На следующее утро Като с трудом смогла разлепить веки — в дверь постучали в предрассветные часы.
Боязливо приоткрыв дверь, прикрываясь постельным бельем, она увидела перед собой один лишь стул со своей свежевыстиранной одеждой. Обидно, но именно «Miss Sixty» хозяйке «Клена» отстирать не удалось.
Облачаясь в одежду, поданную ей взамен испорченных джинсов — тканые легги и настоящую шелковую тунику, расшитую в тон невиданными цветами— Като про себя отметила, что в Н-ске такое вряд ли модно.
В Н-ске… Черт ее дери, и куда ее вообще занесло вчерашним вечером? Высокие Кручи, какое-то дерево… нет, дальше мозг отказывался предоставлять ей воспоминания для анализа. И в Кручах, хоть убейте, не видела она во всей округе никакой гостиницы.
По выкрашенным в светлые тона коридорным стенам коптили развешенные всюду свечи; в туалетной комнате кое-что по-хлеще: душа нет и в помине, вместо него — бочка с крышкой и холодной водой внутри. Хорошо хоть, со сливом все не так плачевно.
Прохладная водица не слишком-то пробуждала. Сейчас бы кофе… Она была согласна даже на растворимый. Ведь выспаться ей так и не удалось — под доносившийся до рассвета хор мужских голосов из банкетного зала: то гогочущий над непристойными шутками, то перемежающийся звоном боевых шпаг и кухонных ножей, а то сливающийся в один и расходящийся на партии в перепевах каких-то старых песен. Временами Като даже слышала сквозь сон гитарные аккорды и переборы, или же ей это только снилось — шут разберет, ночь была весьма сумбурной. Начиная от ее появления в банкетном зале и вплоть до окончательного пробуждения в лесу, верхом, от утренней прохлады, запитой бокалом вина с бутербродом из вчерашней восхитительной оленины.
По правде говоря, в седле она держалась, как мешок с тыквами, но и пропустить такое новое для себя занятие, как охота — не могла. Она боялась выпасть из седла, убаюканная мерным стуком копыт, и потому занялась рассматриванием всего, что попадалось по пути. В предрассветной мгле это все было каким-то однородным, тихим и недвижимым. Лишь изредка слышался стук лошадиных копыт о выступающий из глинистой тропы красноватый гнейс. Утренняя дымка стелилась меж гигантских вековых деревьев пластами в форме страусового пера…
Като несколько смущало, что она была единственной девушкой в этой большой компании странноватых любителей странной одежды и странных гостиниц без душевых кабин; бравых гуляк, именовавших себя «воины» и «свита герцога Эритринского». Позади них ехали безоружные «слуги», и Като не заметила, как оказалась среди них, потому что не подгоняла свою лошадь. Может, ей почудилось, но седовласый сгорбленный слуга в длинном холщовом одеянии заинтересованно разглядывал ее, но едва она встретилась с ним взглядом, он стегнул своего мерина и ускакал вперед.
За полдня конной езды и любования красотами Ульмского леса в Като так и не пробудилось любви к охоте. Ни одной зверушки не попалось им на пути, зато издалека раза два донесся не иначе как волчий вой.
Наконец, один из герцогских приспешников, что-то крикнув, показал пальцем куда-то вдаль. Тотчас же спустили гончих, воины пришпорили коней и скоро исчезли в чащобе, а слуги разбили несколько палаток на первой встретившейся им на пути поляне, развели большой костер и принялись рассказывать друг другу забавные, но уж очень непристойные истории. Каждый раз, когда их хохот наполнял лес, эхом отражаясь в чаще, Като невольно ежилась от мысли, что все эти пошловатые нелепости могли происходить с кем-то на самом деле.
Седовласый слуга в длинном одеянии, судя по хмурому и суровому выражению его лица, также не находил эти истории увлекательными. Он насадил на срезанную ветку кусочки хлеба, какие-то овощи и вчерашнее мясо, поджарил все это на костре и направился с этим к Като.
— Капеллан Иоанн к вашим услугам, — представился седовласый, наполняя кубки кагором для нее и себя. — Давеча у нас с вами не было возможности поговорить — чад кутежа и то, что вы сидели по правую, а я — по левую руку от его высочества — этому не способствовали.
— Капеллан? Замковый священник? — Удивилась Като, забыв поблагодарить нового знакомого за заботу и пропуская вторую часть его реплики мимо ушей. — А как же Писание? Вам же закон Божий запрещает охотиться и убивать животных!
— Так я и не убиваю, — рассудительно заметил капеллан. — Но я люблю охоту.
Предыдущую свою реплику Като сдобрила изрядно сарказмом, полагая, что разговаривает с человеком, играющим роль капеллана. Но чем больше она наблюдала за ним и его манерой поведения, тем больше проникалась мыслью, что перед ней настоящий священник. Эта аскетичная строгость взгляда, смиренность — в его старческих выцветших глазах ни разу не промелькнул огонек желания. Хоть какого-нибудь.
— С точки зрения девушки, — осторожно начала Като, занявшись печеным перцем и кусочком оленины. — Охота не представляется таким уж интересным занятием.
— Это потому что вы совсем не умеете управляться с лошадью. Держу пари, что и с оружием, — выразил он свое мнение. — Но в ваших глазах я вижу азарт и, думаю, вы из тех, кто способен загнать дичь до смерти.
Като не стала спорить и просто наслаждалась едой на свежем воздухе.
— А вы раньше не были знакомы с герцогом? — Вдруг спросил он.
Като внимательно посмотрела в серые глаза капеллана. Зачем он спрашивает очевидные вещи? Он же сам вчера был свидетелем того, как она случайно набрела на «Золотой клен» и всю эту пирующую компанию во главе с именующим себя герцогом Эритринским — или все-таки не был? Като непонимающе, с сомнением глянула на священнослужителя.
— Ах, да. Так о чем мы говорили? Об охоте? — Спохватился капеллан. — Впрочем, если желаете, графиня, я мог бы преподать вам пару уроков верховой езды. Не сочтите за дерзость, но ведь вас должны были научить этому дома.
— В наших краях девушки нечасто ездят верхом.
Капеллан улыбнулся лучистой старческой улыбкой. Като улыбнулась ему в ответ — но он все еще не рассеял ее сомнений, настоящий он священник или же нет.
— Я не буду отказываться от вашей помощи, — Решила она, расправившись с завтраком. — Кстати, как называется замок, в котором вы служите, капеллан?
Взгляд старца вдруг остановился на одной точке. Резким движением морщинистой руки он откинул со лба прядь седеющих, будто припорошенных золой и пеплом волос.
— Опальный замок Хиль-де-Винтер.
Он немного помедлил и добавил:
— Разрешите помочь вам забраться на лошадь.
Остаток дня слуги провели за тем, что разогревали на костре еду и перешептывались, наблюдая за тем, как капеллан учит Като держаться в седле. Мясо превратилось в пепел, а они так и стояли, еле сдерживая смех при виде того, как Като в очередной раз съезжает в седле набок.
