Стивен Дональдсон - Проклятие лорда Фаула

Последние ступени миновали в оглушающем хаосе судорог и слепоты, вызванной потоками пота, — и затем он оказался внизу, лег ничком на горизонтальном грунте — основании Смотровой — и, задыхаясь, стал ждать, когда закончится страшная ломота в конечностях. Воздух устремлялся в его легкие и вырывался из них со звуком, напоминающим рыдания. Томас прислушивался к нему, пока этот звук не затих и он не смог дышать более спокойно.

Когда наконец он посмотрел вверх, то увидел голубое небо, длинный черный палец Смотровой Кевина, указывающий на полуденное солнце, возвышающийся подобно башне, склон горы и Лену, склонившуюся над ним так низко, что ее волосы почти касались его лица.

Кавинант чувствовал себя удивительно очищенным, словно прошел через суд Божий, оставшись в живых после ритуального испытания головокружением. Он одолел-таки эту лестницу. Чувствуя огромное облегчение, он был уверен, что нашел правильный ответ на ясную угрозу сумасшествия, на необходимость реалистичного и понятного объяснения всей данной ситуации, начавшейся с момента его появления на Смотровой Кевина. Он посмотрел вверх, на лучезарное небо, и оно казалось чистым, не оскверненным пожирателями падали.

«Вперед, — сказал он сам себе. — Не думай об этом. Выживи!»

Подумав так, он посмотрел в мягкие карие глаза Лены и обнаружил, что она улыбается.

— С вами все в порядке? — спросила она.

— В порядке? — как эхо отозвался Томас. — Это не простой вопрос.

Этот вопрос заставил его принять сидячее положение. Пристально разглядывая свои руки, он обнаружил кровь на ладонях и кончиках пальцев. Колени, локти и голени словно горели и, когда он их потрогал, отозвались болью.

Не обращая внимания на боль в мышцах, Кавинант рывком поднялся на ноги.

— Лена, это важно, — сказал он. — Я должен вымыть руки.

Она тоже встала, но Кавинант видел, что она не понимает его. — Смотри, — он взмахнул перед ней руками. — Я прокаженный. Я не чувствую этих царапин и ссадин. Никакой боли.

Поскольку она все еще казалась смущенной, он продолжал:

— Именно так я и потерял пальцы. Я поранился, в ранку попала инфекция, и пришлось их отрезать. Мне надо немного мыла и воды. Прикоснувшись к шраму на его правой руке, Лена спросила:

— Так это сделала болезнь?

— Да.

— На пути к подкаменью есть ручей, — сказала Лена. — А рядом с ним — целебная грязь.

— Идем, — Кавинант грубым жестом приказал ей указывать путь. Она кивнула и сразу же пошла по тропинке.

Тропа уходила на запад от основания Смотровой Кевина и шла вдоль уступа крутого горного склона, пока не упиралась в ущелье, беспорядочно усеянное камнями. Мышцы Кавинанта сжимало словно щипцами, поэтому двигался он довольно неуклюже. Сначала он следовал за Леной вверх по ущелью, потом осторожно спускался по ступенькам, грубо высеченным в склоне крутой трещины, уходящей в гору. Когда они достигли дна этой расщелины, Лена пошла дальше вдоль нее, обратив внимание Кавинанта на каменистую осыпь под ногами. Так они шли, и тем временем полоска неба над головой становилась все уже, а стены расщелины постепенно смыкались. Их окружали густые влажные испарения, и холодные тени становились все глубже, пока наконец темное платье Лены почти совсем не слилось с сумраком впереди. Кавинант увидел, что впереди расщелина резко поворачивает влево, а затем она внезапно открылась в маленькую освещенную солнцем долину, посреди которой сверкал ручей, а по его берегам зеленели травы и высокие сосны.

— Ну, вот, — со счастливой улыбкой сказала Лена. — Что может быть целебнее этого?

Кавинант остановился, зачарованный, не в состоянии отвести взгляд от открывшейся перед ним картины. В длину долина имела не более пятидесяти ярдов, и в дальнем ее конце ручей снова поворачивал влево и исчезал между двумя отвесными стенами. В этом небольшом кармашке, запрятанном в колоссальной толще гор, земля была очаровательно зеленой и солнечной, а воздух был одновременно и свежим и теплым, напоенный ароматом сосны, благоухающий запахами весны. Вдохнув этот воздух, Кавинант почувствовал, как его грудь заныла от привычной тоски по утраченному здоровью.

Чтобы отвлечься от этого ощущения, он пошел вперед. Трава под ногами была такой густой, что он чувствовал ее даже сквозь напряженные связки коленей и икр. Казалось, она помогает ему идти к ручью и очищает его раны.

Вода, разумеется, должна была оказаться холодной, но это не беспокоило Кавинанта. Его руки были слишком немы, чтобы быстро ощутить холод. Присев на корточки на плоском камне возле воды, он погрузил их в поток и начал тереть одну о другую. Его запястья сразу почувствовали холод, но пальцы едва его ощутили, и, тщательно промывая порезы и трещины, Кавинант не чувствовал никакой боли.

Краем глаза он видел, что Лена ушла от него вверх по ручью, вероятно, пытаясь что-то отыскать, но он был слишком занят, чтобы полюбопытствовать, что она делает. Яростно протерев руки, Кавинант дал им немного отдохнуть, а затем закатал рукава, чтобы осмотреть локти. Они покраснели и саднили, но целостность кожи не была нарушена.

Осмотр ног показал, что голени и коленки были во многих местах ушиблены. Пятна синяков на них уже начали темнеть и в скором времени должны были стать совсем черными; но толстый материал брюк выдержал, и кожа здесь тоже оказалась неповрежденной. В определенном смысле синяки были так же опасны для Кавинанта, как и царапины, но тут без помощи лекарств не обойтись. Усилием воли он заставил себя подавить тревогу и снова сосредоточил внимание на руках.

Кровь все еще сочилась из ладоней и кончиков пальцев, и, смыв ее водой, Кавинант увидел кусочки черного песчаника, глубоко забившиеся в некоторые порезы. Но прежде чем он снова принялся за мытье рук, вернулась Лена со сложенными лодочкой ладонями. Они были полны густой коричневой грязью.

— Это целебная грязь, — почтительно сказала девушка, словно это было нечто редкое и могущественное. — Вы должны положить ее на свои раны.

— Грязь? — Осторожность прокаженного восстала против такого предложения. — Мне нужно мыло, хватит с меня грязи.

— Это целебная грязь, — повторила Лена. — Это для лечения.

Она подошла ближе и протянула ему грязь. Кавинанту показалось, что он видит в ней крохотные золотые искорки.

Он тупо смотрел на нее, шокированный идеей положить грязь на раны.

— Вы должны ею воспользоваться, — настаивала девушка. — Я знаю, что это такое. Разве вы не понимаете? Это целебная грязь. Послушайте. Мой отец — Трелл, гравлингас радхамаэрля. Его работа связана с огненными камнями, а лечить людей он предоставляет целителям. Но при этом он еще и мастер учения радхамаэрль. Он понимает камни и почву. И он научил меня, как оказывать самой себе помощь, если это потребуется. Он рассказал мне о приметах и местах залегания целебной грязи. Это лечебная земля. Вы должны воспользоваться ею.