– Когда отплываем, Хрольф? – то и дело спрашивали они.
– Вы что рехнулись, Гарм вас раздери? Чем плыть в таком тумане, лучше сразу выбросить драккар на камни, – гавкал на них шеппарь, однако он и сам жаждал убраться с Хогланда как можно скорее. Что бы ни происходило прошлой ночью на вершине горы, свей предпочитал держаться подальше от полыхания огней и рокота бубнов, которые неистовствовали там в полночь.
Полный дневной переход не получался бы у варягов при всем старании, но о нем и речи не шло. Едва только солнце стало различимо сквозь туман, шеппарь прокричал отплытие. А уж гребцы не пожалели рук и спин, уводя драккар прочь от Хогланда.
Не сказать, что прямо-таки с каждым ударом весел, но небесная лазурь быстро прояснилась, и вскоре ладья оказалась на безмятежной глади моря. Ни облачка, ни клочка тонкой дымки не было на небе. И только остров-буян окутывало облако все еще плотного тумана.
– Не иначе как Хель с папашей[106] что-то задумали на Хогланде, – покачал головой Хрольф.
– Да, уж, не до грибов, – поддакнул его помощник.
Шеппарь раздраженно поморщился, но вскоре забыл об это глупой обмолвке своего подручного, поскольку меньший из венедов удивил его просьбой дать и ему место на гребцовском сундуке. Когда подобное желание выказывал здоровенный детина, которому помахать веслом – в охотку да на потеху, все было понятно, но зачем понадобились мозоли на ладонях и ломота в спине башковитому сыну толмача, Хрольф никак не мог уразуметь. Вообще-то, еще на острове шеппарь заметил, что разум у парня чем-то затуманен: то ли думкой, то ли задумкой.
– Я справлюсь, – начал настаивать Волькша, не зная как истолковать молчание шеппаря.
Тот неодобрительно покачал головой, однако, не говоря ни слова, указал ему на сундук в конце гребного ряда, у самого форштевня. Все же не зря на Бирке говорили, что рискнувший собирать Молоко Ёрд должен быть готов отправиться по Белому Пути поперед берсерка, которому эти грибы надобны. И хотя Хрольф даже помыслить не мог о том, что венедский парень знает, как выглядит Слеза Нанны, но ведь где-то он пропадал прошлым вечером, да и вернулся на берег, похоже, когда все уже спали…
Весло плавно ходило в книце. Даром, что оно могло длинной потягаться с оглоблей, зато сделано было с отменным разумением, и орудовать им было несложно. Волькша из кожи вон не лез. Лопасть по самую весельную шею в воду не грузил. Греб – точно с Кунтом на пару плыл на отцовской лодке. Но и от этих ненатужных взмахов веслом, маята, что поселилась в Волькшиной душе с ночи, начала понемногу размариваться, точно выходила из тела с потом и высыхала на одеже.
Остаток дня плыл Драккар на запад, слегка забирая к северу. Хрольф немного беспокоился, что до темноты они не успеют причалить к какому-нибудь сумьскому островку, однако перед закатом берег все-таки показался. И не просто берег, а остров Флоттасьерен с широкой шхерой,[107] к которому как раз и правил шеппарь. Гарм его задери, но эти воды он знал отменно. Не даром сколько лет промышлял он тут нечестной торговлей и мелкими грабежами. Не раз укрывался он в узком заливчике этого крошечного острова. Ни проточной воды, ни еды на нем не было, зато сберегать здесь ладью от штормовой волны – самое милое дело.
Как ни сподручно махалось Волькше веслом, а за полдня на сундуке он так умаялся, что едва дождался вечерней пищи и тут же заснул.
Ночь прошла без снов.
Однако стоило ему пробудиться, как видение ворожейской пляски на каменной вершине вернулось к нему, точно и не уходило. Словно кто-то раздул подернувшиеся пеплом угольки, – в чреслах распалилось томительное тепло. Белое, как молоко, женское тело засветилось во мраке ночи. Оно манило, возбуждало до безумия. Хотелось прильнуть к нему, ощутить трепет, познать несравненную сладость женского лона. Но кудесница парила высоко над землей, отнимая всякую надежду на обладание. Оставалось либо скрести ногтями землю, либо биться головой о камни, либо вновь сесть на гребцовский сундук.
Весь день шли вдоль северного берега Зюнда. По правому борту то и дело проплывали острова. Небольшие, маленькие и очень маленькие. Их было больше, чем гороха в гороховой похлебке. Завидев драккар, долбленки сумьских рыбаков спешили убраться подальше в глубь россыпи островов. Но у Хрольфа не было времени злорадствовать по поводу их трусости: Ньёрд, проспавший где-то весь вчерашний день, пробудился и резвился над морем. Нынче его страстно влекло на север. Так что шеппарю приходилось налегать на родерарм и на страх, и на совесть, дабы драккар снесло бы на острова и подводные камни.
Следующее место для ночлега было очень похоже на предыдущее. Опять остров со шхерой. Может быть чуть поменьше размером, но зато богаче травой, низкорослыми соснами и крошечными прудиками дождевой воды в углублениях огромных камней. Вода, правда была чуть солоноватой, однако кашу это не испортило, а скорее сдобрило.
Все эти дни Олькша почти не разговаривал с Волканом. Рыжий Лют сидел загребной русью, то есть на первом сундуке от родерпинна, а Волькша махал веслом в конце ряда возле самого форштевня. Ольгерду было всласть подначить Ульриха мощью гребка. Одному Локки известно, как они понимали друг друга, говоря на разных языках, и как определяли, кто кого пересилил, но с кормы день-деньской доносилась веселая перебранка. На стоянках это состязание продолжалось. Только на берегу гёт и венед мерились умением переправлять еду в брюхо: кто быстрее и больше. В борьбе на ложках у Уле и Ольгом опять-таки раз за разом выходила ничья, но лишь потому, что в котле заканчивалась каша.
Так что двое суток Волькша был предоставлен сам себе и своим мыслям. Порою, он не мог понять: хорошо это или плохо. Однако, Годинович вряд ли стал бы откровенничать с Рыжим Лютом о том, что ему довелось пережить на Хогланде. Поверить-то Олькша, конечно, поверил бы, но от его бесконечных вопросов, которые неминуемо последовали бы, легче было бы удавиться. А у Волькши и так на душе было слякотно.
Прошло еще три дня, а море за бортом драккара по-прежнему кишело островами, как болото кочками. Помниться, Хрольф говорил, что после Зюнда промеж сумью и эстиннами да Ротландского Архипелага останется два дня пути. Но шеппарь не сказал, сколь длинен сам Зунд. Судя по всему драккар все еще пробирался сквозь него.
Однако к вечеру третьего дня шеппарь направился на форштевень с молотком в руках. Волькша обернулся и от удивления чуть не выпустил весло из рук: Хрольф выбивал клин, которым драконья голова крепилась к носу ладьи.
– Трюморк нужен, чтобы наводить страх на врагов, – пояснил шеппарь: – А дома негоже пугать женщин и детей.
