Снова сквозняк. Бородач был неправ. При таком способе передвижения невозможно замерзнуть, холодок бодрил. Если бы не спертый воздух, то она бы не поняла, что сквозняк имеет запах чего-то обжитого, человеческого, не мертвого тела, живого.
Эл умела чувствовать пульсацию жизни, она пошла не за запахом, не за освещением, а за источником жизненной силы.
В узкую щель двери пробивался свет. Было тихо.
Эл распахнула дверь. Огонь в небольшом светильнике заколыхался и едва не потух. Сухая рука провела над огнем, чтобы воздух успокоился.
- Мельзис, - выдохнула Эл, узнав в человеке образ описанный Артесием.
- Вознагражденное упорство, Елена из Мантиней, - отозвался он.
Эл за мгновения оценила его. Человек. Не стар. Телосложение крепкое, человек сильный, плечо, и верно, повреждено. Красивые волосы. Опрятен. И глаза голубые.
Они смотрели друг на друга.
- Кажется у вас то, что я ищу, - сказала Эл, она подумала, что при его возможностях много объяснять не стоит. Красноречие тут едва ли поможет.
- Нет. Пластины я тебе не отдам.
- Я могу не брать их. Просто покажи.
- А понимаешь ли ты, что за подобную просьбу полагается смерть?
- Хотели бы убить, то не пустили бы сюда.
Эл обратилась во множественном числе не из уважения, а понимая, что одному человеку, какой бы сильный или изобретательный он не был, невозможно выжить под землей в одиночку.
- Или сделать попытку остановить тебя и убедить отступиться, - сказал Мельзис. - Ты упряма.
- А у меня обратная цель.
- Что ж, значит, нам придется поговорить, - заключил он. - Ты демонстрируешь силу, с которой приходится считаться.
- Благодарю за понимание.
- Здесь есть место только для меня. При горящем огне воздуха здесь на двоих мало. Иди за мной.
Она опять повел ее по узким коридорам. На этот раз они оказались в камере, которая напоминал не погребальную, комнату вырубленную в породе, пригодную для жилья, определенно с хорошей вентиляцией. Эл показалось, что она слышит некий шум.
- Твоя чуткость поразительна. Это город. Он над нами, - сообщил Мельзис. - Ты гость, право первой речи - твое. Говори. Хочешь воды.
Эл отказалась пить.
- Для начала я хочу понять, зачем вы заменили себя тем существом? - спросила она.
- Инородцем? Знаю, что ты разыскала его. Искусно.
- Это не трудно, учитывая, что не знала, кого я найду.
- А теперь знаешь кто это?
- Да.
- Уверена.
- Абсолютно.
- Так кто он? Кто он для тебя?
- Другая ветвь нашей цивилизации, когда-то покинувшей этот мир.
- Нашей? Лестно слышать такое определение от существа не из этого мира.
- Меня почему-то совсем не удивляет, что такое здесь известно. Поинтересуйтесь о договоре, и я окончательно пойму, что мы разговариваем на одном уровне.
Он открыто улыбнулася.
- Чтобы убедить меня дать тебе то, что ты хочешь, придется мне рассказать, зачем это нужно тебе. Правду. Начинай. Едва ли тебе хватить времени до утра, так что твой провожатый к рассвету придет напрасно. Не боишься провести день с мертвыми?
- Они менее докучают, чем живые.
Он снова улыбнулся.
***
Алик плутал по северной части города до самого рассвета. Измученный ночными поисками он сел у стены храма за колоннами, чтобы его не видели с площади.
Эл пропала, как ему казалось бесследно, а ее поиски стали навязчивой идеей. Беспокойство спуталось с убежденностью, что он ее разыщет, что ей потребуется помощь. Закрывая глаза, он видел тьму, старался представить ее в этой тьме и не находил. Временами это пугало. Но она там, в темноте, чутье подсказывало ему, что он прав.
При свете поиски казались бесполезными, да и ум немного прояснился. Эл сможет о себе позаботиться. Это была здравая мысль, которая на время победила беспокойство.
С восточной части города потянуло гарью, он вспомнил, куда бы мог пойти. Уж там его точно ждут новости и окажут радушный прием, а за одно может пригодиться его помощь.
К дому Эфроима он пришел минуя шумные улицы еврейского квартала. На стене рынка, предназначенной для объявлений пестрели многоязычные надписи о назначаемый встречах. Семейство Эфроима провело эту ночь в тревоге. В квартале были пожары, в греческой части - погромы. Городская стража не успевала наводить порядок на улицах и все мужчины семьи оказщались вооружены. С наступлением нового дня стало спокойнее и его пустили вдом, едва узнали.
- Александр, - Эфроим посмотрел на него и с надеждой, и с удовлетворением. - Ты жив. А остальные?
- Они в безопасности.
- А Елена? Слышал, что случилось. К нам в дом приходили солдаты, я вынужден был признаться, что вы жили тут. И соседи видели вас. И дети болтливы. Я не знал, что ее арестуют.
- Это не то, о чем стоит волноваться, - сказал Алик. - У вас, все хорошо?
- Силы небесные нас не оставили, - заверил Эфроим. - Наш дом цел. Грабили только богатые дома. У нас еще много мужчин. И что тут можно украсть?
- Ну и хорошо, - вздохнул Алик. - Спрячешь меня на день? Ночью я уйду.
- Тебя ищут?
- Нет, скорее всего. Я провел всю ночь на ногах, выспаться бы. Я заплачу.
- Не нужно. Ваша комната пуста. Тебя накормят, как только женщины прекратят эту суматоху и займутся своими делами.
- Не будите и оставьте у входа.
Эфроим доверительно взял его за плечо и спросил тихо.
- Ты не взволнован. Значит, Елена...
- Ей удалось убежать.
- Толпа едва не сравняла с землей дом, где ее держали. Разгромили, говорят, тюрьму греческим огнем. Ты знаешь, где она?
- Нет. Я ее еще не нашел. Эфроим, тебе лучше не знать об этом.
Алик не стал продолжать разговор и ушел спать.
Он провалился в сон полный тревоги, а проснулся, когда был вечер. Не помнил, как поел и опять очнулся где-то в северной части города. Именно туда его влекло, там он потерял ощущение связи с Эл.
***
- Твоя очередь рассказать мне, Мельзис, о том, как тебе удалось обнаружить этого чужака, - предложила Эл.
- Не чужака, а чужаков. Для этого мне придется говорить не только от своего лица, а это означает нарушение тайны. Я расскажу то, что могу. Мы знали о них. Опыт их странствий и невзгоды научили их, как развить то, чем пренебрегли люди, но мы предвидели, что они вернуться. Ойкумена предоставляет не только все, что нужно для жизни, но и защищает людей от трудностей бытия. Все обозримое находится в сочетании и борьбе, порождая саму жизнь. Были времена, когда баланс был нарушен, и людям грозило вымирание. Высшая мудрость бытия такова, что рожденное в одном месте должно и существовать в этих условиях, чтобы жить. Перерождение - это дар для избранных.
- Я много слышала о том, что до нас была иная цивилизация, - сказала Эл.
