Последнее, что я сделал перед тем, как уйти от компьютера — это, добравшись до сайта Ассоциации Плутающих, нашел адрес ближайшего к моему дому отделения.
Что ж — я уже знаю, что буду делать завтра.
Глава 10
…иное время, иное место.
В воздухе стоял терпкий запах сирени, от которого каждые несколько десятков метров хотелось чихнуть. Увы, прикрыть нос рукой я не мог… всё же с неё до сих пор капала свежая кровь, а я совсем не хотел испачкаться.
Кажется, мой спутник сейчас страдал от той же проблемы. Даром, что на всём его теле вместо крови черная сажа… разница не столь велика, если подумать. Ещё и этот обломок меча, который он зачем-то потащил с собой…
- У нас не было ни шанса победить, так? — идущий рядом посмотрел на меня исподлобья.
Я вздохнул. Ну, как сказать.
Группу героев, которых я завербовал для свержения тёмного властелина, про себя я оптимистично нарекал “Отрядом Самоубийц”… что, в общем-то, было нарицательным.
Ну, во всяком случае, какой-то шанс выжить у них всё же имелся.
В конце концов, к моменту моей 256-й попытки убить Виссариона приходилось думать креативно. Я был практически уверен, что никому до меня не приходило в голову организовать братство из “лучших героев этого мира” и наплести им чуши про вселенскую угрозу, которую несет за собой архимаг. Дальше дело оставалось за малым — напасть на его башню.
— Люк, — я остановился и посмотрел на парня серьезным взглядом. — Нет смысла бросать вызов самой смерти, если ты не готов её принять. Члены нашего отряда мертвы и их война закончилась. Но мы — живы. И наша война продолжается. У нас нет времени горевать, пока он — жив.
Люк замолчал и уставился себе под ноги, обдумывая сказанное мной. Мы продолжили идти по весенней долине.
Всё-таки он действительно избранный.
Парень попал в довольно неприятную ситуацию, оставшись последним выжившим из группы, не считая меня. Ну… это если под неприятной ситуацией мы подразумеваем падение с двадцатиметровой высоты прямо на кузницу, где его уже поджидала дюжина головорезов Виссариона.
Любой другой бы умер ещё в полете, однако Люку повезло. Ему всегда везло.
Парень угодил на непонятно кем оставленный на крыше стог сена, проломил крышу и грохнулся прямо на мой склад зачарованного снаряжения. Он схватился за первый попавшийся меч… который, разумеется, оказался обломком “Клинка убийцы Богов”, и правда способного убить Бога, но увы, не Виссариона. Так что он у меня пылился среди прочих легендарных артефактов вроде скоростных ботинков и кирас неуязвимости. Стоит ли говорить, что меч позволял даже неумелому фехтовальщику на равных соревноваться с лучшими мечниками страны, и Люк в считанные минуты порубил всех прихвостней Виссариона, в процессе лишь измазавшись сажей.
Мне всегда было интересно, что произойдёт, если парень поймет, что фортуна… любит его больше остальных, и начнёт этим пользоваться. Благо, он был не самым смышлёным, а потому пока волноваться об этом не приходилось.
Мы не успели пройти и километра, когда он остановился на месте и посмотрел на меня, нахмурив брови.
— Но если Архимаг наш сокровенный враг… — он в смятении покачал головой, — То почему он назвал вас… учеником?
Если бы моё лицо не было скрыто за черной тканью, то он бы непременно заметил мои резко распахнувшиеся глаза и покрасневшую от стыда физиономию.
Секунд десять я молчал, придумывая, что бы такого ему ответить, но затем пожал плечами и стянул с головы душную маску. Люк чуть вздрогнул, увидев мое лицо.
Я ухмыльнулся.
— Правда? Он так и сказал?
— Раз шесть повторил… — Люк глянул вверх, припоминая слова Виссариона.
Я прокашлялся.
— Ну… это… Люк. — я попытался звучать очень глубоко и внушительно. — А на что ты готов пойти, чтобы убить дьявола? Готов ли ты сам стать дьяволом?
Люк почесал затылок.
— Готов.
Ещё одним преимуществом парня был тот факт, что он щелкал извечные философские вопросы как орешки.
Я немного опешил.
— А… — я хмыкнул, — а стать учеником дьявола?
— Но зачем ученику убивать учителя? — недоверчиво взглянул на меня Люк.
Мы снова пошли вперёд, не разбирая дороги. Не куда-то конкретно, а просто прочь от замка.
Он тупо уставился на меня, ожидая ответа.
— Думаешь, это такое счастье — быть учеником Архимага? Первые пять-шесть лет здесь я провёл, сидя в холодном подвале, на хлебе и воде. По мнению Виссариона, так лучше думается, — моё лицо возмущенно скривилось; эта часть рассказа была чистой правдой. — Но я всё вытерпел ради того, чтобы у нас с героями был шанс свергнуть его.
— Правда? — Люк посмотрел на меня с неподдельным уважением.
Я развел руками.
— Ну, конечно. А как, по-твоему, мы узнали о тайном проходе в замок и так быстро добрались до его комнаты на самой вершине башни, миновав всю охрану?
Парень понимающе закивал, а я же тем временем продолжил.
— Так что мне тоже пришлось поcтрадать, чтобы мы попытались одолеть тёмного властелина. Я, как и остальные герои, многим пожертвовал ради нашего дела…
— Но, — Люк оглянулся назад, туда, где высилась отдающая фиолетовым свечением башня, — остальные герои мертвы.
Я втянул воздух и попытался вспомнить что-нибудь на эту тему.
— Воин должен, прежде всего, постоянно помнить, что он может умереть в любой момент, и если такой момент настанет, то умереть воин должен с честью. Вот его главное дело.
Старый добрый кодекс Бусидо никогда не подводит.
Люк пожал плечами.
— Ясно.
Около высокого деревянного указателя мы свернули с широкой дороги, связывающей добрую половину городов в этой стране, и направились к небольшому городку, одному из многих, что находились в черте владений Виссариона.
Во многих аспектах всё, что было под властью Архимага, опережало в развитии остальный мир лет этак на тридцать и могло служить чуть ли не образцово-показательным. Однако из-за дурных суеверий и общей дикости населения этого мира переезжать сюда никто особо не стремился. Что, надо сказать, не сильно помогало в моих начинаниях по убийству Виссариона. В конце концов, за столько лет я уже знал всех жителей чуть ли не поимённо и представлял, как тот или иной торговец может быть мне полезен.
Мы шли по мощёной плиткой дороге, мимо рядов симпатичных домиков, расписанных разными красками и узорами по древесине. Люк всё это время озадаченно пялился по сторонам, видимо, пытаясь уложить в голове мои слова о гнёте Виссариона и контрастирующую с ними окружающую действительность. Я всё думал, когда он начнет задавать вопросы и, по мере того, как мы продвигались к центру города, сочинял хоть сколько-нибудь убедительное оправдание.
Когда мы вышли к оживленной торговой площади, где лавки ломились от продуктов, я с опаской уставился на спутника. Люк ловко увернулся от полной дамы, проходившей мимо с коромыслом, и окинул взглядом кипящую вокруг жизнь, после чего замер на месте.
Ну, вот и оно. Я начинал сомневаться, что и в этот раз получится запудрить ему мозги.
Парень медленно повернул голову ко мне. Гримаса на его лице была, мягко говоря, недовольной. Однако когда он всё же открыл рот…
— Нам нельзя сдаваться, — он произнес это так твердо, что я на секунду опешил.
— Извини?
— Виссарион должен заплатить за всё, что сделал с нашими друзьями… — он махнул рукой куда-то в сторону, — и с этими людьми.
Я удивленно выглянул за его плечо. Среди десятков зажиточных горожан, Люк заметил именно кучку бродяг в оборванной одежде, клянчащих милостыню неподалеку от рынка. Костыли, зажатые под мышкой, заунывные монотонные просьбы и доносящийся даже до нас запах грязи пополам с перегаром дешёвого самогона дополняли картину.
Что же, видимо, он настолько проникся моими рассказами, что предпочел выделить для себя только те факты, которые логично встраивались в его картину мира.
— Эм, да… — я сощурился, склонив голову в сторону, — я и не хотел сдаваться. Но бороться с Виссарионом опасно, ты сам видел.
