на ощущения. На руке Ленайи выбилась знакомая татуировка, и остатки сна растворились, словно кино, которое она только что смотрела превратилось в набор бессвязных кадров и помех. Впрочем, было ли это на самом деле сном, она не понимала, так как уже через мгновение возникшей на ладони боли ничего не помнила.
Боль ушла так же внезапно, как и пришла, оставив лишь чёткий символ на руке.
Ленайа попыталась вспомнить хоть что-то, но из этого ничего не вышло. Разве что прижатая к груди игрушка напоминала ей о том, что она находилась где-то, и это «где-то» было здесь и происходило сейчас. Харик с добротой смотрел на неё, и, несмотря на то что рта у него не было, как будто улыбался.
Однако всё остальное было незнакомым. На ней было её платье, в котором она и проснулась под трухлявым одеялом. Мгновенно отбросив от себя неприятную на ощупь тряпку, она задумалась, как вообще ей пришла в голову мысль укрываться таким, разве что в этом была действительно серьёзная необходимость. Её даже передёрнуло. Мерзкие ощущения подкреплялись ещё окружающей её сыростью и запахом подгнившей старой мебели. Кровать под ней так вообще чуть не развалилась, когда она с неё соскочила босиком на скрипящий пол.
Когда она твёрдо встала на ногах, то почувствовала, как платье оттягивает что-то тяжёлое в кармане. Запустив в него руку, она извлекла фонарь – она сразу поняла это по его форме. Недолго думая, она включила свет в комнате, но тут же выключила, поругав себя за неосторожность – ведь она совсем не знала, в чьём доме очутилась и что вообще здесь делает. Однако теперь она знала, что находилась в безлюдной комнате, в которой давным-давно никто не убирался, а некоторые стены не просто почернели от грибка, а, казалось даже, что проржавели, хотя это было странно для штукатурки. Впрочем, в комнате кроме неё никого и ничего не было. Прекрасно!
Первым делом она вытерла ладонью наледь с окна, чтобы увидеть хоть что-то. Видимость была плохой, поэтому Ленайа решила использовать фонарь ещё раз, но на этот раз он не сработал. Ленайа положила фонарь обратно в карман и решила открыть окно. Она взялась за пластиковую основу, но окошко приподнять получилось лишь слегка – оно с щелчком застряло на удобном для него уровне. Пришлось пригнуться, чтобы посмотреть в щёлочку.
Вдали из двух разных концов маячило целых два луча света, размывая грани чёрного города. С одной стороны лучик был белым, с другой – слегка оранжевым. Всё это показалось Ленайе очень странным. Однако, вместе с тем, она вдруг нутром ощутила, что ей нужно, просто необходимо выбраться из этого дома, из темноты и как можно скорее прийти к спасительному свету. Почему-то в этом не было никаких сомнений, скорее это было даже желанием, которое вдруг начало также подпитываться прорывающимся чувством голода, на мгновение затмившим все прочие рассуждения.
Неужели придётся выбирать, до которого добираться? Или же, что хуже, добираться придётся до обоих? В любом случае в обозримом будущем путь в окне виделся вполне определённым, и вот почему.
Улица, которую Ленайа видела впервые, была похожа на все те, что были ей знакомы когда-то – словно из другой реальности. Улицы явно были частью картины города, в котором Ленайа прожила долгую жизнь, о которой не помнила буквально ничего. Да и знакомыми эти улицы назвать тоже было сложно – словно они были лишь только похожими, но не теми, которые она когда-либо видела. Будто бы она смотрела на них как на улицы того же района, но на которые она никогда ранее не заходила и о которых она никогда ничего не знала.
При этом на улицах не было дорог. Совсем.
Ленайа сначала не поняла, на что смотрит, но потом догадалась, что действительно, между домами не было дорог вовсе, здания плавно перетекали в фундамент, затем в слои земли, а затем пропадали в темноте пропасти. Ни машин, ни фонарных столбов, ни перил, ни разметки, ничего не осталось на этой улице. Одни только проросшие прямо через фасады и окна домов стволы деревьев возвышались к верху, образовывая кроны на разных этажах. Эта картина была неправильной и слегка ужаснула Ленайу, которая ничего подобного увидеть не ожидала. Затем её посетила ещё и другая мысль, что, раз уж сложилось всё именно так, то можно было пройти к цели верхом, через крышу… Что ж, это казался не самый худший вариант – на крыше больше обзор, даже при ночном освещении без луны можно хорошо ориентироваться в пространстве. Ведь ей нужно было добраться до цели…
На мгновение она остановила себя, зачем вообще об этом размышляет, и почему она так была уверена в том, что это был её путь. Что это был путь, который необходимо было проделать. Она поймала себя на мысли, что просто знала это, но почему? Что-то во всём этом было настолько необычным, что она ранее даже не задавалась вопросом, как всё это произошло и зачем ей нужно что-то делать. Ведь она буквально только что сравнивала увиденное с чем-то в воспоминаниях…
Она попыталась ухватиться за эту мысль – что было не так, почему ей казались улицы за окном похожими на настоящие, но, тем не менее, настоящими не являлись. А что же тогда было тем, с чем она сравнивала? Какие улицы она видела ранее, каким был город в настоящей действительности, какой она представляла себе жизнь…
Ленайа попробовала восстановить картинку, как выглядит оживлённая улица, как она проводила время в нормальной жизни, какой была она сама… И в этот момент в голову словно выстрелили из крупнокалиберного винчестера, причём так, что она осталась в сознании. Взрыв в голове был такой неожиданный и болезненный, что она даже отшатнулась от окошка и чуть не упала от наступившего помутнения. На некоторое время она вовсе потерялась в мыслях, всё затмила тягучая боль, которая не позволяла ей пробиться дальше невидимой стены, которая словно встала между тем, что она представляла себе как «настоящая жизнь». От шока мысли о чём-то подобном растворились,
