Но, как и любые другие болезненно любопытные экскурсанты, вражеские воины то и дело порывались потрогать руками все, что не положено. Возмущенные таким аховым поведением таксидермисты выходили из себя и всеми доступными средствами призывали распоясавшегося противника к порядку. Они окружили Юлейна тесной гурьбой — так, боевые корабли со всех сторон окружают тяжелую флагманскую галеру — и бдели. Время от времени Дормидонт вытаскивал из поясной сумочки щеточку и причесывал растрепавшуюся шерсть то на одной, то на другой ноге древнеступа, а его помощник нервно поправлял коврик. В остальном таксидермисты были заняты тем, что отражали атаки врагов — тут им помогало отличное знание анатомии и дурной характер. Так что главная проблема Юлейна в этом сражении заключалась не в избытке врагов, а в их недостатке. Он рыскал по полю боя в поисках противника, но свирепые коротышки в корне пресекали любую попытку помять или повредить драгоценное чучело — к большому огорчению героически настроенного короля и огромному облегчению верного Гегавы.
Освободившись от забот о дорогом кузене, Зелг принял активное участие в отражении атаки тифантийских латников. Здесь он сражался бок о бок с Галармоном, графом да Унара и господином Фафутом, и здесь же сиреневый огурец представил ему господина Пикса, Зверопуса Пятой категории, ведущего сотрудника научно-исследовательского института Необъяснимого Страдания, похожего на внебрачного сына жука-носорога и горгоны Ианиды, и озорного бангасойского демона — Зверопуса редкой Четвертой категории, чье имя состояло из огромного количества букв «Ш» и незначительного количества других букв, разбросанных между ними в произвольном порядке. Горгожук застыл в молитвенной позе, а бангасоец рассыпался в комплиментах и принялся настойчиво приглашать Зелга в гости в Бангасойскую пустыню, упирая на то, как будет рада важному гостю его огнепышащая семья и, особенно, бабушка — энергичная старушка, на личном примере воспитавшая из него Зверопуса. Тут их и навестил Такангор.
Минотавр выглядел каким-то непривычно-взъерошенным и сердитым, будто долгожданная битва не доставляла ему обычного удовольствия. Герцог подумал, что если бы речь шла не о лучшем полководце Ламарха и действующем чемпионе Кровавой Паялпы, он бы рискнул предположить, что его мысли витают где-то далеко и вовсе не заняты сражением. Такангор даже не надел свой знаменитый шлем — все это казалось весьма странным, чтобы не сказать больше.
— Зверопусите? — спросил он и тут же принялся тревожно оглядываться по сторонам.
— Не беспокойтесь, генерал, — сказал Ответственный секретарь. — Можете спокойно беседовать с милордом Зелгом, мы отвлечем врагов.
— Что враги, за врагов я спокоен. Это я слежу за косматосом. В такой свалке свистнут зверька, глазом моргнуть не успеешь. Ищи потом, организовывай спасательную экспедицию.
Резвый осенний ветер донес до них страдальческий вопль со стороны реки — судя по нему, именно там резвились косматос и кассарийские хряки.
— Надо было его дома оставить, — взволнованно сказал Такангор. — Маленький он еще для таких испытаний. Вот что они кричат, как резанные, это же они его могут травмировать на всю оставшуюся жизнь.
И минотавр, решительно перехватив боевой топор, двинулся было на помощь домашнему любимцу, но остановился.
— Я зачем искал вас, милорд, — сказал он Зелгу. — Вы не слишком усердствуйте, вы больше отдыхайте. Битва идет неплохо, можно и поберечь силы. Потому что основная часть Рыцарей Тотиса не двигалась с места, и минотавры в битву пока что почти не вступали. А это значит, что главный бой все еще впереди. И чует мое сердце, — тут минотавр приложил ладонь к животу, — что нас ждут разные сюрпризы. Вы же видите, что ничего еще даже не начиналось.
* * *
Оставив Килгаллена в полном замешательстве умножать десять на два и делить результат пополам, Карлюза с Левалесой отправились окучивать Тукумоса и Ройгенона. Лорд Саразин их не привлекал, ибо изучив накануне биографии основных действующих лиц этой войны, троглодиты разочаровались в командоре Ордена, исповедующего аскезу и отказ от личной собственности. Со своей стороны короли Лягубля и Тифантии пребывали в растерянности: они никак не могли сообразить, кто на данную минуту побеждает в сражении — у подножия холма, на котором они стояли со своими свитами, кипело людское море, то и дело слышались странные звуки, вспыхивали разноцветные огни, и будущее было смутно и туманно. Опять же, непредвиденная пирамида загораживала собой добрую часть пейзажа, и никто не мог сказать, что происходит сейчас по другую ее сторону. По эту сторону то их войска теснили противника, то противник обращал их солдат в бегство. Но, как справедливо заметил Такангор, основные силы Рыцарей Тотиса все еще не вступали в битву. Одетые в золотистые чешуйчатые панцири и высокие шлемы, грозные воины Саразина, неподвижные, как статуи древних воителей, ожидали приказа идти в атаку. Чуть поодаль лениво и немного насмешливо наблюдали за битвой полтораста наемников-минотавров. Если такие силы все еще стоят в резерве, рассуждали Тукумос, Ройгенон и Люфгорн, значит, армии союзников побеждают. Отчего же у них складывается диаметрально противоположное впечатление? Проще всего было бы призвать к ответу Великого Командора, но, начиная с сегодняшнего утра, они отчего-то робели перед лордом Саразином, а Килгаллен, который ни перед кем не робел, куда-то запропастился.
Командор в сопровождении Бургежи подошел к ним одновременно с двумя троглодитами в сопровождении осла. Лорд немедленно вызвал у осла антипатию, несколькими секундами позже к нему стали присматриваться Карлюза с Левалесой. Что бы о них ни говорили, а оба сэнгерайца были неплохими чародеями, и сразу почувствовали неладное. Но почувствовать неладное — это одно, а столковаться насчет грибных плантаций — совсем другое. Если бы осмотрительность всегда брала верх над жаждой обогащения, никто бы не открывал новые континенты, и земля до сих пор оставалась плоской.
— Вы имели думать о великих рупезах? — спросил Карлюза, обращаясь к оторопевшим монархам, в первый момент принявшим его за представителя местной фауны. — Грибиные плантации суть залог огромной казны, о чем маркиз Гизонга знает и умеет.
Тут он оптимистично преувеличивал: главный казначей Тиронги уже держал с ними душещипательную беседу о грибах и их несомненной пользе для здоровья и кошелька, то есть знал, но категорически отказался размещать прибыльные плантации в здании Главного казначейства, то есть не умел. Но для разговора с захватчиками полправды тоже неплохо, подумал маленький троглодит. Нельзя сказать, что совесть его тем успокоилась — она и не думала волноваться.
