Продавщица преисполнилась подозрения к странному покупателю и сдвинула брови.
— А зачем вам крыса? — сурово спросила она. — Вы ее что, есть будете?
— Вот эту дайте, — не слушая ее, промолвил Крынкин и ткнул пальцем в зверька. Выбранная им крыса была хоть куда: белоснежная, упитанная и шустрая.
— За клетку в кассу заплатите, — недовольным тоном сказала девушка и с сочувствием посмотрела на зверька. — Мы крыс только в клетках-переносках продаем. Пройдите вон к тому прилавку, вам расскажут, чем ее кормить, как ухаживать. И корм там же купите.
От лекции про корма Крынкин отмахнулся. Все равно крысе долго не жить, так что на пропитание и тратиться не придется.
Он заплатил, сколько положено, получил крошечную клеточку с крысой и бодрым шагом направился к остановке.
Дома Крынкин разглядел приманку получше. Крыса оказалась молодой, подвижной, со смышленой мордочкой. Она доверчиво следила за хозяином глазками-бусинками и о том, что ждет ее в недалеком будущем, и не подозревала.
— Гм, — проговорил Крынкин, встретившись с ней взглядом. — Ладно.
Он попил чаю, подумал и решил съездить на хлебокомбинат к Василию: показать покупку и обсудить план по приманиванию кобольда.
Троллейбусы почему-то не ходили, пришлось ехать на трамвае. Крынкин занял место в самом конце вагона, поставил клеточку на колени и стал смотреть в окно и мечтать, как подманит кобольда, как рассмотрит его хорошенько. А кобольд появится, не может не появиться, вон какая крыса для него припасена: молодая, упитанная… Он перевел взгляд на крысу: та смотрела на него, обхватив лапками проволочные прутики клетки, пальчики у нее были крошечные, розовые.
Крынкин недовольно кашлянул и снова уставился в окно.
Друг Василий сидел на скамейке возле больших железных ворот, пил чай из термоса и ел круглую булочку с повидлом. Вид у приятеля был, как обычно, хмурый и сосредоточенный.
— Здорово, Василий, — сказал Крынкин. — А я вот… гляди, крысу купил.
Василий отхлебнул из кружки и покосился на крысу.
— Зачем она тебе?
Крынкин огляделся по сторонам и сказал, понизив голос:
— Кобольда хочу подманить.
— Какого еще кобольда?
— Самого настоящего, — и Крынкин шепотом поведал на ухо приятелю о своем открытии.
Василий задумался, жуя свежую булку.
— А Нобелевскую премию за него не дадут? — поинтересовался он. — За кобольда-то этого?
Крынкин развел руками.
— Нет, наверное.
— Плохо, — сокрушенно сказал Василий, покачав головой. — А то бы…
Он вздохнул.
— Мне б до осени премию-то получить надо. Я б мотоцикл купил с коляской. Картошку копать осенью-то, да на мотоцикле возить…
Крынкин понимающе кивнул.
— Ну, может, еще успеешь. До осени-то еще месяц…
Он сорвал сухую травинку и просунул в клетку. Крыса обнюхала ее и укоризненно взглянула на хозяина.
Подошла Варвара, в белом халате и в белых просторных штанах, вся обсыпанная мукой.
— Ой, крыска… — удивленно сказала она и присела возле клетки.
— Боишься?
— Нет, — ответила Варвара. — Я ни мышей не боюсь, ни крыс. — Крынкин, хочешь бублик? Наша смена пекла…
Она вынула из кармана халата румяный бублик, густо посыпанный маком, и протянула Крынкину.
— Василий, а ты? Хочешь?
Будущий нобелевский лауреат отмахнулся, и Варвара тихонько вздохнула.
— Крынкин, как твою крыску зовут?
Тот сдвинул кепку и поскреб в голове.
Давать имя крысе, которую не сегодня-завтра сожрет кобольд было глупо, но, с другой стороны, Варвара права: у всякого живого существа должно было быть имя. Хоть и ненадолго.
— Звать ее… — он подумал немного. — Звать… Несси ее зовут!
— Что за Несси? — удивилась малообразованная Варвара.
Василий недовольно взглянул на нее.
— Существо такое, водится в Шотландии, в озере Лох-Несс, ясно? Чудовище!
Варвара удивилась еще больше.
— Какое же это чудовище? Это крыска. Ты ее покорми, Крынкин, а то сдохнет твое чудовище с голоду. Сыру ей дай, колбаски…
— Сыру? Колбаски?!
Василий доел булку, отряхнул крошки с пятнистого комбинезона и сказал, обращаясь к Крынкину:
— Слышь, а я вот тут узнал, что такое смокинг.
— Ну?! И что?
Василий вытащил из кармана потрепанный листок — вырезку из какого-то журнала — кашлянул в кулак и прочитал:
— «Одежда для официального приема. Для официальных мероприятий мужчине рекомендуется иметь в гардеробе смокинг, фрак и классический костюм. Смокинг — традиционно черный пиджак с обшитыми черным шелком лацканами. Брюки от смокинга имеют одну отличительную деталь — лампасы из шелка, того же, которым обшиты лацканы смокинга. Сорочка под смокинг только белая, из хлопка, льна, батиста, или шелка. Галстук „бабочка“ черного цвета. Обувь — специальные лаковые черные туфли».
Он сделал паузу.
— Лаковые, хех… — озадаченно проговорил Крынкин.
Варвара невольно представила охранника во всем великолепии: в белоснежной рубашке, в черном пиджаке с атласными лацканами, с галстуком бабочкой и вздохнула, поверженная в прах этим великолепным зрелищем. В одно мгновение Василий вознесся на недосягаемую высоту, засиял, словно звезда на небосклоне, небожитель, а небожителей тестомесы хлебокомбината номер семь интересуют мало.
— А мне премию обещали выписать, — прошептала Варвара, уязвленная острым чувством классового неравенства, но будущий нобелевский лауреат не обратил на ее слова никакого внимания.
По дороге домой Крынкин размышлял. Варвара права, хочешь, не хочешь, придется крысу кормить, покупать сыр и колбасу. Переводить такое добро за просто так было досадно, с другой стороны, крыса могла отощать и кобольду не понравиться.
Поэтому возле самого дома пришлось зайти в магазин, прикупить еды, а заодно и сигарет пачку.
В магазине поздним вечером было почти пусто и продавщица, полная рослая женщина с ярко-рыжими кудрями, тут же углядела неположенное.
— Гражданин, куда вы свою крысу тащите? — рявкнула она. — Тут продукты, а вы? С грязной крысой в торговый зал!
Крынкин, засовывая в карман сыр, вдруг обиделся.
— С грязной? — возмутился он. — Да она чище, чем твоя совесть!
Схватил клетку и вышел, хлопнув дверью. Даже про сигареты забыл, так рассердился.
Дома поставил клетку на стол, пошел на кухню, поставил на огонь чайник, соорудил бутерброд: свежая колбаска на белом хлебе, сверху — маринованный огурчик. Понес ужин в комнату, на полдороге вспомнил про Несси, вернулся, прихватил сыр.
— Ешь, — велел Крынкин, пропихивая сквозь прутья ломтик сыра. — А то и, правда, с голоду зачахнешь…
