— Я... кха, пыталась соблазнить его. Вертелась перед ним, как могла. Он же здоровый мужик и я видела, что он реагировал, но каждый раз сбегал по делам банды. Его бесили мои ужимки, мы ссорились, он уходил из дома... и однажды вернулся поздно вечером, пьяный вдрызг и злой как чёрт. Я укладывала Рэйджи, когда он схватил меня за руку и потащил за собой.
Юмэми тихо и горько рассмеялась.
— Он взял меня на кухонном столе, прижав лицом к столешнице — чтоб не видеть. Без ласк, без единого поцелуя. Грубо. А когда всё закончилось, бросил меня на дивал и сказал — "теперь довольна?". Знаешь... даже тогда я улыбалась сквозь слезы. Ему я была готова простить что угодно.
Она замолчала, пару минут слепо буравя взглядом потолок. А я почти физически чувствовал идущую от неё боль.
Ей нужна была эта исповедь. Выпустить яд, разъедающий её изнутри много лет.
— Утром ему было стыдно. Он стал вести себя со мной лучше, пару раз мы даже ездили вместе в горы. Я думала — вот оно, свершилось! Он попытался стать мне настоящим мужем, но чем дальше, тем сильнее он стал отдаляться. Я напоминала ему сестру... и это было невыносимо. Дом ему заменили мотели, меня — шлюхи и любовницы, а семьёй стала банда. Рэйджи рос, видя всё это. И, как отец, ни во что не ставил меня. А я всё больше видела в нём Юджи.
Она подняла почти пустую бутылку и, посмотрев на меня сквозь толстое зеленое стекло, тихо засмеялась.
— Я стала относиться к нему мягче. А он, видя это, стал пакостить, каждый раз заходя дальше. Обращался, как с прислугой, разве что не плевал в лицо. А порой делал вещи и похуже. У нас был сосед, приятный молодой человек. Кажется, я нравилась ему. Один раз Рэйджи увидел, как он подарил мне цветы — и стал шантажировать тем, что сдаст отцу. В конце, соседу пришлось переехать после того, как к нему домой пришли люди из банды Юджи.
Издав тяжелый вздох, она прижала к щеке бутылку и покачала головой.
— Я не та, кто тебе нужен. Я погрязла в собственном грехе. И потеряла всех, кто был дорог. Предала любимую сестрёнку. Своим эгоизмом я оттолкнула единственного мужчину, которого по-настоящему любила. И его сына, на которого перенесла эту извращённую любовь. Если тебе нужна праведница, то ищи другую... я насквозь грязная, как...
Запнувшись, она опрокинула в себя остатки вина — и, горько улыбаясь, покачала пустой бутылкой.
— Ты же бог. Может, сделаешь мне ещё вина из воды? Я слышала, вы так можете.
Её исповедь закончилась. Вывернув душу наизнанку, она опустошилась, как эта бутылка.
Осталось наполнить её новым содержимым.
— Пока не смогу, но кто мешает заказать доставку?
— Ночью не работает, — улыбнулась она, вытирая ресницы.
— У нас целый бар напротив дома, — я посмеялся в ответ. — Не предлагай мне найти праведниц, Юмэми. Я уже выбрал, мне нужна ты.
Она замерла, ослабшие пальцы выронили бутылку — та с грохотом упала на пол.
— Я же сказала, что...
— Юмэми, — перебил я. — Помнишь, тогда, в больнице, мы решили начать всё заново? Ты поверила мне. Ты хоть раз пожалела об этом?
Она мотнула головой.
— А теперь послушай. Мне плевать, сколько грязи ты совершила в прошлом. Если упадёшь — я помогу подняться. Вымажешься в грязи — я своими руками её смою. Понимаешь? Мне не нужны храмы, церемонии и подношения. Только ты.
По ее щекам скатились крупные слезинки, пересохшие губы вздрогнули. Сглотнув, она выдавила смешок и прошептала.
— Серьёзно?.. После всего, что я рассказала, ты меня простишь?
Я поднял открытую ладонь и влил в неё чистую сому. Яркие вспышки света заплясали в воздухе, озаряя темную комнату. Рассыпаясь радужными искрами, сома протянулась к Юмэми — и влилась в неё мощным потоком.
Между богом и его первой жрицей всегда существует эта связь. То, что она бескорыстно давала мне, теперь я возвращал обратно, очищенным и благословленным.
— Если тебе это нужно — я прощаю тебя.
Свет погас, оставив после себя бледные вспышки и тусклое свечение в том месте, где сома вошла в тело Юмэми. Она коснулась груди и провела пальцами по теплой коже.
— Что я... должна делать?
— Верь в меня, как верила до этого. Мне большего не надо. Будь моей жрицей. И помощницей.
Она осторожно посмотрела на меня.
— Любовницей?
— Только если сама пожелаешь.
— Звучит так, будто снова замуж выхожу... хах.
Она закрыла глаза и глубоко, с облегчением вздохнула.
— Так или иначе, я буду с тобой до самого конца. Больше ты никогда не будешь одинока.
— Что ж... — она медленно поднялась и откатила бутылку ногой. — Я согласна. И что дальше, Рэйджи?
Я хотел ответить, как за спиной раздался звон разбитого стекла — в спину ударил фонтан осколков, а по полу прокатилась темная бутылка с горящим фитилем.
Глава 8. Звенья одной цепи?
— Берегись!
Я сгрёб Юмэми, закрывая собой от взрыва, и мгновенно выставил барьер. Раздался хлопок и звон стекла, огненный ураган ударил в спину — пламя облизало кокон щита, ослепляя вспышкой. Я расширил щит, перекрывая половину кухни — вторая уже вовсю полыхала от прилипших брызг зажигательной смеси.
А в пробитый проем прилетели еще две бутылки, с грохотом разлетевшись о плиту и край стола. Из гостиной также донесся звон стекол и гул ударившего в стены пламени.
Поджигателей было несколько, и работали профессионалы — прилипшие к стенам сгустки огнесмеси даже не сползали по стенам, такое в гараже не сделаешь. Оставаться нельзя, задохнемся.
— Держись, выходим! — крикнул я Юмэми и, подхватив закашлявшуюся жрицу на руки, рванулся к окну, толкая впереди щит как таран. После боя в доме Ширасаги энергии было в обрез — придется экономить.
Сжав сферу щита до предела, я увеличил его плотность — и рванулся к окну. Силовой барьер отлично справился с ролью тарана. С треском проломив стену, мы выскочили наружу в облаке пыли и пылающих искр.
Не сбавляя хода, я выскочил на дорогу и осмотрелся — из-за угла нашего горящего дома рванули двое в черном, второпях бросая в стену еще одну бутыль. Яркая вспышка — и второй этаж объяло облако пламени, нещадно пожирая красивый деревянный фасад. Юмэми испуганно взвизгнула — по щиту над нами забарабанили обломки и капли огнесмеси.
Я бросился к кафешке Нобуро. Они уже закрылись, но шум снаружи привлек внимание, внутри зажегся свет. Старик уже бежал к двери, из-за угла лестницы на второй этаж показалась сонная мордашка Сачи.
— Рэйджи, наш дом! — вцепившись в меня намертво, плачущая Юмэми в ужасе посмотрела назад.
Конец моему уютному домику — в считанные мгновения пламя охватило оба этажа и уже взвилось над крышей. Без магии тут явно не обошлось. Банды так не работают, а значит...
— Присмотри, дед! — я передал дрожащую Юмэми обалдевшему старику и бросился в погоню за ублюдками.
— Не подставляйся, парень! — донесся хриплый крик в спину.
Свернув щит, я бросил все силы на бег. Миновав дваперекрестка, гады уходили вниз по улице. Им навстречу уже мчался черный фургон без номеров, сверкая фарами. Он круто развернулся, едва не опрокинувшись. Раскрылась боковая дверь — изнутри высунулся третий, помогая подняться диверсантам.
Не дожидаясь, пока влезет последний, водитель ударил по газам, машина с визгом задымила колесами и рванула с места. Только я не собирался давать им уйти.
Разогнавшись как спринтер на рекордном забеге, я рванулся в нечеловеческом прыжке — и метнул вслед фургону сжатые копья силовых щитов. Едва коснувшись обшивки, они разлетелись вдребезги о магический барьер. Задняя дверь открылась — и на ходу из салона выпрыгнула черная тень, преграждая мне путь.
Невысокая фигура в черном комбинезоне и мотошлеме кувыркнулась по асфальту и сходу ударила в меня целым роем ледяных шипов. Уклониться было невозможно — я прыгнул вперед и сжался, максимально уменьшая площадь силового барьера, прикрывавшего меня от удара.
Кожу обдало холодом, щит затрещал, но выдержал. Я приземлился и, развеяв барьер, контратаковал силовыми лезвиями. Эспер без труда отбился своим щитом — и, творя плетения одновременно руками и ногами, окутался лиловым куполом. Вторым плетением была стихийная магия — морозный удар. Десяток ледяных копий вздыбился с мокрого асфальта, грозя разорвать меня в клочья.
