…Той ночью мне приснился сон. Страшный, яркий и такой реальный, будто я был непосредственным участником происходящих в нем событий. Я оказался в каком-то обширном темном помещении. Мрак едва рассеивался стоявшей в углу керосиновой лампой. Но, несмотря на темноту, я хорошо видел, как открылась низкая дверь, сколоченная из оструганных толстых досок, и в помещение вошли люди. Мужчина в длинной ночной рубахе до пят старался обнять сразу нескольких женщин и одного мальчика лет тринадцати-четырнадцати. Рук ему не хватало, но те, которых он пытался прижать к себе, сами жались к нему, ища спасения от чего-то страшного.
Когда они оказались в освещенном углу и сели на длинную скамью, я узнал в них тех, кого видел днем на старой фотографии.
– Ваше величество, – произнес мальчик, как и отец, одетый в ночную рубашку, и вдруг, всхлипнув, поправился. – Папенька… они нас убьют?
– Ну что ты, Алексей, – ответил мужчина, положив руку на голову мальчику. – Как такое могло прийти тебе в голову, сынок?
– А зачем тогда они нас разбудили и прогнали из комнат в подвал? – не унимался подросток.
– В городе стреляют, а здесь мы будем в безопасности, – попытался убедить его мужчина, к чему-то беспокойно прислушиваясь.
Эта ложь во спасение была грубо прервана ввалившейся в подвал толпой вооруженных мужчин с искаженными страхом и злобой лицами. Одни из них были одеты в гражданское – брюки с сапогами и черные кожаные куртки. Другие были в солдатском обмундировании. Ни один не снял с головы шапки. Некоторые вполголоса переговаривались на неизвестном мне языке. Они быстро рассредоточились вдоль стен. Один из них, в кожаной куртке, держа в правой руке револьвер стволом вниз, громко сказал:
– Именем революционного…
Потом звук пропал. Человек в кожаной куртке медленно открывал рот, но я не слышал ничего из того, что он говорил. Сохранивший достоинство и не ставший вступать в разговоры с палачами император сумел наконец обнять всю свою семью в последней попытке защитить их от страшной неизбежности. Потом все вошедшие медленно-медленно подняли правые руки, и оказалось, что каждый из них держит неестественно огромный «наган». Так же медленно поднялись курки револьверов, одновременно, синхронно, и вдруг время понеслось стремительно, и снова появился звук. Я вздрогнул от грохота, но не проснулся. Если бы я мог, то закрыл бы глаза или сбежал из страшного подвала. Но как можно закрыть глаза во сне?
Кто-то злой и безжалостный заставил меня досмотреть все до конца. Я навсегда запомнил, как впивались злые пули в беззащитные и беспомощные тела, как бились в агонии молоденькие девушки и больной мальчик. И как их отец вместе с матерью, уже мертвые, закрывали их собой от роя пуль и смертельно испуганных и оттого еще более страшных глаз убийц.
Когда палачи закончили свое кровавое дело и ушли, в подвал спустились еще двое, одетые в черные костюмы и такого же цвета шляпы. Они внимательно, профессионально бесстрастными взглядами оглядели лежавшие на полу тела. Потом один из них, брезгливо переступая через лужи крови, подошел к стене и нацарапал на штукатурке какую-то надпись. Отступил на несколько шагов, с видимым удовольствием полюбовался страшной картиной, и оба отправились наверх. А после их ухода темный подвал наполнился таким ярким светом, какого не бывает, даже если смотреть незащищенными глазами прямо на солнце…
Глава 8. Служба. Своих в беде не бросаем
Я давно слышал голоса, но открывать глаза не торопился. В голове сильно шумело после непрошеной «инъекции», и прежде всего нужно было оценить обстановку. Хотя бы попытаться узнать, к кому я попал. Но оказалось, что я недооценил своих противников.
– Ну все, хватит дрыхнуть! – услышал я издевательски-доброжелательный голос. – Выспался уже, я ведь вижу!
То, что слова относятся ко мне, я сразу понял по болезненному тычку под ребра.
– Потише, Боб, – прозвучал еще один голос. – Шефу он нужен укомплектованный, без поломок и повреждений. Или тебе бабки лишние?
– Да ладно, Сэм! Чего его жалеть? Вспомни, как он с Куртом обошелся! – возразил первый голос, но уже с другой, злой интонацией. – Парень до сих пор еще не очухался, я звонил…
– Курт сам виноват. Нечего было лезть на рожон. А этот мужик стоит больше, чем три Курта, вместе взятых! – попытался урезонить его второй.
То, что они называли друг друга нерусскими именами, меня ничуть не обмануло. Судя по выговору, оба вели свои родословные из какой-то южнорусской области, скорее всего с Кубани. Я открыл глаза и почти ничего не увидел, потому что на меня надели темные очки. Очень темные. Такие темные, что я сразу понял: это неспроста! Постепенно глаза адаптировались, и я разобрался, что сижу в кресле, мои руки накрепко притянуты ремнями к деревянным подлокотникам, да еще вместе с кистями обмотаны полотенцами. Ноги примотаны скотчем к ножкам кресла.
Дело обстояло хуже, чем я надеялся. Все это, вкупе с темными очками и заклеенным скотчем ртом, говорило, что мои похитители прекрасно осведомлены о моих гипнотических способностях. И приняли меры, чтобы помешать мне ими воспользоваться. Но у меня оставалась надежда, что они знакомы не со всеми способами. Во всяком случае, они не догадались обездвижить мои ступни, и я с радостью обнаружил, что могу постукивать по полу подошвой туфли. И еще могу шевелить головой…
– Ага, оклемался! – обрадовался человек, сидящий за столом, на котором был установлен аппарат – я сразу опознал полиграф, или, в просторечии, детектор лжи. От него к моим рукам, груди и вискам тянулись тонкие провода. Аппарат был незнакомой конструкции, что слегка насторожило меня: как правило, один из первых образцов такого рода техники обязательно попадал для ознакомления и изучения к нам в Службу. Но я не упал духом – даже если не успею вывернуться до начала допроса, они все равно ничего от меня не узнают. Не было еще случая, чтобы я не смог победить какое-то там техническое устройство.
Был тут и еще один человек, тот, который угостил меня тычком под ребра. Он стоял у окна, через которое проникал яркий солнечный свет, так что даже без темных очков я не разглядел бы его лица. Комната, в которой я очнулся привязанным к креслу, была типичной «залой» хрущевской квартиры. Непрезентабельная обстановка и обшарпанные обои говорили, что мои похитители, скорее всего, сняли ее внаем.
– А раз оклемался, – продолжил человек за столом, – то не будем тратить время на ерунду. Значит, так, Володя…
Ого! Они знают мое имя!
– …мы знаем, кто ты такой, и приняли меры безопасности. Так что не пытайся морочить нам голову своим гребаным колдовством. Все равно не пройдет. Сейчас ты ответишь на мои вопросы. Если я останусь доволен ответами, мы с Бобом оставим тебя здесь и уйдем, чтобы никогда больше с тобой не встретиться. Только, извини, развязывать не будем. Ты парень сообразительный, найдешь способ освободиться. А не найдешь, значит, ты совсем не тот, за кого себя выдавал. Тогда мне будет тебя жаль, потому что в эту квартиру еще долго никто не придет. Разве что соседи учуют запах…
