— Редко попадаются такие свежие, — причмокивая, он облизал трахею.
Выдернув из зада сломанное древко, перевернул тело на спину, сел сверху и запустил язык прямо в рану между оголенными ребрами. Немного поковырявшись, кончиком языка достал до сердца и почувствовал, как его пронзает экстаз. Предвкушение хорошего пира заставило, ломая когти, разорвать грудину и вгрызться внутрь. За пару минут он сожрал все вкусности и, украсив округу ошметками, успокоился. Задыхаясь, удовлетворенно прилег возле ног.
Отдохнув, отгрыз ногу и закинул одубевшое мясо на плечо, чтобы в дороге было что грызть.
Порыскав по округе, нашел голову и, переваливаясь с ноги на ногу, пошел в ту часть леса, куда никогда не падает свет.
— Никогда не ел… Вендиго, — смотря прямо в мертвые желтые глаза, косноязычно промямлил Убор и, скрыв отсеченную голову под мешковатой одеждой, начал размахивать вторым трофеем, иногда его покусывая.
Навеселе петляя меж деревьями, Убор не заметил выступавший из-под рыхлой укрытой листвой земли корень и споткнулся об него. Упав, прикусил язык, молниеносно поднялся и гневно начал ногой бить по узловатому обитчику, превращая того в труху.
— Ты зачем это делаешь? — донесся сонный девичий голос. — А вы чего? Разбудить нормально не могли? Гаина, наказать бы вас всех…
Убор отпрыгнул, теряя трофеи и судорожно срывая с пояса нож, с выпученными глазами начал озираться по сторонам.
— Милый, я сверху, — с макушек деревьев начинают демонстративно спускаются лианы. — Эй, падаль. Зачем тебе такое примитивное оружие? Против Лесавки твоя иголочка бесполезна. Или же… Ножик под боков, ходим под Богом? Ха-ха-ха.
Заливистый смех лесной девы сбивает с толку даже сильнейших существ этого мира. А жалкое отродье, стоящее перед её деревом, не способное шелохнутся, вызывает лишь жалость и охоту подарить милосердие в виде быстрой смерти.
Упавшие листья задрожали, земля вздыбилась буграми, из-под нее стали подниматься корни и обвивать тело жертвы.
— А вот и нет. Бог не Тимошка, видит немножко! Упыри отвратительны. Тебе никогда не стать похожим на моего очень далекого деда, Кощея Великого.
— Я… Я не Упырь, я… Я вампир. Ваше Высочество… Пощады… Молю…
С дерева, качаясь на длинных лианах и вся обвитая ими же, спускается прекрасная с длинными зелёными волосами бледная стройная высокая молодая девушка в белой грубой рубахе, подвязанной осокой.
— Ха, вампир? Какой вампир будет питаться падалью и закусывать дерьмом?
Вампир-упырь хотел было что-то сказать, но дева подняв руку, поднесла длинный пальчик к своим нежно-розовым губкам и нежно сказала: —Я лучше тебе ротик зашью. Ток ты не кричи сильно. Хорошо?
Тонкие игольчатые корни мучительно вгрызлись в плоть, намертво скрипим верхнюю губу с нижней, оставив лишь маленькую дырочку для свисающего языка.
— А теперь. Не хочешь ли прогуляться со мной и моими подружками до моего отца? Лешего.
Убор в ответ начал крутить головой, мычать и подергивать языком.
— А, ха-ха-хрр… Ой… Я буду расценивать это как да. Ты же кивнул. Кивнул?
— СУКМА-АНРУ-ВЫПУС-ТГРР…
***
Обыкновенный лиственный лес, редкие полосы лугового разнотравья, постепенно начинают разбавляться подгорелыми стволами и совсем уж черными пнями, украшенными сеткой давно истлевших вен.
Далекие пронзающую душу крики, стоны, вой и рёв, гул ожесточенного сражения, короткие яркие вспышки и густой черный дым пожирающий небо, медленно обволакивающий местность запах гари, за которым следует едкий удушающий туман.
На выжженном поле среди обугленных трупов и догорающих остатков деревянных башен, опираясь на большой двуручный меч, стоит огромный черный доспех, весь покрытый мелкими наростами и глубокими алыми порезами. Его горящие угрожающим изумрудным светом глаза пронзительно строго смотрели на тварь перед ним, а из-под глухого шлема доносилось напоминающее рык дыхание.
Странная тварь похожая на полупрозрачный переливающийся сиренево-лиловым шар левитирует напротив доспеха. Она, не переставая, шевелит четверкой длинных щупалец с кинжалами на концах, а под кожей пульсируют черные толстые прожилки, тянущихся из глубин тела до множества мелких ямочек на щупальцах. По поверхности шара перемещаются сотни сетчатых бледно-красных глаз, жадно рассматривая противника.
Я прошла мимо тлеющих стволов и вышла к месту битвы, оставляя за собой дорожку из свеженьких цветов и травки. Со странным наслаждением вдохнула запах гари и уселась смотреть дуэль вместе с многочисленными духами, потерявшими свои тела в битве. За мной еще шла моя подруга и охрана, но они благоразумно решили потеряться. Хозяина с Хозяйкой на отдыхе лучше не беспокоить.
Мои лианы подтащили ко мне упыря, он уже оставил попытки освободится и сбежать.
Черный рыцарь сделал первый шаг и тут же был облит с ног до головы маслянистой жидкостью с вкраплениями черных шариков, монстр чиркнул кинжал об кинжал и раздались взрывы.
Рассекая горящие изнутри серое облако дыма, создавая завихрения, двуручный меч с поразительной легкостью отсекает препятствующие удару щупальца и уходит на добрую треть вглубь фиолетового шара. Раздаются новые взрывы, только больше, ярче, мощнее.
Закрывшись скованным убором от летящих в мою сторону ошметков, я слышу, как справа от меня кто-то заливается смехом: — Не лезь, дорогая, к волку, коль у тебя хвост телки. Ха-ха…
О, похоже, папенька острит.
— Блядскмие энты, как ты их сделал огнестойкими?
Похоже, тот шарообразный монстр был маменькин.
— Нежным голосом говорить такие грязные слова. Окстись поганка.
— Поганка?
— Дорогая. Я сказал до-ро-га-я. Тебе что, мерещатся всякое? К тому же, созданные мной энты не огнестойкие, а огнеупорные. Они все же горят, хоть и очень плохо.
Я подошла ближе к развалившемуся на травке Лешему.
Ничем не примечательный лысый, но с роскошной бородой жилистый мужичок лет под сорок в подпоясанной рубахе с косым воротом и штанах, заправленными в онучи, довершали образ лапти.
Любит же папенька играть с заблудшими.
Напротив него, почти вплотную сидит Баньши. У маменьки от Баньши остались лишь острые черты лица и голос, вернее крик, остальное папенька поправил. А дедушка Кощей VII Горнский материализовал тело.
Невероятной красоты молодая женщина с длинными распущенными белокурыми волосами, в которые вплетены пара ромашек. Белое платье до пят и полупрозрачный плащ с капюшоном подчеркивают изящную фигуру и не маленькие формы.
— Ладно, я выиграл. На что мы там играли? — спросил Леший, в ответ Баньши подползла к нему, склонила голову, почти прикоснувшись к нему губами, медленно и нежно сказала: — А что… или… кого ты бы хотел в качестве выигрыша?
— Может, вы не при всех будете ЭТО делать? — подошла я развалившимся на зеленой травке посреди пылающего леса игрокам.
Отец посмотрел на меня сквозь белокурые локоны, — знаешь доча, любовь как костер, не кинешь палку — потухнет. К тому же, здесь только мы и духи. А духам сейчас не до этого. Все, кроме одного из них, потеряли свои тела, через пару минут я им дарую новые, и они начнут уборку.
— А Убор, которого я притащила?
Обняв Баньшу, Леший продолжил: — Так он уже нежилец. Или ты поиграть с ним захотела?
— Всё ты знаешь.
— Знать то знаю. И у меня к тебе есть дело. Но сначала перекусим. Заодно и передашь вкусности Бабе Яге. Её избушка недалеко от Водяного сейчас, — приводя тело в вертикальное состояние, Леший, полапав Баньши и скрестив с ней языки, махнул рукой, и из земли начали расти корни, обвивая друг друга и образуя большуший стол и три стула.
Вслед за столом появились метровые энты с многочисленными подносами. Свежеприготовленное мясо ягненка было украшено ягодами и фаршированными фруктами. И это были только первые два подноса, дальше я краем глаза увидела рыбу, какие-то ребрышки, пару кувшинов и целую очередь из поленьев с ручками да ножками, и сидящих в них духов.
