Однако его ноги в простых кожаных ботинках не успели сделать ни единого шага. Прежде чем он побежал, произошло нечто странное.
Рыцарь Единства, как раз закончивший проверять ремни на Алисе, повернул голову к Кирито, и «Топор из кости дракона» издал резкий металлический звон и вылетел у него из рук. Рыцарь не притронулся ни к мечу у себя на поясе, ни к луку за спиной. Не пошевелил ни единым пальцем. Казалось, само намерение создало настоящий клинок, который ударил по топору Кирито и отшвырнул его к краю площади.
Неожиданный удар сбил Кирито с ног. Тут же на него набросились сразу несколько человек и намертво придавили к земле.
Правая щека Кирито была прижата к камню площади, лицо искажено от боли. Кирито отчаянно закричал:
– Юджио! Давай же, ну пожалуйста!!!
– А… у, а…
Все тело Юджио охватила дрожь.
Идти. Я должен идти. Я должен отнять Алису у Рыцаря Единства и бежать в южный лес.
Тихий голос эхом отзывался в уголке его сознания. Но тут же острая боль, точно клинок, вонзилась в правый глаз и вымела из головы все намерения. Все стало красным и запульсировало; и раздался другой голос, громкий и неприятный, как треснувший колокол.
Церковь Аксиомы – абсолют. Индекс Запретов – абсолют. Неподчинение им не дозволено. Никому не дозволяется ослушаться.
– Юджио, хотя бы оттащи этих!!! Тогда я смогу!..
Рыцарь Единства, не обращая больше внимания на суматоху, закрепил конец цепи на седле дракона. Могучий зверь опустил шею, и рыцарь с легкостью взобрался на него. Серебристые доспехи слепили глаза.
– Юджиоооо!!! – прокричал Кирито и зашелся кровавым кашлем.
Белый дракон поднялся на ноги и расправил крылья. По ушам ударил грохот – и еще раз, и еще.
Привязанная к седлу Алиса смотрела прямо на Юджио. Она улыбалась. Синие глаза точно говорили «прощай». Длинные золотые волосы, порхающие на ветру, поднятом крыльями дракона, блестели не хуже рыцарских доспехов.
Но Юджио не мог пошевелиться. Не мог издать ни звука.
Его ноги точно вросли в землю – он даже на чуть-чуть сдвинуться был не в силах.
Сино Асада отпила из чашки ледяного кофе с молоком и, наслаждаясь насыщенным ароматом, глубоко вздохнула.
Сквозь старинное окно она смотрела, как мимо туда-сюда проплывают разноцветные зонты. Дождь она не любила, но ей нравилось сидеть за столиком в этом кафе-баре, расположенном в укромном уголке города вдали от сутолоки, и разглядывать серую палитру мокрой улицы. Бар был обставлен без малейшего намека на современные технологии; приятные, хорошо знакомые запахи, доносящиеся со стороны барной стойки, за которой располагался вход на кухню, создавали ощущение, будто Сино находится где-то между реальным и виртуальным мирами. Уроки, закончившиеся всего час назад, были словно в какой-то другой вселенной.
– Сильно дождит сегодня, – раздался из-за стойки баритон.
Сино не сразу сообразила, что эти слова адресованы ей. Ну да, а кому еще-то – других посетителей в баре не было. Повернув голову к тщательно протирающему стакан мужчине с кожей цвета кофе с молоком, владельцу заведения, Сино ответила:
– Конечно, сейчас ведь сезон дождей. Похоже, лить будет до завтра.
– Наверняка это происки магов-ундин.
Устрашающего вида великан произнес эти слова с серьезной миной, но тут же не выдержал и расплылся в улыбке.
– …Эгиль-сан, если ты делаешь такое лицо, когда шутишь, шутка становится несмешной.
– Уу…
Эгиль, пошевелив бровями и губами, попытался изобразить «правильное лицо». При виде того, что получилось, пожалуй, любой ребенок бы расплакался; Сино, глядя на Эгиля, с трудом удержалась от смеха. Скрывая улыбку, она поспешно поднесла ко рту чашку и отпила кофе. Интересно, как Эгиль интерпретирует такую ее реакцию?
Сразу, как только Эгилю удалось сделать достаточно устрашающее лицо, зазвенел дверной колокольчик. Новый посетитель, едва войдя в бар и увидев лицо владельца, застыл на месте. Покачав головой, он произнес:
– …Эй, Эгиль, если ты всякий раз встречаешь клиентов с такой рожей, твой бар скоро прогорит.
– Н-не всякий раз. Это особое выражение лица, оно предназначено для шуток.
– …Нет, так тоже не годится.
Укоряя Эгиля, вошедший сунул зонт в бочку из-под виски, стоящую возле двери, потом взглянул на Сино и поднял руку.
– Салют.
– Ты опоздал, – слегка нахмурясь, ответила Сино. Человек, которого она ждала, Кадзуто Киригая, втянул голову в плечи и заоправдывался:
– Прости, я давно уже не ездил на поезде…
Он сел напротив Сино и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
– Ты сегодня не на мотике?
– Не хочу ездить на нем в дождь… Эгиль, мне caffè shakerato[3].
Сино посмотрела на Кадзуто, который, усевшись с расслабленным видом, заказал незнакомый ей напиток. Его шея была тонкой, как у его аватара в виртуальном мире; да и лицо выглядело каким-то нездоровым.
– …Ты не слишком ли тощий? Тебе надо больше есть, – нахмурившись, произнесла Сино; однако Кадзуто лишь махнул рукой.
– Скоро я наберу свой нормальный вес. Но с пятницы по воскресенье я опять буду худеть…
– В горах, что ли, тренируешься?
– Нет, всего лишь сплю.
– Тогда почему худеешь?
– Совсем ничего не ем и не пью.
– …Хаа? Ты что, стремишься к просветлению?
Не в силах понять смысл его слов, Сино склонила голову набок; в это время со стороны барной стойки донеслось легкое позвякивание. Это владелец заведения тряс серебристым шейкером с элегантностью, никак не вяжущейся с его здоровенной фигурой… впрочем, сказать так вслух было бы невежливо. Пока Сино, наблюдая за Эгилем, размышляла на эту тему, бармен осторожно перелил содержимое шейкера в стеклянную вазочку, после чего поставил ее на поднос и вынес из-за стойки.
В вазочке, поставленной перед Кадзуто, была светло-коричневая жидкость, покрытая слоем бурой пены.
– Это и есть «кафе что-то-там», которое ты заказал? – поинтересовалась Сино. Кадзуто кончиками пальцев подвинул вазочку к ней.
– Спасибо, – пробормотала Сино и поднесла напиток к губам. Прикосновение густой пены, освежающая прохлада, аромат кофе – все это она ощутила по очереди; а когда она проглотила, во рту осталось прекрасное, мягкое, сладкое послевкусие. Это было просто другое измерение по сравнению с ледяным café au lait из школьного торгового автомата.
– …Очень вкусно.
Услышав тихий голос Сино, Эгиль сделал довольное лицо и ударил себя одной рукой по толстому бицепсу другой.
