— Сейчас посмотрим насколько. — Княжна осмотрела пострадавшую шею Виктора. — Тебе крупно повезло, что у тебя такие крепкие мышцы и кости. Синяками отделался, — радостно сообщила она.
— С ней что? — озадаченно спросил мужчина, подходя к своей несостоявшейся убийце.
— Усыпила, — откликнулась Анна. — До утра будет баиньки, как младенчик.
Байкер поднял девушку на руки и перенес на кровать.
— Нет, ну внешне — мышь мышью, а сил — как у медведя, — озадаченно пробормотал он.
— Хе, я думаю, для нее не проблема скрутить в бараний рог мужчину и покрупнее тебя, — фыркнула чародейка. — Учти на будущее: она оборотень, причем истинный. Виктор, я же просила тебя ничего не предпринимать, — укоризненно добавила княжна. — А вот не появись я вовремя?.. А?
— Да я ее просто на кровать хотел перенести. Она без сознания была, раненая к тому же, — оправдывался байкер.
— Это я и имела в виду, — тяжело вздохнула Анна. — Ладно, где ты ее нашел?
Байкер успокоился и уже более внятно пересказал историю своего «знакомства» с оборотничкой, попутно помогая Анне перевязывать девушку.
— Господи, такое ощущение, что ее использовали в качестве боксерской груши — вся в кровоподтеках! — жалостливо воскликнула чародейка.
— Угу, ты на запястья посмотри. — Виктор поднял худенькую руку оборотнички, оплетенную темной вязью татуировки.
— Н-да… — авторитетно прокомментировала княжна, приподнимая девушке веко и с любопытством рассматривая зрачки. — И как она в подобном состоянии еще и перекинуться смогла? Ее же закрепителем ипостаси накачали, только что из ушей не течет!
— Захочешь жить, еще не то сделаешь, — хмыкнул байкер.
— Угу. Виктор, ты только не смейся… — Анна покусывала губу. — Я ее знаю.
— В смысле — знаешь? — не поверил он.
— Мадрид. Год назад. Это та самая бардесса. Я тебе рассказывала.
— И что теперь с ней делать? — осведомился мужчина, решив не говорить о том, что оборотничка уж очень сильно напомнила ему девушку из кошмара, преследовавшего его на протяжении последнего месяца.
— А я знаю?
— Слушай, детка, может, ты ее заберешь?
— Ты в своем уме?! Мне только оборотня для полного счастья не хватало! У меня дома с одной стороны влюбленная парочка зажигает, с другой — малолетняя ученица стенает о неразделенной любви. А на работе меня поджидает мною же воскрешенный священник, страдающий паранойей пополам с амнезией. Ты что, так искренне желаешь моей смерти? — издевательски предположила Анна.
— Нет, конечно, детка, но просто сама посуди: какое у меня жилье? И потом, если в доме холостяка появляется женщина, то это все — тушите свет, сушите весла! И вообще, единственное существо женского пола, которому позволено находиться на моей кровати, — это ты! — закончил приводить свои аргументы Виктор.
— Это ты так говоришь только потому, что я не посягаю на твое ложе, а довольствуюсь тумбочкой, — усмехнулась княжна, присаживаясь на указанный предмет мебели. — Виктор, — чародейка посерьезнела, — если рассудить по уму, так ты даже мне ничего не должен был о ней говорить. Об остальных наших коллегах я вообще молчу. Ты представляешь, какой поднимется шум, если руководство узнает, что на территории отдела… нет, на территории церкви находится истинный оборотень?
— Армагеддец полный наступит, — мрачно откликнулся байкер.
— Именно он, — вздохнула Анна ди Таэ. — Посему пусть она пока остается у тебя. Тайно! У оборотней хорошая регенерация. Думаю, денька через три ее раны полностью затянутся. А я к тому времени найду противоядие от той дряни, которой ее накачали.
— Значит, три дня?
— Три дня, — убедительно пообещала чародейка.
— Хорошо, три дня я потерплю, — скрепя сердце согласился Виктор.
— Угу, — зевнула княжна. — Возникнут проблемы — звони. Но утром я и так зайду. — И она исчезла в окне телепорта.
Насыщенный терпкий аромат только что сваренного кофе игриво щекотал чувствительные обонятельные рецепторы, ничуть не считаясь с отупляющим действием дурманящего эликсира. Кофе, безусловно, настоящий, в зернах, причем отнюдь не из дешевых сортов, о чем и свидетельствовал приятный запах. Растворимая бурда пахнет жжеными семечками, а заварная дешевка имеет куда менее насыщенный аромат. Это вам объяснит каждый знаток и ценитель благородного напитка, а Радислава принадлежала именно к их числу…
Оборотничка засопела, втягивая воздух. Ноздри затрепетали, улавливая соблазнительный запах. Кофе она любила. Причем именно Кофе — с большой буквы. Ароматный, крепкий и жутко сладкий, плюхая в чашку по пять-шесть ложек сахара. Извращение, конечно, но что поделаешь, если ей нравился именно такой. А если к нему еще добавить солоноватые греночки из белого хлеба, обжаренные в яйце и молоке… Ум-м-м…
Девушка мечтательно вздохнула и открыла глаза. Ее взору немедленно предстал низкий деревянный потолок, весь в разводах сырости. Сразу же выяснилось, что Радислава лежит на узкой продавленной кровати, укутанная в одеяло чуть ли не до подбородка. Насколько менестрелька смогла понять, из одежды на ней имелась только добротная повязка на боку, если, конечно, таковую можно считать за одежду. Девушка окинула испытующим взглядом небольшую комнатку, больше всего напоминавшую давно неубираемую кладовку. Хмыкнула, разглядев под потолком одинокую лампочку без абажура, с интересом поизучала книжную полку и наткнулась глазами на высокого черноволосого мужчину, снимавшего турку с электроплитки в одну конфорку.
Радислава с сомнением закусила губу, пытаясь вспомнить предыдущие сутки. Получалось не очень. Кажется, ей все же удалось сменить ипостась, когда она выбралась из каземата, а потом… Потом она вроде бы кинулась под колеса какого-то транспорта… Дальше в памяти присутствовал огромный пробел.
Мужчина обернулся и, увидев, что она проснулась, ободряюще улыбнулся. Тут Радиславе стало совсем нехорошо: именно этого типа она вчера едва не убила, когда ее вышвырнуло обратно в человеческий облик. Тогда оборотничка почти не контролировала себя. К счастью (или к несчастью?), попытка убийства успехом не увенчалась, но синяки на шее у несостоявшейся жертвы остались воистину знатные. Лицо незнакомца, некрасивое, но достаточно приятное, пересекал тонкий белый шрам, шедший от брови через скулу до самого подбородка.
— Привет, мышка, — с энтузиазмом произнес он, подсаживаясь на кровать с кружкой, от которой исходил терпкий кофейный аромат. Голос у него был резкий, с хрипотцой, будто когда-то сорванный, но так полностью и не восстановившийся. Так случается, если долго выкрикиваешь бессильные ругательства, насылаемые на голову могущественного врага. Оборотничка знала о таком отнюдь не понаслышке. Она мрачно глянула на незнакомца и столкнулась с черными смеющимися глазами.
