— Изумительное место, — выдыхает она. — Вроде… вроде ворот, входа в Иномирья. Место, где возможно все, что угодно.
Я вспоминаю то ликование, что испытывала, когда земля скользила подо мной, а вокруг расстилалось небо — глубокое и бездонное, точно море. А потом вспоминаю кое-что еще.
— Но что… что там было за… чудище? Та темная тварь?
Соня мгновенно делается серьезной, свет в ее глазах меркнет.
— Стены между нашим физическим миром и Иномирьями очень тонки, поэтому там столько чудес — но и благодаря этому же существует опасность. Тварь, что преследовала тебя прошлой ночью… Мне ни разу не доводилось сталкиваться с такой жуткой силой, а ведь в своих странствиях я повидала немало всяких существ, как злых, так и добрых.
— Думаешь, это как-то связано с отметиной? С пророчеством?
Она снова прикусывает губу.
— Не знаю, но в Иномирьях вообще все крайне сложно. Чтобы безопасно путешествовать по тем краям, ты должна познать их природу.
Гнев мой вырывается на поверхность.
— И как, скажи на милость, я это сделаю? Как мне учиться таким странным вещам? Уж верно, мисс Грей и другие учителя в Вайклиффе решат, что я сошла с ума, если я хотя бы попробую об этом спросить.
Соня прыскает в перчатку.
— Нет, искать наставлений в Вайклиффе — и впрямь идея не из лучших. Но когда ты привыкнешь к странствиям, силы твои будут расти. Да ты уже и сейчас обрела некоторое могущество, хотя, быть может, покуда сама того не осознаешь.
— Что ты имеешь в виду?
— Та… тварь. Существо. Думаю, оно хотело получить твою душу.
Я скрываю тревогу за нервным смехом.
— Мою душу?
Соне не смешно.
— Лия, послушай. Ты и вправду должна кое-что твердо уяснить про странствия по Равнине. Душа может витать свободно от тела лишь до тех пор, пока астральная нить, связь, что соединяет тело и душу, не будет разорвана. Если такое случится, душа уже вовеки не сумеет вернуться обратно.
— Ты… ты хочешь сказать, что тогда тело останется совсем пустым, точно мертвое?
Голос у меня поневоле срывается на визгливо-пронзительные нотки, к горлу подступает волна бурлящей истерики.
Соня вскидывает руку, чтобы успокоить меня.
— Это случается очень редко, понимаешь? Не многим обитателям Иномирий хватит сил оторвать душу от живого тела. Но все же такое бывает. — Она сглатывает, и, хотя пытается скрыть свой страх, я вижу: ей страшно. — Я… я слышала про одно место, жуткое место, которое называют Пустошью. Место, где заточены души, лишенные связи с телами, разобщенные с ними. Место между жизнью и смертью. Мне кажется, именно туда та темная тварь и хотела тебя затащить. На Пустошь.
— Ты хочешь сказать, что душа может заблудиться там навсегда?
От ужаса я уже не говорю, а слабо пищу.
— Заточенные в Пустоши останутся там во веки веков. — В глазах Сони читается страх. — Лия, слушай. Я тоже не знаю о Иномирьях всего, что нужно о них знать, понимаешь? Но та темная тварь охотилась за тобой, и я никогда не видела создания, столь могущественного. Но… Но почему-то твой враг не смог до тебя дотянуться. Понятия не имею, что именно защитило тебя от его злобы, но с твоей стороны было бы мудро впредь некоторое время по возможности избегать странствий по Равнине, пока мы не выясним, что это было, — или пока ты не будешь уверена, что защита сработает и в следующий раз.
* * *
Обратно к дому мы идем в молчании. Когда в поле зрения появляется Берчвуд, Соня кладет руку мне на локоть, глядя куда-то вперед. Проследив за ее взглядом, я вижу Элис — сестра смотрит на нас из окна второго этажа.
— Лия, будь осторожна, — произносит Соня. — Будь осторожна, пока мы не начнем хоть что-то понимать.
Сестра слишком далеко от меня, чтобы я могла разобрать выражение у нее на лице, но при виде темной фигуры на фоне окна меня все равно пронзают холодные пальцы страха.
Мы с Соней входим во двор, и я смотрю, как она уезжает в своем наемном экипаже. Выжидаю, пока он скроется на обрамленной с обеих сторон деревьями аллее, а потом разворачиваюсь и бреду прочь от дома. Не хочу говорить с Элис о Соне. Пока еще нет.
Журчание реки становится слышно еще раньше, чем я выхожу на берег. После дождей, ливших на прошлой неделе, она полна до краев и с неистовой скоростью мчится по каменистому руслу. Сойдя с каменной террасы, направляюсь в укромную рощу, где растут клены, дубы и ели. Ленч уже скоро, и я гадаю, ждет ли меня Джеймс.
— Джеймс? — В любой другой обстановке голос мой звучал бы совсем тихо, но в тишине рощи он разлетается гулким эхо. — Ты здесь?
Сильные руки хватают меня сзади, поднимают в воздух. Из горла вырывается сдавленный вопль, я со всех сил брыкаюсь, одержимая одним инстинктом: вырваться из стальной хватки. Подняв кулаки, я уже собираюсь обрушить на нападающего шквал ударов, как тут меня разворачивают, и я оказываюсь с ним лицом к лицу. Теплые губы припадают к моим, руки, что сжимали мне плечи, разжимаются и медленно ползут вверх, зарываются в волосы.
Я растворяюсь в поцелуе. Мне чудится, будто река течет сквозь меня — от корней волос до пальцев ног. Наконец я высвобождаюсь и делаю шаг назад.
— Ох! Боже ты мой, Джеймс! Как ты меня напугал! — Я награждаю его детским, слабым тычком в плечо. — Нас ведь могли увидеть!
Он смеется и прикрывает рот ладонью, словно стараясь успокоиться. Однако когда видит выражение у меня на лице, то мигом и сам становится куда серьезнее.
— Прости, Лия. Правда, прости. Но кто бы еще мог тебя так ухватить?
В глазах у него все еще пляшут веселые чертики, и я сурово смотрю на него, силясь их унять.
Джеймс подходит ближе, озирается по сторонам и крепко прижимает меня к себе.
— Я совсем не хотел тебя пугать. Просто очень рад тебя видеть. Знала бы ты, как это трудно — видеть тебя в библиотеке при отце, видеть тебя на улице с Элис, да где угодно — и не сметь даже обнять.
На миг он обхватывает меня еще крепче, так что я всем телом прижимаюсь к нему. Дыхание перехватывает. В эти краткие секунды для меня не существует ни пророчества, ни книги, ни отметины.
Только теплое тело Джеймса вплотную к моему. Столь сильный эффект смущает меня. Не хочу, чтобы Джеймс почувствовал, как быстро стучит мое сердце. Не хочу, чтобы он услышал, как оборвалось у меня дыхание. Я высвобождаюсь и хитро гляжу на него.
— Что-то ты осмелел, — лукаво говорю я.
Джеймс смеется, и с ветвей деревьев у нас над головой срываются мелкие пташки, напутанные этим неудержимым смехом.
— Я? Осмелел? Довольно смешно звучит из уст одной из вайклиффских своевольниц!
Щеки у меня заливаются краской при упоминании нашей вчерашней выходки. У меня еще не выдалось времени рассказать Джеймсу о визите к Соне Сорренсен. Уж слишком все было бурно и шумно после нашего возвращения. И, честно сказать, я даже рада, что вышло именно так. Сонино поведение во время этого визита настолько выбило меня из колеи, что я никак не могла решить, как именно объяснить Джеймсу все происходящее. Он знает лишь то, что мы сказали мисс Грей, — что нам пришла в голову шальная мысль немножко прогуляться и подышать свежим воздухом. Теперь же, после разговора с Соней над озером, я уверена: для всех будет лучше, если так оно и останется.
