Ознакомительная версия.
Арчибелла тем временем передала коня слуге и вошла в парадный подъезд. Никакого зла у меня к ней тогда не было. Она ведь не покушалась на мой утес! Остальное меня, в общем-то, не касалось. Кто знает, будь у меня такая возможность, может, и я предпочла бы созерцание этой глупой телесной любви со всеми ее проблемами и неудобствами.
Мы спокойно допили чай, я показала Лаисе ее комнату и разрешила отдыхать до утра, слишком измученный был у нее вид. Она попросила у меня хотя бы маленькое зеркало. Я сказала, что оно лежит в комоде, просто Сонита в него никогда не смотрелась.
— Там в шкафу ее платья висят, можешь перешить.
И эта скромница посмотрела на меня так растерянно, как будто никогда ни за кем не донашивала платьев.
Утром я узнала, что Леонард со своими приятелями и Арчибеллой отбыл на пикник в сторону моего утеса. Это мне совсем не понравилось. Конрад позвал меня в барахолку, я как могла, помогала ему, но мне мешало беспокойство. Близость посторонних к утесу я ощущала физически, меня начинало знобить и тошнить, учащалось сердцебиение, и болела голова. В такие минуты я обычно не раздумывая, просто повинуясь инстинкту, садилась на коня, неслась в лес и там становилась черной птицей.
— Ну, как тебе Лаиса? — спросил Конрад, ставя лампу повыше, на стеллаж со свертками.
— Ничего плохого сказать не могу, — ответила я, — обычная серая мышка.
— Мышка? Да что ты? Такая красивая девушка!
— Конрад, — покачала я головой, — что у тебя с глазами? Или ты так одичал на этом Кренгре? Там что, совсем женщин не было?
— Неужели ты так ревнуешь? — усмехнулся он, — успокойся, как бы она ни была хороша, я не женюсь на служанке. Я вообще не собираюсь жениться.
— Дело твое, — сказала я, так и не поняв, что он в ней нашел, — послушай, подними-ка этот ящик.
Конрад посмотрел и только подивился.
— Ты что, смеешься? Думаешь, что твой внук Геркулес?
— Да ты попробуй, — настаивала я.
Он попробовал, но едва смог оторвать ящик от пола. Этого я и ожидала. А сердце мое стучало при этом, и голова уже болела.
Мы искали, сами не зная что. Возможно, даже то, чего там уже не было. Замок висел уже новый, крепче прежнего, и ключи были только у меня, Конрада и Леонарда.
Ближе к обеду к нам осторожно заглянула Лаиса и тоже присоединилась к поискам. Серенькая мышка в сереньком платье. Они о чем-то зашептались с Конрадом в углу, и я решила их оставить. К тому же сил терпеть больше не было. Я сослалась на дела и побежала в конюшню.
Пегас, как ни странно, был на месте, я торопливо его оседлала и вывела во двор. Кровь уже стучала в висках, сердце так колотилось, что сбивалось с ритма. Мчалась я быстро, в чаще привязала Пегаса к березе и сбросила одежду. Потом было больно, как всегда, и страшно, а потом было яркое летнее небо и зеленое полотно леса под крыльями.
На утесе никого не было. Веселую компанию я отыскала внизу по дыму костра, столбом поднимавшемуся над верхушками деревьев. Там я осторожно пристроилась на толстой ветке старой сосны. Не всякое дерево могло меня выдержать.
Вокруг костра лежали спиленные деревья и пьяные люди. Веселье у них уже сменилось послеобеденным сном. Не спали только двое: наблюдательница-Арчибелла и совершенно трезвый Веторио. Я припомнила, что никогда не видела его пяным. Веселым — да, шальным — да, наглым — да, но только не пьяным. Он как будто тоже был сторонним наблюдателем. Итак, спектакль закончился, и пресыщенные зрители утомленно сидели у костра. Рукава у его рубашки были засучены, он подкладывал в огонь сушняк и был немыслимо хорош, как всегда, когда не ухмылялся!
— Почему ты никогда не пьянеешь? — спросила Арчибелла.
Надо же, и она заметила! В прочем, трудно не заметить, когда все вокруг лежат как бревна, а он один сидит, как ни в чем не бывало.
— Дурочка, — подумала я, — он поднимает неподъемные ящики и за пять минут сращивает свои раны. Что ему какое-то вино!
— Не хочется, — сказал он просто.
Арчибелла засмеялась и откинула назад голову с гривой золотисто-рыжих волос. А потом сказала то, чего я так боялась.
— Я хочу попасть на тот утес. Тут ведь совсем рядом?
— Бредовая затея, — совершенно серьезно ответил Веторио, — разве вы не слышали про черную птицу, маркиза?
— Слышала, — сказала она, — именно поэтому и хочу!
— Я думал, вас погубит дерзость. Но вас погубит любопытство.
— Вот как? — она усмехнулась, — а ты, значит, боишься?
— Я просто в меру осторожен, ваша светлость. Осторожность никогда не помешает.
— Неужели ты веришь в эти сказки?!
— Нет, — сказал он серьезно, — в черную птицу я не верю, но что-то нехорошее во всем этом есть.
— Негодяй, — подумала я, — не верит и так беззастенчиво врал, что видел ее! Выгораживал мальчишку!
— Если б Леонард не спал, — продолжал Веторио, — он бы вас ни за что не пустил туда. Это точно.
Арчибелле его замечание не понравилось.
— Но он спит, — сказала она жестко и тут же встала, — ты со мной или нет?
Веторио не ответил, но тоже встал. Без особой охоты, как обреченный. Напоследок они оглянулись на спящую компанию и зашагали в сторону пологого склона.
11
Пока они шли, я держалась поодаль, чтобы себя не выдать. Тем более что они оба в меня не верили. Разговоров я их не слышала, слышала только смех, и он разрывал мне сердце.
Арчибелла ему нравилась, в этом не было сомнения, так же как и в том, что шансов у него не было никаких. Зато на очередной скандал с Леонардом он должен был нарваться наверняка. Когда тот проснется и поймет, что их нет!.. О! Это будет ужас! Тому, кому нельзя даже сидеть у нее в ногах, тем более, немыслимо уединяться с ней в лесу! Веторио прекрасно это понимал, но, тем не менее, шел за ней и даже смеялся.
Дорога становилась всё круче. Подъем утомил любопытную маркизу, она стала часто останавливаться, чтобы перевести дыхание и отдохнуть. И он понес ее на руках.
Наверно, ему это ничего не стоило, она ведь была значительно легче ящика с бронзовым хламом, наша прекрасная Арчибелла. Но чего это стоило мне! Я думала, я заклюю их тут же, еще по дороге!
А они смеялись! Лес кончился. Дальше была травянистая поляна, заваленная здоровенными камнями, а за ней — обрыв. Если б они подошли к обрыву и начали спускаться, им обоим пришел бы конец. Мой инстинкт был сильнее меня. Он не пощадил ни Людвига-Леопольда, ни Филиппа! Что уж было говорить об этой и без того разозлившей меня, парочке!
Они остановились у самой кромки леса и с интересом разглядывали поляну. Посмотреть и правда было на что. Всё здесь было как будто увеличено раза в полтора: и трава, и цветы, и камни. Я снова спряталась в ветвях, готовая вылететь в любую секунду.
Ознакомительная версия.
