— Тс-с-с, Перл. Нельзя разбудить Максвелла.
— Господи, Мин! — прошипела она. — Ты так напугала меня, что я чуть не обделалась!
Я захихикала. Я хихикала уже полчаса, ожидая в углу и рассчитывая заставить ее подскочить. Это первое, чему болезнь научила меня: пугать людей забавно.
— Посмотри! — Я кивнула на изображающий меня сверток на постели. — Срабатывает, точно магия.
— Да, потрясающе.
Отдышавшись, Перл оглядела меня сверху донизу, все еще полыхая глазами. Я надела черное платье для коктейлей и темные очки — наряд, более подходящий для субботнего вечера, чем для воскресного утра. Но это ощущалось просто фантастически — надеть нормальную одежду после всех этих месяцев в пижаме. Платье плотно облегало меня, обнимало меня. Четыре самых толстых ожерелья перепутались на груди, ногти были выкрашены черным.
Я потрясла головой, заставив зазвенеть серьги.
— Здорово, — прошептала она. — Смесь египетской принцессы и готики.
Я показала ей язык и подозвала Зомби. Он резво подбежал и прыгнул мне на руки.
— Пошли. Я хочу делать музыку.
Перл вытаращилась на меня, все еще испуганная.
— Не можешь же ты взять на репетицию кота, Мин!
— Знаю, глупая. — Я снова захихикала, поглаживая голову Зомби. — Он просто выйдет порезвиться.
Она нахмурилась.
— Но Лус говорит, что он не должен выходить наружу.
— Нельзя оставлять бедняжку Зомби здесь одного. Он почувствует себя таким несчастным. — Я надула губы, глядя ей в глаза. — Что, если он станет скрестись в дверь и выть? Может разбудить папу.
Перл сдвинула очки на переносицу; она всегда так делает, когда чувствует себя боссом.
— Лус с ума сойдет, если увидит его снаружи.
— Лус плохо относится к Зомби.
Я подтянула его еще ближе к себе и поцеловала в маленький треугольный лобик.
— Она будет еще хуже относиться ко мне, если догадается, что это я увезла тебя в Манхэттен.
— Не догадается. Все будет в порядке, Перл, мы подберем его, когда вернемся. — Я улыбнулась. — Он приходит на зов мамочки.
У нее перехватило дыхание. В последнее время зубы у меня стали остроконечные. Некоторые изменения продолжают происходить, чем бы Лус ни пичкала меня, чтобы остановить их.
— Просто удивительно, почему это безумие избавления от всего не затронуло Зомби, — пробормотала Перл. — Ты избавилась от своего бой-френда, от своей группы, от своего фотличного немецкого стерео и от меня — но не от этого глупого кота.
— Он не глупый.
Я развернула Зомби и заглянула ему в глаза. Он понимает. Многое понимает. Перл вытащила свой сотовый.
— Дерьмо, уже больше восьми тридцати. Как думаешь, нельзя тут поймать такси воскресным утром?
— Нигде нет такси. Папа говорит, что они больше не возят его с работы домой.
Перл выругалась себе под нос и закрыла глаза.
— Придется вызвать Элвиса, а иначе мы опоздаем. — Она посмотрела на меня, вся из себя такая серьезная. — Можешь вести себя нормально в его присутствии?
— Конечно, Перл. Нечего так беспокоиться.
— Уверена, что готова к этому?
Я снова показала в улыбке остроконечные зубы и повернулась к письменному столу.
— Смотри…
Я наклонилась, задула свечу, и дым пошел вверх. Запах сандалового дерева мгновенно сменился запахом пепла. Я протянула свободную руку и дернула за уголок ткани, которой было задрапировано зеркало. Бархат потек вниз, словно вода.
— Минерва! — прошипела Перл.
И вот оно, мое лицо, пойманное в ловушку рамы, но его вид не заставил меня кричать, или упасть в обморок, или выбросить Зомби в окно.
Лус погрузила зверя внутри меня в сон, и теперь все стало гораздо легче.
Мягко мерцала безупречно бледная кожа. Два месяца я не постригала свои темные волосы, и теперь они неровно обрамляли лицо. Щеки, подбородок, брови — все стало острее и прекраснее, как будто плоть уплотнилась. Я сняла темные очки; широко распахнутые глаза сияли с выражением замешательства и удивления.
Зомби негромко замурлыкал у меня на руках.
— Все еще хороша, — прошептала я. И даже больше чем хороша… теперь.
Пока я не говорила Лус, что могу делать это: смотреть на свое отражение. Она слишком возрадовалась бы, типа, она побеждает. Лус хочет лишить меня новой восприимчивости, подпилить мои остроконечные зубы — одним словом, снова превратить в скучную прежнюю Минерву.
Однако Перл поможет мне помешать этому — Перл и ее музыка. Я снова надела очки, перенесла вес Зомби на другую руку и взяла со стола блокноты. Внутри таились секреты, древние слова, которые я слышала, когда меня терзала самая жестокая лихорадка. Пение этих мистических текстов позволит мне оставаться такой, какой я стала: больше не безумной, но совсем не скучной.
Лучше быть исцеленной наполовину.
Перл разговаривала по телефону, обхаживая Элвиса, чтобы он пообещал не рассказывать ее маме об этой поездке.
Когда она закончила, я снова надула губы.
— Но я хотела поехать подземкой.
Лус предупреждала меня, чтобы я больше никогда, никогда не спускалась под землю. Однако я чувствовала, как нечто взывает ко мне, рокочет под ногами. Хочет меня.
— На это нет времени, — прошептала блестящая Перл, открывая дверь. — Пошли. И постарайся идти как можно тише по лестнице.
«Лестница!» — радостно подумала я.
В конце концов, я иду вниз, вон из этой тюрьмы на чердаке, ближе к земле. Мне хотелось спуститься еще ниже — в подвалы, туннели, расщелины и котлованы. Хотелось пропеть свой путь вниз, ко всему тому, что ждет меня там.
— Ах, музыка, — прошептала я. — Я иду.
АЛАНА РЕЙЯ пришла пораньше, просто чтобы понаблюдать.
Я много раз бывала на этом складе. Это здание старого завода в Челси, из которого убрали все, что там было, и устроили помещения для репетиций — стены обиты пенопластом, чтобы гасить эхо, мощные розетки в каждой комнате. В подвале располагается студия звукозаписи, — шестьдесят долларов час, один доллар минута — но она набита рухлядью и годится только для детей.
Я смотрела, как здание заполняется, обрывки гитарных переборов и барабанного боя просачивались наружу, отражаясь от стен квартала. Шестнадцатая — узкая улица, около тридцати пяти футов от стены к стене, поэтому звуку требуется десятая доля секунды, чтобы пересечь ее и вернуться обратно. Сто пятьдесят ударов в минуту — вот какая задержка на Шестнадцатой.
Наблюдая, я хлопала в ладоши и вслушивалась в эхо, а потом в быстром темпе барабанила по джинсам.
