Опять все затихло.
Маведер искоса взглянул на девушку. Она была молода и красива, что он и раньше заметил. Она склонила разбитую голову, чтобы дождик, постепенно набирающий силу, охладил рану. После схватки с разбойниками Маведер узнал, что именно она возглавляла отряд в отсутствие Кобаля.
Маведеру платили за преследование разбойничьих банд. Но не все разбойники одинаковы — это понимал каждый громбелардский солдат. Маведер тоже не ко всем из них относился одинаково. Офицер Басергора-Крагдоба, с точки зрения бадорского легионера, не был подонком.
Десятнику стало несколько не по себе, когда он вдруг понял, что после освобождения от пут ему придется допрашивать лежащую сейчас, как и он сам, связанную разбойницу, сдирая с нее живьем кожу.
Мысли девушки, похоже, текли по тому же руслу. Глаза ее были закрыты. Дождь перешел в ливень, и крупные капли струями стекали по ее лицу. Не открывая глаз, она сказала:
— Я слышала, вы знаете, кто наш предводитель. Он еще вернется, гвардеец. Он способен на все. Завтра же я буду свободна и, может быть, покажу тебе твои собственные потроха, чтобы вспомнил моих разведчиков.
На этот раз он ответил:
— Я уже видел свои потроха. Под Рахгаром, три года назад.
Все-таки какой живучий зверь кот! Он уже очнулся и стал расспрашивать о своих разбойниках, потом поел… и, как только закончил трапезу, потребовал разговора с командиром. Оветена приводили в изумление повадки этого главаря. Он явно прекрасно себя чувствовал среди людей, которых сам же преследовал во главе разбойничьей банды, нисколько при этом не опасаясь за свою жизнь.
Да уж! Само имя этого гадба производило впечатление. Оветену приходилось слышать лишь несколько, может быть, десятка полтора более значительных фамилий… но их носили столь высокопоставленные сановники, что и ему самому, и его отцу приходилось основательно задирать голову, дабы различить вершины, на которых эти фамилии блистали.
Род Л.С.И. получил магнатское звание много веков назад из рук самого императора, возглавляя в ту пору знаменитое Кошачье Восстание. У Оветена в голове не укладывалось, что, возможно, последний и наверняка единственный наследник этой фамилии выступает в роли вожака громбелардских бандитов.
В Армекте, а в особенности в Рине и Рапе, коты были широко распространенным племенем. Оветен был изрядно наслышан об этом удивительном народе, потому и был уверен в том, что любому коту ничего не стоит укрыться под вымышленной фамилией, но в любом случае менее значительной, нежели подлинная. Приписывание себе чужих заслуг или любая попытка возвыситься, с точки зрения кота, была отвратительна, впрочем, как и любая ложь. Армектанец же, уважавший собственные древние традиции и признававший разнообразные, порой непонятные для посторонних обычаи, как правило, понимал котов лучше, нежели сын любой другой области Шерера.
По этой же причине солдаты сине-желтого отряда относились к раненому коту с большим уважением, хотя и не унижались перед ним: сам их командир готов был разговаривать с гадбом на равных, но вскоре почувствовал, что это бессмысленная трата времени.
— Послушай меня, ваше благородие, — заявил кот, нагло оборвав армектанца на полуслове, — давай оставим мою фамилию в покое. Мы с тобой в Тяжелых Горах, а здешний народ с фамилиями, про которые ты что-то себе мыслишь, не особо считается. Единственное, чему стоит придавать значение, так, может быть, тому, что я — властитель половины Громбеларда, а ты — всего-навсего командир двадцати вояк, прущихся за добычей. — Рбит заметил, что кровь ударила в лицо Оветена, но щадить самолюбие соперника он не собирался. — С этой точки зрения, — подлил он масла в огонь, — Охотница — так, во всяком случае, считаю я — единственно важная персона в твоем лагере. Поэтому ее присутствие при нашем разговоре крайне желательно. Я не хочу задеть тебя, воин. Прикинь, что к чему, и держи себя в руках.
— Так не пойдет, — заявил Оветен.
— Жаль. Несмотря на пропасть между нами, я собирался кое о чем тебя просить. Но, вижу, ты не в состоянии спуститься на землю, витая в каких-то воображаемых облаках.
Оветен исподлобья смотрел на кота и молчал.
Разговор не клеился, поэтому несколько утомил кота. Он прикрыл глаза, устраиваясь поудобнее на подстеленном плаще.
— Ни о чем я тебя просить не буду, — сообщил он, не открывая глаз. — Предлагаю: ты освобождаешь моих людей, я же не только оставлю тебя в покое, но и помогу найти то, ради чего ты плелся за тридевять земель. Добычу поделим, я согласен на меньшую долю.
Армектанец изумленно взглянул на кота:
— Во имя Шерни… Что бы значило подобное «предложение»?
— Я же просил присутствия Охотницы, — устало напомнил кот. — Боюсь, что она необходима. Скажи, армектанец, — его желтые глаза сверкнули, — почему ты так настойчиво пытаешься доказать, что гордость выше, чем разум?
Оветен еще некоторое время посидел, потом поднялся и отошел. Вскоре он вернулся в обществе проводницы.
— Недалеко отсюда, — без лишних слов заговорил Рбит, поднимая лапу в Ночном Приветствии, — есть крепость шергардов. Догадываешься, Охотница, о чем я?
Она свела брови и коротко кивнула.
— Но не я, — сухо заметил Оветен.
Рбит медленно перевел на него взгляд:
— Она твоя проводница, так я понимаю? Она отведет тебя туда, ваше благородие, — да или нет?
Армектанец прикусил губу.
— Там придется держать бой, — продолжил кот. — И нешуточный, совсем не с людьми, во всяком случае не только с людьми. Объединив наши силы, мы наверняка возьмем верх. Может быть, оно того и не стоит? Тем более что через Перевал и Морское Дно до Края вы не дойдете.
— А это еще почему?
— Морское Дно теперь — и в самом деле дно под морем. Водяная Стена обрушилась. Два дня назад.
Им показалось, что оба ослышались.
— Что еще за чушь? — наконец выговорила девушка.
— Следи за своим языком, Охотница, — резко бросил Рбит.
На этот раз Оветен проявил большее хладнокровие. Каким бы невероятным известие ни казалось, армектанец еще ни разу в жизни не встречал кота-пустобреха. Они слов на ветер не бросают.
— Я верю, кот, в твою искренность… но ты проверил, действительно ли дела обстоят так, как ты говоришь? Может быть… кто-нибудь тебя обманул? Ошибки не может быть?
Разбойник оценил старания Оветена, который осторожно подбирал слова, чтобы не оскорбить кота и не обвинить во лжи.
— Нет, господин. Если ты хочешь спросить, видел ли я море в долине, то нет, не видел. Но доказательства того, что это действительно так, я испытал на собственной шкуре. Через год здесь, на Перевале Туманов, будет граница Края. Пары сгущаются, а Стражи находятся уже здесь. Я бился с ними и их слугами. Люди Хагена в их руках, — пояснил он, обращаясь на этот раз к Охотнице. — Они лишены воли Формулой Послушания.
