в ране: везде, где моя кожа была прорвана, пульсировала острая, жалящая боль. Я чувствовала, как она двигалась, появляясь из пены. Я словно сгорала заживо. И я даже уйти не могла, потому что вся душевая под потолок была забита мылом.
Я была в ловушке внутри огня, который пах ромашками.
И я думала, что умру здесь.
Я испытала облегчение, когда вернулись лейки душа. Они выбросили струю воды, которая растворила пену и смыла ее в канализацию. Вода брызгала мне на голову, и я присела, пытаясь ловить струи менее ноющей спиной. Я слышала рев воды, щелчок, когда лейки отключились, а затем стоки стали ритмично лязгать, пытаясь высосать все мыло и воду.
Затем стало тихо.
Было только рассеянное звяканье капель воды, скользящих по моему носу и падающих в лужи на полу.
Если бы моя кожа могла издавать звук, она, вероятно, звучала бы так, как когда механические руки на заводе по переработке перемалывали груды мусора в тюки: серия глубоких ударов, которые гремели снова и снова. Моя кожа пульсировала так сильно, что меня буквально качало взад-вперед.
Шляпа Уолтера застряла у меня в пальцах. Как мне удалось ее удержать, я могла только догадываться. Я поднесла ее ко рту дрожащими руками и сильно прикусила край. Я должна была это сделать, потому что мне казалось, что если я этого не сделаю, то прокушу себе язык.
— Дезинфекция завершена. Пожалуйста, перейдите к плитке В.
Нет. Я больше не хотела этого делать. Может, я зашла достаточно далеко. Может, когда я проходила через арку, красные огни убили все, что со мной сделали экзокостюмы. Меня не волновало, если придется уйти отсюда мокрой и голой; не волновал какой-то гигантский бот, ждущий по другую сторону бара, чтобы убить меня.
Я просто хотела выйти.
Я хотела выйти.
— Нет… — простонала я, обернулась и увидела, что арка позади меня была закрыта.
Конечно, было закрыто. Было бы безответственно заманить кого-то в Учреждение, а затем просто отпустить посреди пыток.
— Пожалуйста, перейдите к плитке В.
— Я не хочу.
Голос робота в потолке не слушал.
— Пожалуйста, перейдите к плитке В.
В конце концов, я убедила себя, что худшее было уже позади. Меня уже продезинфицировали, обожгли и избили до полусмерти. Учреждение больше ничего не могло мне сделать. Худшее было позади.
Я опустила ногу на плитку В — помедлила, сделала глубокий вдох — затем опустила другую. Раздался второй радостный звон, когда датчики уловили меня.
— Спасибо за ваше сотрудничество. Пожалуйста, подождите… код ошибки: ФРЭНК.
— Что? — сказала я, но голос робота больше не говорил.
Коды ошибок представляли собой набор цифр. Ральф сказал мне, что самый быстрый способ заставить бота что-то понять — это использовать числа — слова требовали много программирования и манипуляций. Поэтому, если была ошибка, бот обычно не мог ее обработать дальше своих номеров. Но голос явно сказал Фрэнк.
Я отошла от плитки В и снова вошла, задаваясь вопросом, не заставит ли это робота заговорить снова.
Не вышло.
— Ау? — крикнула я в белой комнате, мой голос отражался дрожью от кафеля. — Эй, думаю, машина сломалась… эй!
Ноги выбили из-под меня. Мои руки в шоке разжались. Шляпа Уолтера выпала из рук, и я услышала, как она шлепнулась на пол. Но я не успела наклониться, чтобы схватить ее, что-то щелкнуло по моим плечам. Оно прижало меня спиной к чему-то холодному, плоскому, поднявшемуся из кафельного пола. На моих лодыжках и запястьях щелкало все больше вещей — ремни, которые на ощупь напоминали металл, но немного поддавались, когда я размахивала конечностями.
Но недостаточно.
— Подожди, подожди! Моя шляпа!
Что бы ни схватило меня, оно игнорировало мой крик. Я поняла, что была привязана к какому-то больничному столу. Это был не лабораторный стол, потому что у меня за головой была подушка.
Она давила на мою шишку, и я мельком увидела Блейза. Он стоял у сенсорных линз, небрежно прислонившись к стене. Он сжал губы, когда я закричала, чтобы он сделал что-нибудь. Он покачал головой.
— Прости, Шарли. Я знаю, что это больно, но это единственный способ.
— Единственный …? Единственный способ чего? Ой!
Я ощутила, как что-то укололо мою левую руку, и успела увидеть механический шприц, скрывшийся под столом. Ярко-красное пятно появилось там, где меня уколола игла. Я ощутила слабость.
— Что это было? — я дернула руку, пытаясь стряхнуть ужасное онемение. — Что было в этом шприце?
— Все скоро кончится. Просто постарайся расслабиться, — ответил Блейз.
Он смотрел на меня, небрежно скрестив руки на груди, и вдруг до меня дошло:
— Лжец, — прошипела я. — Ты знал все это время, да? Ты точно знал, что со мной произойдет, если я приду сюда.
Он вздохнул, и его взгляд медленно скользнул по мне.
— Извини, — сказал он. — Но здесь на карту поставлены более важные вещи. Есть вещи, которые я хочу сделать, которые мне нужно сделать. Я дал обещание, которое намерен сдержать. Ты не можешь понять всю глубину того, что я чувствовал с тех пор, как меня ударили, — его губы скривились в отвращении, когда он добавил. — Ты слишком глупа, чтобы понять это.
Я не могла в это поверить. Я должна была знать, но я до сих пор не могла в это поверить. Даже человек, который жил у меня в голове, считал меня никчемной. Я не знала, эта мысль или лекарство заставили меня чувствовать, что я должна была сдаться. Тело стало тяжелым, и я просто безвольно обмякла на кровати.
Где-то открылась дверь. Я слышала ее, но не могла держать глаза открытыми достаточно долго, чтобы найти ее. Мое зрение затуманилось. Мир вращался так сильно, что я не знала, в какую сторону была обращена кровать. У меня остались только мои уши.
Шаги приблизились к моей кровати. Они были тяжелыми, неустойчивыми и резко щелкали по плитке. Это не было похоже на ботинки… может, каблуки туфель? Или что-то металлическое?
Прежде чем я успела сообразить, я уловила, как Блейз кричал со своего места у стены:
— Что это? Что происходит, Фрэнк? Просто позволь машине доставить ее в медицинский отсек, — он не получил ответа, и Блейз начал кричать. — Эй, тебе нельзя здесь находиться! Это не по протоколу… так не бывает!
Но тот, кто шел ко мне, не слышал его: Блейз был плодом моего воображения. Мой личный демон. И когда я начала терять сознание, его голос становился тише с каждой секундой.
— Это не… ты не можешь… Шарли, послушай меня, — выдохнул он почти шепотом. — Слушай, эгоистка… брось свой
