отозвался Максимилиан и грохнул замком.
— Простите… — дернул меня за рукав Феликс. — Я могу вас попросить об одном одолжении?
— Конечно, — машинально ответила я, думая, что речь опять пойдет о блинчиках Амалии.
— Вы с нами больше не ходите никуда, пожалуйста, — ровным тоном проговорил он. — Помощи от вас никакой, а неудобств целая куча.
Я на секунду остолбенела. А когда смогла двигаться, рванула вверх по лестнице, не обращая внимания на окрик подоспевшего Максимилиана. Барон глухо зарычал на Феликса и бросился за мной. Я добежала до своей двери, поспешно отомкнула замок. Заперла его изнутри, упала на диван и разрыдалась. Вроде бы, ничего оскорбительного в словах Феликса не было. Но мне почему-то стало ужасно обидно.
Да, от меня нет никакого толку в драке, я подслеповата и медленно бегаю, не владею рукопашным боем и стрельбой. Не могу быстро и ловко перелезть через забор, боюсь высоты, крупных насекомых и вздрагиваю, если за спиной раздается громкий звук.
Но… Я же не причинила им никакого вреда! Совсем наоборот! Я показала им массу достопримечательностей и помогла Максимилиану отыскать в городском парке туалет. Хрен бы он сам нашел это замаскированное подземное помещение!
Я не пыталась сдать их властям и промолчала, когда эта мерзкая собака предлагала мне крикнуть. Я… я сделала все, что могла и даже больше! И что в ответ?
В дверь поскреблись.
— Мария Александровна! Это Максимилиан. Откройте, пожалуйста. Я хотел бы с вами поговорить.
Я накрыла голову подушкой. Всхлипнула и горестно подумала: «Стучи хоть до посинения… Меня нет, я в домике!»
Глава 5
— Ой, а у нас на рынке сегодня такой ужас случился! — оповестила всех Розочка, поднявшись по лестнице. — Представляете, женщина в обморок упала и умерла! Ваших лет где-то, Елизавета Владимировна…
Лиза насупилась, поправила задорный желтый бантик в волосах. Повернулась к Максимилиану и спросила:
— Что-нибудь еще порезать?
— Нет, — покачал головой он, задумчиво рассматривая кастрюлю, в которой варилась курица.
На моем столе горками лежали нашинкованные помидоры, очищенная морковь, разноцветный болгарский перец, порезанный на четыре части, апельсиновые дольки и горсть замоченного изюма. Я покосилась на открытые банки маслин и маринованных шампиньонов, осторожно вытряхнула мусор с совка и пристроила веник в угол.
— А что это ты готовишь? — бесцеремонно сдвигая Лизу в сторону, поинтересовалась у Максимилиана Розочка.
— Бульон, — ответил он.
— Какой забавный рецепт! А еще у нас сегодня туалет на ремонт закрылся. Пришлось через весь рынок ходить, так я чуть…
— Роза! Ты уже пришла? — пробасила из комнаты Амалия.
— Да, мама! — отвлеклась от туалетной темы Розочка. — Вы на ужин что-нибудь приготовили?
— Блинчиков напекла, — отозвалась Амалия. — С картошкой. Будешь кушать?
— Попозже, — скривилась Роза. — Макс! Там Андрей скучает. Спрашивает, ты спустишься?
— Попозже, — кивнул Максимилиан. — Сначала бульон сварю.
— Давай я еще что-нибудь сделаю! — предложила Лиза, ловко отпихивая Розочку от плиты. — Я могу морковку потереть. Или порезать.
— Все уже готово, спасибо.
— Но я хочу что-нибудь для тебя сделать! — с придыханием проговорила Елизавета.
— Загляни к Феликсу, — пожал плечами он. — И если ему что-то надо…
Лиза увесисто наступила Розочке на ногу и, коротко стукнув в дверь, вошла в мамину комнату. Максимилиан слез с подоконника, развернул негодующую Розочку в сторону лестницы. Ласково сказал:
— Андрюха там заждался.
И легонько подтолкнул ее в спину. Розочка, возмущенно шипя что-то вроде «старперша целлюлитная», зацокала каблуками по коридору.
— Роза! Ты долго не засиживайся… — трубно взвыла Амалия. — А то я тебя утром не разбужу!
— У меня завтра выходной! — рявкнула труженица торговли. — У нас на рынке санитарный день! Оставьте меня в покое, мама!
Грохнула дверь подъезда. В кухне наступила блаженная тишина. Я поставила чайник на плиту, стараясь не задеть кастрюлю с бульоном. Да уж, завелось наше бабье… Делят моих братьев из Казани, делят, да никак не поделят. Даже про полковника забыли, хотя до этого каждый день летали обвинения, что Роза специально голая зубы чистит, чтобы в его комнату переехать. Заварила Маша кашу!
А сама-то? Был бы Феликс кривым, хромым да лысым, не видать ему ключей от комнаты, как своих ушей. Кризис среднего возраста, что ли? Последние года три, после второго развода сижу в своей норе тихо, не высовываюсь, с собакой к реке и то не хожу. Заказчики мои в вирте, вживую-то почти никого не вижу. Я сама, осознанно, спряталась от мира, в котором может кипеть подобие страстей. Ведь обжигалась уже на страстях, знаю, чем это может закончиться!
Первое мое замужество было респектабельно-унылым. После окончания училища я пошла работать по распределению в краевую научно-техническую библиотеку. В тот период в моей жизни тоже главенствовала скука. Пыльные стопки книг с загадочными названиями, наводящие тоску каталоги, толпы студентов, переговаривавшихся на малопонятном жаргоне.
Прилично одетый Игнатов, пригласивший меня тяпнуть лимонада после закрытия библиотеки, принцем не был — это я поняла с первого взгляда. Но бывшие сокурсницы стремительно выскакивали замуж, и я сначала привела Игнатова домой, чтобы он выпил с мамой чаю, а через пару месяцев, утешая себя тем, что он не скуп, не глуп и выше меня ростом, отправилась подавать заявление в ЗАГС.
И свадьба, и развод у нас были тихими. Переехала я к Игнатову, два года пожила в его квартире и вернулась домой к маме.
Начался новый виток размеренной жизни. Утренняя прогулка с Бароном — работа продавщицей в киоске фототоваров — вечерняя прогулка с Бароном. О новом замужестве, я, честно говоря, не помышляла. Все знакомые владельцы собак были поголовно женаты, покупатели фотопленки в киоске свиданий мне не назначали.
Мир перевернулся после бабушкиной телеграммы: «Сломала ногу срочно выезжай жду». Мама поспешно уволилась — она подрабатывала на пенсии помощником бухгалтера и уехала в поселок Морской. А я… Впервые в жизни я осталась без присмотра — до этого мама с Игнатовым передавали меня с рук на руки, и…
— Мария Александровна! — коснулся моего локтя Максимилиан. — У вас есть какие-нибудь пряности? Я в магазине купить не догадался, а второй раз идти откровенно лень.
Я молча открыла настенный шкафчик и указала на баночки со специями.
— Не обращайте вы внимания на Феликса, — продолжил он, вытаскивая из шкафчика перечницу. — Он… не умеет общаться, что ли? Как бы вам правильно объяснить… У него нет необходимости быть деликатным, думать о чьих-то чувствах. Он всегда…
Дверь маминой комнаты отворилась. Оттуда вылетела красная как вареный рак Лиза, сопровождаемая воплем «Извольте выйти вон!»
Максимилиан мирно произнес:
— Лизонька! Раз ему ничего не надо, ты сходи вниз, к Андрюхе, и посмотри на лекарство от глистов, которое он собаке купил.
