Потом и Грант, успокоившись, запросился ко мне на руки, и мы втроем принимали ванны. Младенцы крутили любопытными головенками. Они попривыкли, и плеск воды их уже не пугал.
Я держал уже увесистых бутузов на руках. Ощущал своей кожей прикосновение их нежных тел, и мне было хорошо. Мы были семья…
Пришел Гвен и нарушил наше семейное времяпровождение.
— Что‑то важное?
— Государь, я не мог не доложить вам об этом. Ваши пленники — этот сочинитель Уэллс и бойкая графиня Уорбек…
— Что с ними? Надеюсь, она не прибила парня? Его новеллы развлекают весь город и ходят по рукам…
— О, нет, государь! Напротив, они сошлись и весело проводят время. От их любовных криков стражники лезут на стену!
— От зависти, надо полагать! Я навещу их завтра же.
Стражник у дверей стоял с мечтательной улыбкой на лице. Гвен кивнул ему, и он открыл перед нами дверь, из‑за которой доносились вскрики и стоны совершенно недвусмысленного рода..
Наше появление застало парочку врасплох.
Они оставили свое занятие и судорожно прикрылись перинкой.
Причем больше был смущен «Беннет», а не его дама.
— Сьеры, это верх неприличия — входить без стука и приглашения!
Возмущенная Беатрис Уорбек прожигала меня взглядом.
— Дорогая графиня, как хорошо идут ваши занятия я уже вижу и слышал несколько минут назад. Но Джон Уэллс обязан каждую неделю выдавать три новеллы — неделя на исходе, а новеллы нет ни одной. Вы знаете, чем грозит это вашему любовнику?
— Государь! Я напишу эти новеллы сегодня же!
Уэллс, красный как вареный рак, сидел на постели и явно не знал как себя вести.
— Не смущайтесь, сьер, в ваших новеллах все герои действуют без смущения — поучитесь у них! Вы сказали — напишите? Но вы неграмотны!
— Беатрис запишет мои рассказы — я оговорился, государь….
— Вы на самом деле казните его, если не будет три новеллы к концу недели? — вклинилась графиня Уорбек.
— Непременно, дорогая, и вы останетесь в этой башне в одиночестве.
— У вас изощренное воображение, государь, — придумывать такие наказания!
— Я стараюсь, дорогая графиня, чтобы моим противникам не было скучно!
— Я не ваш противник! — графиня тоже села на постели, придерживая перинку на груди.
— Вы со своими людьми грабили и убивали торговцев на дорогах моего королевства — А значит — вы мой противник и нарушитель законов. Я пока еще не придумал вам наказания, милочка, но я постараюсь…
— Сколько времени меня здесь продержат?
— Это зависит от вас.
— От меня?!
— Стоит вам родить ребенка, и вы свободны, дорогая моя!
— Родить?! Здесь?!
— Почему бы и нет? Тихое, теплое место. Хороший стол. Приятный мужчина рядом. Все располагает к этому естественному ходу вещей.
Я буду ждать, графиня, прибавление вашего семейства. Вы не должны оставаться последней в роду Уорбеков.
Оставив последнее слово за собой, я покинул эту парочку с раскрытыми от удивления и возмущения ртами.
Вечером пришедший с докладом Фостер навел меня на мысль .
— Неделю назад, ваше величество, в Корнхолл приехал конфланец Антуан Сюлли. Он хотел бы открыть здесь книгопечатню. Тудоры заломили с него большие деньги за разрешение его проблем, и он пока не решается…
— А сколько с него запросил ты?
— Ровно в три раза меньше, государь…
— Своя книгопечатня нам не помешает. Подготовь мое повеление. Пусть займется этим делом. Но с условием — первым читателем буду я — все новинки мне!
— Государь, это сущие пустяки — Сюлли с радостью подарит вам любую часть тиража любого издания!
— Так уж и с радостью? К нам он явился не просто так — верно? В Конфландии ему явно прищемили хвост?
— Вы правы, государь, у Сюлли возникли проблемы с церковью. Он напечатал тираж Святой книги Единого бога на конфланском.
— Значит, Сюлли — еретик?
— С точки зрения церкви — самый настоящий и нераскаявшийся, государь.
— Прекрасно… Прекрасно… Такой нам и нужен… А что если он напечатает новеллы моего друга Беннета? Они популярны у горожан и рыцарей — а книга будет иметь успех — как полагаешь?
— Вы правы, государь… Но издать книгу преступника — это…
— Глупо?
— Необычно, государь!
— Необычное привлекает людей, Фостер. Обычное, повседневное — угнетает и вызывает скуку… Разве может быть интересной книга, описывающая повседневную жизнь какого-то трубадура или потаскушки?
Фостер хмыкнул.
— Ты не согласен?
— Многим людям, государь нравится подсматривать за соседями в щелку в ставнях или в заборе — а читать о повседневной жизни простолюдина для другого простолюдина — будет то же что подглядывать в щель.
— Хорошо что простолюдины не знают грамоты, Фостер… Представляю что за книги они стали бы печатать и читать!
СКУКА — ПОДРУГА КОРОЛЕЙЭтой зимой у меня был пусть небольшой, но настоящий двор.
Лакеи и менестрели, стольник с поварами, придворные дамы и личная королевская стража.
Эта зима была не такой тихой и домашней как год назад.
Сидя в удобном, мягком кресле под балдахином с гербами, я озирал большой зал замка с гордостью и печалью.
Под красивую музыку кружились пары. От многочисленных свеч сверкали искорками драгоценности на дамах и кавалерах в разноцветных шелках и бархате.
Каждую неделю я давал бал в своем замке. По зимнему накатанному тракту съезжалось множество аристократов, в основном молодежь. Списки приглашенных писала Доротея, а я утверждал. Она сейчас сидела рядом со мной, но чуть ниже, на стуле с низкой спинкой, и с удовольствием разглядывала танцующих.
В широком бархатном платье ее круглый живот почти не заметен.
Молодые аристократки поглядывали на меня с надеждой в глазах — может быть, сегодня я приглашу кого то на танец… Может быть, кому-то из них повезет.
Никогда в жизни я еще не видел так много людей, танцующих в стенах нашего замка. Отец не устраивал балов и приемов. Единственный пир закончился его смертью.
Аристократы приезжали посмотреть на меня и на мою фаворитку — графиню Харпер — что еще их могло привлечь сюда?
Ах, да, повара, что привез с собой мой новый стольник — барон Норберт, готовили превосходно.
Габриель танцевала с Гвеном. Неожиданная пара — блистательная аристократка–колдунья и неуклюжий в городском танце горец.
Неуклюж Гвен Макнилл был только в придворных танцах…
Вчера он явился ко мне испросить разрешения жениться.
Я был удивлен.
