— Комплименты — суть лесть, а перед вашей красотой лесть смолкает и начинает говорить правда, Луиза…
— Я сопровожу вас, Грегори, до моего скромного жилища. Ваши люди могут остаться здесь и разбить лагерь. Все необходимое им будет предоставлено. А вас я не отпущу от себя ни на минуту, даже и не надейтесь!
Я тут же передал распоряжения разбить лагерь Гвену, и он поскакал назад к рядам моих неподвижных реджиментов.
Луиза развернула коня, и мы далее проследовали стремя в стремя. Я кивком приветствовал Хэрри, и тот мне подмигнул с весьма серьезной миной.
Лонгфорда мы достигли уже в сумерках. Свита Луизы зажгла факелы. Несмотря на поздний час, множество любопытных горожан встречало нашу кавалькаду как перед мостом через Дач, так и за воротами города, на улицах, по которым мы проезжали. По пути нашего следования горели фонари на стенах и факелы в руках стражи. Окна всех домов, выходящие на улицу, ярко освещены свечами и фонарями.
Приветственные крики неслись со всех сторон.
Луиза горделиво ехала, сидя боком в дамском седле. Крики подданных, казалось, ее нисколько не привлекали.
— Вы первый король, посетивший Лонгфорд за последние сто лет, Грегори!
— Я надеюсь, что получу такое удовольствие еще не раз?!
— Я думаю, вам понравится у нас, так что вы не захотите покидать наши края!
Я искоса посмотрел через плечо. Моих людей оттерли назад телохранители Луизы, и только Гвен, да Дуган–знаменосец неотступно следовали за мной. Чужие, незнакомые лица вокруг.
С планом Лонгфорда я ознакомился весьма подробно еще зимой. Город расположился в месте слияния двух рек Дойла и Дач и представлял собой почти равносторонний треугольник. На острие его, там, где сливались воды двух рек, располагался замок герцогов, правивших этими землями более трех столетий. Видимо, город и начинался с этого замка.
Дед покойного герцога Томаса железной рукой произвел реконструкцию в Лонгфорде, снеся часть городских кварталов, и теперь между городскими кварталами и замком правителя пролегал огромный парк и глубокий ров, скорее канал, вполне судоходный и не только для речных судов.
Гигантский подъемный мост через канал ярко освещен и охранялся многочисленной стражей.
Копыта коней прогрохотали по деревянному настилу.
Широкая дорога, вымощенная светлым камнем, вела к замку. По обочине на столбах горели фонари.
— Здесь светло почти как днем!
— Мой покойный муж любил здесь охотиться на косуль. Вы любите охоту на косуль, Грегори?
— В вашем присутствии, Луиза, невозможно думать о чем‑то другом…
Герцогиня засмеялась и, протянув руку, пожала мое запястье.
Замок герцогов Лонгфордских давно превратился в большой и впечатляющий дворец. В ранее неприступных стенах пробиты высокие стрельчатые окна. Рва под стенами нет.
Двор замка накрыт обширной крышей. Толпа кланяющихся слуг бросилась нам навстречу. Я спешился и помог герцогине сойти с коня.
На несколько мгновений Луиза оказалось в моих объятиях.
— Грегори, если вы меня не отпустите, я наброшусь на вас прямо посреди двора в присутствии своих вассалов… Почти год я вдова и сплю одна в холодной постели…
Ее смелые большие глаза были рядом. Она медленно облизнула верхнюю губу кончиком языка.
Я торопливо сделал шаг назад.
Она тихо засмеялась и протянула мне свою руку.
Так шагая рядом мы вошли в замок.
ГЛАВНЫЙ ПРИЗПокои, отведенные мне, были превосходны. Да что говорить — такой роскоши я еще не видел!
Анфилада из пяти комнат с высокими сводчатыми потолками. Огромные окна до пола. Шторы из разноцветного бархата. Стены обиты шелком. Резная мебель. Толстые ковры на полах.
Находясь среди этого яркого теплого интерьера, трудно представить, что вокруг за мягкими разноцветными тканями все тот же холодный камень стен.
Многочисленные свечи горели в канделябрах.
Гвен и его люди расположились в первой комнате.
Дуган, зачехлив мой драконий стяг, взял на себя обязанности моего камердинера.
Во второй комнате для меня был приготовлен чан с горячей водой, а также новое белье.
Выпроводив слуг, я разделся и отправился прямиком в воду. За десять дней, проехав от Корнхолла до Лонгфорда в седле, я больше всего нуждался именно в мытье….
Луиза получила мое письмо через Хэрри Эльсинера, и ее реакция была той, что я и ждал.
Ведь в письме я просил у герцогини руку и сердце, а в обмен предложил корону королевы Севера и Юга.
Мы ужинали с Луизой вдвоем. Пара слуг, конечно, не в счет.
Небольшая комната с окном, расположенным так высоко, что, встав на стул, не дотянешься до подоконника. Стены обшиты до потолка дубовыми панелями. В комнате была единственная дверь. Ее закрыли, и теперь среди панелей она ничем не выделялась.
Камин уже погас. Десять канделябров освещали все очень ярко, и начищенную серебряную посуду, и стеклянные бокалы с красным лонгширским вином. На блюдах жареная дичь, паштеты и фигурные пирожки.
Драгоценные граненые изумруды мерцали в серьгах Луизы мягко и таинственно.
— Не скрою, Грегори, я уже устала ждать от вас предложения. Вы же не думаете, что молодая и богатая вдова страдает от отсутствия интереса?
Конфландский принц Франсуа Клермон сватался ко мне в прошлом месяце. Его посольство рискнуло переплыть еще неспокойный пролив, и бедняги вернулись с моим отказом домой к своему господину.
Наш милостивейший король Руперт всю зиму изводил меня своими посланиями… Королю нужна королева, но прямо высказаться он так и не решился. У него нет в данный момент доверенных сватов или он всего навсего от скуки морочил мне голову, осыпая комплиментами и делая невнятные намеки?
Мои бароны, осмелев, выдвинули претендента на мою руку из своей среды — барона Корки!
Этот напыщенный идиот пережил двух жен и мечтает о третьей!
Луиза рассмеялась. Ее мягкий смех шел прямо из ее округлой соблазнительной груди.
В зеленом платье, обнажившем ее шею, плечи и добрую половину пышных грудей, она была чудно хороша. Белокурые локоны уложены в сетку из изумрудных нитей с жемчужинами.
Когда герцогиня слегка наклонялась к столу, казалось, еще миг и ее тяжелые груди выскользнут на свободу.
— Луиза, так вы примете мое предложение?
— Траур еще не окончен, еще три месяца должно пройти до годовщины кончины моего бедного Томаса…
— Ведь у герцога Томаса не осталось больше родственников по женской и мужской линии?
— К счастью, нет. Самозванец, что именует себя «Бастард Финней», нагло претендует на родство с Томасом. Но это — ложь. Жаль, что старуха-мать этого гаденыша сдохла, иначе я бы вытрясла душу из нее! Старушка вспомнила бы кто отец этого ублюдка!
