Ознакомительная версия.
Снаружи хмурился туман и каплями оседал на оконном стекле. Брент видел в тумане видения, — пророческие видения, в которых жизнь разительно отличалась от той яркой цивилизации, с которой он сталкивался в своих путешествиях по странам Востока, и совсем не была похожа на ту, что вели европейцы в азиатских городах: клубы с тенистыми верандами, бесшумно двигающиеся слуги, приносящие прохладительные напитки, томные прекрасные женщины, белые одежды и тропические шлемы.
Вздрогнув, он почувствовал дикий старый Восток; этот запах был навеян ему из тумана, вместе с запахом крови, запекшейся на ноже. Восток, не спокойный, теплый и сверкающий яркими красками, а холодный, мрачный, дикий, где нет мира, где над законом смеются и жизнь висит на кончике кинжала. Такой Восток знал Стоктон и тот таинственный американец, которого зовут Аль-Борак.
Мир Брента был здесь, мир, который он обещал оставить ради непонятной донкихотской миссии. Он ничего не знал о том другом опасном мире, но когда шагнул к двери, у него не было сомнений.
2
Ветер дул через покрытые снегом вершины. Пронзительный ветер, который пронизывал насквозь, несмотря на сияющее солнце.
Стюарт Брент, дрожа от холода, прищурился, глядя на этот нестерпимо яркий шар. У него не было плаща, а рубашка превратилась в лохмотья. Бесконечно долго он пытался вскрыть кандалы у себя на запястьях. Они звякнули, и человек, ехавший перед ним, выругался и, повернувшись, с размаху ударил его по лицу. Брент покачнулся в седле; кровь показалась у него на губах.
Седло натирало — стремена были слишком коротки для его длинных ног. Он ехал верхом по высокогорной тропе в середине растянувшейся цепочки из тридцати человек — оборванных людей на изможденных, с выпирающими ребрами, лошадях. Они ехали, сгорбившись на своих высоких седлах, и, склонив головы в тюрбанах, покачивались в такт стуку лошадиных копыт. Винтовки с длинными прикладами висели на седельных луках. С одной стороны от них поднималась высокая скала, с другой — зияло глубокое ущелье. Кожа на запястьях у Брента была содрана ржавыми железными кандалами; он весь был покрыт синяками и ссадинами; из носа временами текла струйка крови. Он ослабел от голода и испытывал головокружение от огромной высоты. Впереди неясно вырисовывался хребет горной грады, которая маячила перед ними, как крепостной вал, в течение многих дней пути.
Словно в тумане Брент мысленно перебирал события нескольких недель, которые прошли с того времени, когда он внес на руках в свою квартиру умирающего Ричарда Стоктона, и до этого невероятного, но все же до боли реального момента. Полный событий отрезок времени был пропастью, разделившей два мира, которые не имели ничего общего.
Он приехал в Индию на первом же пароходе, на который смог попасть. Двери чиновников открывались перед ним, как только он шептал пароль: «Вспомни коршунов Хорал Нула!» Его путь был облегчен внушительно выглядевшими документами с большими красными печатями, секретными приказами, переданными по телефону или произнесенными шепотом на ухо высокопоставленным чиновникам. Он легко двинулся на север по каналам, о которых до сих пор не догадывался, промелькнув тенью через огромную страну, перенесенный громадной машиной и поставленный посреди сцены… незаметный, полускрытый винтик империи, власть которой распространялась на полмира.
С ним беседовали усатые важные военные с медалями на груди, когда это было необходимо, а тихие люди в штатском служили ему проводниками. Но ни один из них не спросил у Брента, зачем он ищет Аль-Борака или какое послание он ему несет. Пароля и упоминания Стоктона было достаточно. Оказалось, тот был более важной фигурой в государственном механизме, чем предполагал Брент. Приключение становилось все более фантастическим по мере развития событий, пока он нес послание умершего друга, значения которого даже не понимал, к таинственному человеку, затерявшемуся среди туманных гор. Стоило ему произнести магическое заклинание, как запертые двери широко распахивались и загадочные люди любезно кланялись, ни о чем его не спрашивая. Однако на севере все изменилось.
В Кабуле Гордона не было. Об этом Брент узнал из уст не кого-нибудь, а самого эмира — человека, носившего европейский костюм, как будто он никогда не надевал ничего, кроме европейской одежды, но с пронзительным, беспокойно бегающим взглядом правителя, который знает, что он пешка в руках сильных соперников, и нервами, истрепанными постоянной борьбой за власть. Брент чувствовал, что Гордон был скалой, о которую эмир опирался. Но ни король, ни агенты империи не могли сковать ноги или направить ястребиный полет человека, которого афганцы называли Аль-Борак — Стремительный.
Гордон исчез… Он скитался в одиночку по тем голым горам, чьи мрачные тайны давно предъявили на него права. Он мог отсутствовать месяц, он мог отсутствовать год. Он мог — эмир с неохотой допускал и такую возможность — никогда не вернуться. Горные долины были полны его кровными врагами.
Однако даже длинная рука империи не могла протянуться дальше Кабула. Эмир управлял племенами, но его власть не простиралась слишком далеко. Это была страна гор, где закон зависел от сильной руки, вооруженной длинным кинжалом. Гордон исчез на северо-западе, и Брент, несмотря на дрожь при взгляде на мрачные силуэты Гималаев, решил искать его там, не представляя себе другого пути. Он попросил у эмира и получил солдат для сопровождения, с которыми отправился в горы, стараясь следовать по тропе Гордона.
Неделю спустя после выезда из Кабула они потеряли его след. Было такое впечатление, будто Гордон растворился в воздухе. Дикие лохматые горцы угрюмо отвечали или совсем не отвечали на вопросы, свирепо глядя из-под насупленных черных бровей на нервничающих кабульских солдат. Отъехав еще дальше от Кабула, они встретили откровенную враждебность. Только однажды был получен неожиданный ответ на предположение о том, что Гордон убит. Когда они спросили, жив ли он, дикие горцы разразились хохотом.
Аль-Борак пойман врагами и убит? Разве волк может быть пойман толстозадой овцой? И снова взрыв резкого хохота, такого же грубого, как черные скалы, горевшие в жидком пламени солнца.
Брент упрямый, как его дед, много лет назад пересекавший другую пустыню, шел наугад, пытаясь взять давно остывший след и в слепой жажде риска забыв о безопасности.
Бледные от страха солдаты снова и снова твердили ему, что они далеко от Кабула и находятся в малонаселенной, мятежной и почти не исследованной области, дикие жители которой не подчиняются власти эмира и являются врагами Аль-Борака, что сами они давно бы пленили его и отвезли в Кабул, если бы не боялись гнева эмира.
Ознакомительная версия.
