- Во-во, у тебя, - довольно кивнула Лэйли. - Говорила сразу, не нужен мне раб. Значит, западный маг одолел врагов, нас освободил и ушел.
- И еще он вернул нас сюда для помощи господину, - облегченно кивнул раб, теперь уже бывший. - Имя Лэйли почти подходящее. Можно переиначить в Лэйла, на южный манер, а далее - Алкей, это обширный и уважаемый род в землях народа мухош. Ты дочь военного кошима, и он учил тебя, собираясь предложить для охраны женской части дворца, так иногда делают. В обычаях со временем разберешься, кошими девушки злые и упрямые. Чуть что - в драку лезут... Шипят, как дикие кошки. Многие полагают, они невоспитанны. О себе не любят рассказывать.
- Когда ты начинаешь думать, а не кланяться, от твоей головы есть польза, - заулыбалась Лэйли. - Пошли.
Маг сидел в шатре, глубоко задумавшись. Собственно, он совершенно точно знал, что живым из песков не выберется. Учитель умел исправлять свои ошибки, и Фэриза счел именно ошибкой. Теперь обрушил на его голову месть. Покарал позорной и страшной смертью раба, изменившего магу. Сохнуть в пустыне - мучительно, и выхода из сложившегося положения нет. Фэриз перебрал вещи и усмехнулся - небольшой кувшинчик воды, имеющийся в шатре, предусмотрительный Ошгир пнул ногой и опрокинул, выходя. То есть уже тогда все решил...
Солнце хлынуло в шатер, и маг удивленно обернулся. Он знал учителя, тот не умел прощать и возвращаться. Но вокруг - ни души на десятки дней пути.
Гэхира маг узнал сразу. И обрадовался куда более, чем удивился. Воин и прежде был не особенно почтительным рабом, хотя верность его представлялась высокой и настоящей. Теперь он стоял в рост и не делал попыток поклониться. Но - вернулся сюда невесть откуда. Это дороже согнутой спины. Рядом маг приметил самую настоящую кошими, упрямую и надменную, как все обученные бою девицы. И ей Фэриз тоже обрадовался. Потому что почти поверил, что теперь будет жить.
- Никогда не знаешь, кто придет тебе на помощь, - усмехнулся маг. - И какую плату потребует за воду. Смешно! Я, маг, должен платить тебе, избавленному от клейма.
- Я никак не... - начал воин, торопливо садясь на пятки и поклонился, чтобы привычно не возвышаться над господином.
- Очень даже да, - прищурилась Лэйли, задернула полог и тоже упала в подушки. - У него жена осталась, а где - он понятия не имеет. Ты как, помнишь? И вообще, расскажи ему толком, кто он такой. Это будет плата.
- Занятная цена, - снова усмехнулся маг. - Не особенно низкая, я не хотел бы говорить о наставнике дурно. Но с другой стороны, он-то меня и лишил воды... Мой учитель указал на этого юношу еще в столице. Сказал - хочет приглядеться: растить магом или пить его, сытного и вкусного, как дорогой чай с бараньим жиром. Но выбранный ушел внезапно и надолго затерялся... Гэхир, я украл тебя у наставника, и тем провинился впервые. Он создал засуху, а я добрался в ваше селение первым. Знал, что он выберет для тебя. Но позже не смог, не успел рассмотреть в тебе корни магии. А учитель потребовал определить твою судьбу так, как решил он. Спорить сделалось невозможно...
- Я помню, он был вашим гостем, - тяжело выдавил слова Гэхир. - И спрашивал, убивая память.
- Точнее, отнимая десять лет жизни, - сухо кивнул маг. - Достигших тридцати мы не беремся учить, не умеем. Он решил подстраховаться от моего упрямства. Твоя семья живет в селении Нуглах близ северных гор. Что еще я должен сказать?
Лэйли пожала плечами, скинула заплечный мешок и взялась разбирать запасы еды. Маг выглядел довольно-таки здоровым, но явно нуждался в подкреплении сил. И за руками, перекладывающими свертки, следил жадно. Девушку позабавило то, что он не попытался заклинаниями подчинить бывшего раба и воспользоваться её силой. Это говорило о маге с самой лучшей стороны... Или давало основания подозревать его в излишней догадливости?
Хоть на один день.
- Я не верю в переселение душ, - решительно сообщила Оса. - И нечего так на меня глядеть, не исчезну. Вот объясни мне: с чего это моя покойная тетка, умница-красавица, решила на тебя положить глаз? У тебя тогда даже крыльев не было. И копыт. Что она рассмотрела иного, ценного?
- А я, глупый гишо, все думал, как же с тобой начать разговаривать, - посетовал Эдиль. - И тогда переживал, и теперь не стало проще. Я увидел впервые Мильосу-а-Синни в архиве.
- Поумнеть тетка захотела, к знаниям потянулась? - насмешливо восхитилась Оса.
- Нет, уже упала, - мечтательно улыбнулся маг. - С верхней ступеньки лестницы, пребольно. Хотела вскрыть замок на ярусе запрещенных Советом дании книг по истории долины. Ох и ругалась Оса! И на дании, и на меня, и на лестницу, и на замок. Я так растерялся, что забыл пасть ниц.
- Плохая память, - учла первое положительное качество 'жениха' Оса. И уточнила чуть менее агрессивно: - И что ты делал дальше, забыв пасть ниц?
Эдиль вздохнул и стал рассказывать. Как они чинили лестницу и полировали замок, удаляя приметные царапины - следы неудачного взлома. Как подбирали новый ключ и искали заклинания, способные сохранить нетронутыми магические защиту и оповещение о взломе - и все же получить вожделенные свитки. Как потом вскрыли еще один ярус. Было весело и интересно, тайна и опасность кружили голову почище вина. Гишо перестал чувствовать себя жалким, Оса привыкла болтать с ним. Даже охотно слушала стихи, - он писал ей стихи! И пел их. Он даже складывал мелодии.
А потом оказалось, что интересуется книгами Оса не из-за случайной прихоти, а по просьбе королевы. И гишо снова ощутил себя ничтожным существом пятого ранга, использованным ради большого и важного дела. Он продолжал писать стихи - но больше не отвлекал важную госпожу их чтением. Мильоса быстро сообразила, что её сочли корыстной.
- Как она меня гоняла по архиву, - рассмеялся Эдиль. - У неё была боевая оса в поясе, а у меня только пуховка для удаления пыли с переплетов.
- Ты еще и бегал плохо, - отметила Оса, весело блеснув глазами. - Надо проверить, что изменилось за прошедшее время. А то кошку Ли уже наверняка катают. Чем я хуже?
На заставу Оса и ледяной кентавр добрались после полудня - но следующего дня, они проговорили у сосны почти двое суток, едва замечая время. Костер горел жарко, маг зимы знал немало заклятий от переохлаждения, припасов оказалось вдоволь. И рассказов о прошлом - тоже. Мильоса слушала, глядела в странные прозрачные глаза почти без зрачков. Пыталась понять, почему нелепое ледяное лицо ей не кажется чужим, холодным и странным.
Потом маг стал припоминать свои невесть когда написанные стихи. Оса снова слушала, и ей было горько от мысли, что все происходящее невозвратно, нереально и скоротечно. И что все слова соединены в безупречный узор на староэльфийском - для другой Мильосы. Боль не отпустила от костра во вторую ночь: как можно тратить впустую считанные дни, случайно выпавшие им двоим? И та же боль прогнала к заставе, требуя хоть недолгого уединения. Осе казалось почти мучительным то, что теперь не составляло труда представить глаза Эдиля - серыми, обычными. И ледяное лицо не мешало видеть его - эльфом. Вот только все прочие имеют впереди целую вечность, а этому одному отпущено считанное число дней, так несправедливо и страшно...
