А я начала медленно злиться. Спасибо тебе, Господи, но я злилась!
— Ты можешь мне ответить, или у тебя уже и на это не осталось сил и крови? — ядовито, стараясь как можно сильнее задеть за живое, спросила я у белокурого парня, сверля дырку в его виске.
Дырки, может, и не получилось, но вот что-что, а задеть за живое — это да. После всего сегодняшнего сострадания и всей жалости, которую вэмпи осторожно пролила на его тлеющую душу, я сейчас нагло ткнула пальцем ему просто в больное место.
Ниже пояса что ли?
В гордость, дура!
И не то, чтобы я брала назад сказанные мною слова, но… Но чёрт возьми! Может же он проявить ко мне немного солидарности и не говорить загадками, как какая-то ярмарочная гадалка! Прямолинейность — это одна из его лучших черт, если таковые у него вообще имеются, так в чью же задницу он сегодня её засунул?! У меня уже кругом идёт голова оттого, что я перестаю всё понимать!!!
А чё тут понимать? Сейчас он из тебя лапти сплетёт и всё.
— Я смотрю, — опасно прищурившись, произнёс четверть-оборотень всё с той же хрипотцой, — наша маленькая Кейни осмелела?
— Да хотя бы и так! — я задрала нос в железной уверенности, что не схлопочу сегодня по морде. Не от него. Не от существа, настоящие глаза которого — усталая зелень.
— Или ты думаешь, — Лэйд поднялся на ноги и сделал шаг мне на встречу, — что я слабее котёнка из-за, — тут он легонько провёл пальцами по своему животу и не окончил фразы. Да всё и так было понятно.
— А разве не так? — фыркнула я, склоняя голову набок и почти бесстрашно глядя в его приближающиеся глаза. Вэмпи — единственное во мне, что отдалённо может потягаться с Принцем — крепко спала, но меня это как-то не волновало. Вы можете в такое поверить? Я — нет. Без подарка Лал я опять становлюсь той Кейни, что сначала делает, потом думает? Наверное, да, я ведь так по ней скучаю. Или ленюсь думать?
Всё вместе и не заморачивайся.
И внезапно Эдуард… нет, не ударил, а театрально взмахнул рукой, почти как танцор. Но я в буквальном смысле получила в челюсть, да так, что рухнула со своих каблуков на пол. На краткое мгновенье до падения и яркой, такой забытой вспышки боли мне показалось, что я даже чувствую костяшки и тёплую кожу, что нечто, ударившее меня — самый что ни на есть обыкновенный кулак…
Но кулака не было. Точнее, не было материального кулака. Был спокойно нависающий надо мной Эдуард.
— Ты!.. — приложив ладонь к лицу, я едва не задохнулась от злости и… возмущения. Почему-то в голове не укладывался тот факт, что он меня ударил. И вся хрень не в том, что ментально — тут уж без разницы
— а просто: он, после всего, что случилось, ударил меня! После того, как я жалела его, он дал мне по морде!!!
А что случилось? Ты забыла, кто перед тобой? Забыла, что это — Тень? И, как ты сама сказала, между вами даже Армагеддон ничего не изменит. Так чему ты так удивляешься? Утешала его, к тому же не ты, а вэмпи, и это большая разница. Хоть и в одном теле.
— Что — я? — прохрипел Эдуард, усаживаясь на корточки и с вызовом глядя мне в глаза. — Посмел тебя ударить? А почему, собственно, нет? Должен же хоть кто-то напомнить тебе, что в природе существует такое явление, как драка. Так как ты, — он смерил меня — точнее, моё платье
— наигранно-трагическим взглядом. — Совсем раскисла… Вэмпи.
Прозвище — а я знала, что это именно прозвище, а не название природы — он выплюнул мне в лицо.
И как это ни странно, плевок достиг своей цели и обжёг подобно серной кислоте. Мне захотелось выть и верещать от злости, разнести по кирпичикам этот особняк, а ещё лучше — позвать своих наблюдателей… Нет, позвать Виктора, чтобы он разобрал его на составляющие, этого белоголового ублюдка, чтобы сделал ему ещё больнее, чем сделала Баст, за то, что он… что вот так…
Злость на грани отчаянья ослепляла.
Господи, да тебя саму не тошнит? Ты посмотри на себя!!! Нет, я вовсе не предлагаю тебе драться с ним, но да посмотри же ты на себя! Валяешься на полу почти в отрубе и хочешь звать взрослых дядей, чтобы они разобрались с тем, на кого ты всегда искала управу одна!!! Ты, верно, забыла, как сама пела от чистого сердца:
«Мы будем драться на земле,
Под солнцем и в кромешной тьме,
Мы будем драться в небесах,
Мы будем драться до конца!
Мы будем драться, чтобы жить…»
Я замерла, расширенными глазами смотря в никуда.
Отрывок песни, своего рода гимна Круга Поединков, прогремел в памяти как гром и канонада, а потом, словно молния, ударил в мою поиметую душу. Остро и кисло, как бегущий сквозь мышцы ток, я почувствовала отвращение к самой себе. Мне стало… противно. Противно от одного только ощущения своего тела, каждой его клеточки, ноющей после неудачного падения на пол. Противно что я вот так до сих пор сижу и ничего не делаю.
Да, а ещё ты забыла, как вы с Майком оглашали переулки Кварталов словами:
«We're hate crew, we stand and we won't fall…
We're all for none and none for all.
F*ck you! We'll fight til' the last hit
And we sure as hell ain't taking no sh*t!»
Словно проснувшись, я посмотрела на свои мелко-мелко дрожащие руки… и внезапно возненавидела её, свою плоть, пахнущую дорогими духами, укутанную в дорогие ткани, лишённую хотя бы малейшей царапинки. Возненавидела слабый запаха лака, ощущение своих слегка завитых волос, жёстких от геля с пенкой и падающих на спину свободными волнами. Возненавидела этих украшения, этот маникюр, это платье, каблуки…
Как будто с моих глаз сорвали повязку, и я наконец-то увидела себя и всё, что меня окружает. И возникло отвратительное тошнотворное чувство, что я нагло лгала в глаза всем вокруг и, прежде всего, самой себе. Нагло, без оглядки, даже не краснея плела дикую чушь в глаза, которые не видела до теперь…
Ведь это всё не я!!! Это не моё, не моя природа!!!
Неожиданно мне опять захотелось плакать, реветь в три ручья, но уже от ощущения лжи и грязи на себе — дерьма, от которого ничем не отмоешься, оттого, что я далеко ушла от настоящей себя. Что я, попав в лес масок, как ребёнок начала перебегать от одной к другой и примерять каждую, а в результате потеряла своё истинное лицо. Я же Кейни Браун, Вэмпи из Круга Поединков! Никакая не Лэй Даладье — такой вообще в природе не существует!
Колени отозвались монотонным гулом боли — треклятые каблуки! Что я здесь делаю?! Как я вообще до такого скатилась?!
— Кажется, я натолкнул тебя на размышления, — в кокон моих раздумий проник насмешливый хрип четверть-оборотня.
Но ведь отчаянье так легко перерастает в слепую ярость… Надо только дать ей толчок, один слабый пиночек — и она хлынет потоком. Надо переступить только одни рамки…
