай, Танцующий с тенями.
– Прощай, – вздохнул я. – Мне будет тебя не хватать.
– Взаимно. – Она прочистила горло. – Только когда поедешь, не оглядывайся до самых городских ворот. У нас, гоблинов, это плохая примета.
Я кивнул, в последний раз посмотрел на нее и тронул пятками бока Пчелки. Я сдержал слово и ни разу не обернулся. Хотя очень хотелось.
* * *
Несмотря на раннее утро, Куриные ворота, ведущие из города на запад, были открыты настежь. Стража, играющая в кости, не обратила на одинокого путника, которому с утра пораньше взбрело в голову покинуть Авендум, никакого внимания. Впрочем, наши славные служители закона не обратили внимания и на нищего, что сидел с глиняной чашкой для милостыни возле самых ворот. На бродяге был видавший виды линялый плащ с капюшоном. Он сидел прямо на земле, скрестив обутые в грязные башмаки ноги и, заметив меня, протянул пустую чашку. Я остановил Пчелку, залез в кошель и бросил нищему полновесный золотой, благо он его заслужил. Нищий, получив монету, с достоинством кивнул, и я, кивнув в ответ, поехал дальше.
Ознакомительная версия.
