Сага о Северных островах (СИ) - Бутырская Наталья

— Нет, погоди, — отпихнул его бриттландец. — Так убивал или нет?

— Я там две руны получил. Сам как думаешь?

— Нет, я не про то. Прошлой весной, в Фискехале…

Я засопел, вспоминая. Но первым сообразил Эгиль.

— Да ты чего? Нас еще к тамошнему ярлу таскали, суд держали. Сам же говорил, в таверне из-за волос коротких спор вышел.

— А, было дело. Он сказал еще что-то такое… дурное.

— Имя его помнишь? — допытывался Фьялар.

— Да откуда? — я развел руками.

Дядя тоже что-то понял и перестал одергивать племянника.

— Я не сразу понял, кто ты. Ты же не говорил имени своего отца. Кай и Кай. А что Эрлингссон — смолчал.

— Ты коли чего хочешь сказать, так говори прямо. Я отца не стыжусь и имени не таю. Но уже три зимы я хирдман и прозвище имею.

— Ты ведь моего друга убил. Мы вместе из рунного дома уехали. Только я сразу к отцу, а он, видишь, в Фискехале погулять решил, руну отпраздновать. Он ведь не просто друг, он на моей сестре жениться собирался, сговорены они были.

Я с усмешкой смотрел на Фьялара. Как он пытался распалить в себе гнев, пробудить праведную ярость… Да вот беда, хмель весь уже выветрился, а мои восемь рун никуда не делись.

— И чего? Мстить за него будешь? Я же вспомнил, он меня продажной девкой назвал. И тому свидетели были. И ярл, как его там, признал мою правоту. Но коли есть такое желание, можем и в бою решить, кто прав, а кто виноват. Я не откажусь.

Фьялар пораздувал ноздри, попыхтел, да и сдулся. Видать, не так уж дорог был ему тот приятель.

Развернулся и ушел восвояси. Вот и зачем тогда было такую бучу затевать?

Глава 7

Сонные посвисты Хьйолкега стихли. Красно-белый парус обмяк. Мы убрали парус, вынули мачту и уложили ее на козлы. «Сокол» едва заметно раскачивался от нашей ходьбы по палубе, и море морщинилось лишь возле борта.

Тишина.

Густой непроглядный туман окутал нас так плотно, что я не видел даже сидящего рядом Булочку, лишь мутные очертания чего-то темного. И, как в прошлый раз, меня терзали смутные мысли, не страхи, нет, всего лишь мысли. Почему этот остров вечно окружен туманами? Может, боги не хотят, чтобы люди приходили к нему? А что дальше, за этим островом? Что будет, если поплыть дальше на север? Натолкнемся ли мы на другие земли или сразу упадем в Бездну? И если да, то увидит ли Живодер Домну? А мы? Живы ли люди на Туманном острове? Справились ли они с торговцем? Жив ли Лейф Рёв? А, может, он сумел сбежать от твари, которую призвал Рыбак? Вдруг тварь пришла некрупная или такая, которую убить легко?

Теперь с нами не было проводника, как в прошлый раз. И хоть Альрик примерно знал, в какую сторону идти, но за один раз всё сразу не запомнить. Нужно не меньше десяти ходок, а то и больше, чтобы прочувствовать, сколько времени займет плавание при определенной силе и направлении ветра. Арне, быть может, и подсказал бы, но нынче с нами нет Арне. Нет Облауда. Не вернулся Халле Рыбак. Хвит, Ларс и Трюггве остались на этом острове.

Всего одна зима с той поры миновала. А, кажется, целая жизнь.

Весла убраны, мачта уложена. Не видно ни неба, ни моря, ни людей. Сплошное белое молоко. Поспать бы, так не хочется, и заняться нечем. Потому и думается всякое.

Вот, к примеру, про Мессенбю. Альрик услышал про наши похождения, еще когда со знакомым торговцем столковывался. Дескать, прибыл корабль прямиком из самого Бриттланда, чуть ли не весь серебром покрыт, паруса — чистый иноземный шелк, а носовая фигура — из золота. И хирдманы там сплошь хельты, с ног до головы в железе, да не в простом, а с костями тварей смешанном. А ведь почему они такие богатые? Да потому что в Бриттланде-то разом поднялись мертвецы со всеми украшениями и дарами, что в могилу к ним клали, и пошли убивать живых. Это боги возмутились, что тамошний народ рабами держат. Почти всех повырезали драугры проклятые. А хирдманы только тем и спаслись, что взяли к себе рабов и воинами их сделали. Или нет, не так. В хирд мертвецов взяли, они плоти человеческой пожрали и стали как живые. Один-то мертвец с лица молодой, а волосы так седыми и остались. И говорить не могут по-человечески, только и шепчут чего-то. Да нет, хирдманы, чтобы с Бриттланда уйти, отдали своих воинов мертвецам, только потому и уйти смогли. Недаром же они людей новых ищут! Поди, еще раз хотят в Бриттланд сходить и поменять часть хирдманов на золото. Нет, нельзя к ним идти. Да нет, дура, как раз к ним-то и можно прибиться. Пусть там половину наговорили лишнего, зато видно, что и корабль новый, и хирдманы они богатые, значит, есть у хёвдинга их удача.

Это Альрик нам уже на «Соколе» пересказывал. Пересказывал и сам смеялся над пересудами людскими. На другой день к пристани столько люду пришло! Всем хотелось поглазеть на золотой корабль и живых мертвецов. Даже Мамиров жрец местный приходил, впрочем, ему хватило и взгляда на наших бриттов, чтоб понять, где тут враки, а где правда. Потолковал немного с Альриком и ушел. И дядя Фьялара приходил, подарки принес, чтоб мы не держали обиды на дурака-племянника.

Так что поручение Альрика я исполнил как нельзя лучше. Весь Мессенбю услыхал про ульверов и нашу удачу. И кое-кто даже просился в хирд, но хёвдинг сказал, что вскоре мы вернемся в город и тогда будем смотреть людей.

И на третий день мы отплыли к Туманному острову. Конечно, не ради моей жены, а чтобы поменять добычу, полученную с Йора Жеребца, на серебро, янтарь и шкуры. Ну, а заодно и за Аднфридюр.

А тут снова туман. И снова, как в прошлый раз, мы ждали ветра, чтобы разглядеть что-нибудь, даже не сам остров или скалы вокруг него, а хотя бы солнце или звезды. И ждать пришлось долго.

Два дня мы стояли на месте.

Всё оружие перебрано, заточено и вычищено, каждое подозрительное пятнышко на шлеме и кольчуге перепроверено, все разговоры переговорены. Живодер даже начал работу над узором на Альрике, для него и огонь развели в железной чаше, а нужные веточки и ножички у него с собой были. Как, впрочем, и травы для лучшего заживления ран.

Смотреть на работу Живодера и жутко, и притягательно. Как он медленно прорезает кожу, как лезвие уходит то глубже в плоть, то почти выныривает оттуда, как снимает тонкие полоски кожи, оставляя кровоточащую дыру. Часть порезов бритт оставлял как есть, некоторые грубо стягивал волосом из шевелюры самого Альрика. Кое-где втирал сажу, а в других местах делал прижигание. Беззащитный терпел молча, лишь изредка подергивал плечами и что-то шипел сквозь зубы.

Сразу и не понять, как узор будет выглядеть после заживления. Спина хёвдинга распухла, побагровела, линии сдвинулись и искривились. Но Живодер лишь радостно лопотал да прикладывал охлаждающие примочки к ранам, не давая им заживать слишком быстро. Все же резал не хускарла, а хельта. У хельтов мелкие раны излечиваются быстро, не оставляя и следа. Как бы по второму разу не пришлось кромсать.

И когда, наконец, поднялся ветер и разорвал туманную пелену, Альрик встал за прави́ло с изрезанной спиной. Это я отлежался на лавке до полного излечения. А каково хёвдингу, если от малейшего движения плечами он чувствовал боль? Поди, еще опасался, что узор расползется, и все придется начинать сначала.

Мачту мы не ставили. Истосковавшись по делу, взялись за весла и помчались к острову быстрее прежнего. Не стали ждать новых туманов.

— Остров! — сказал Альрик, когда уже начало темнеть. — Аднтрудюр, как ближе к твоим выйти?

Шурин не сразу сообразил, где именно мы вышли к острову, но потом нашел какие-то понятные одному ему знаки и указал, куда плыть.

Обычно сдержанный и молчаливый Аднтрудюр немного ожил, разговорился.

— Вот та гора, видишь? С отгорком слева. Там род Тиндюра живет. Кай к ним ходил поговорить. А вон там дальше — рыжая хмарь. Там воздух дурной, если там переночевать, можно слечь. Безрунный, скорее всего, помрет.

С превеликим трудом мы отыскали нужный заливчик, прокрались через него едва ли не на ощупь и с облегчением выдохнули, вытащив «Сокол» на берег. Оставлять корабль в воде не рискнули. Кто знает, какие тут скалы?