Виконт осенил лоб малым окружьем, за ним повторили остальные.
— Все в воле богов, — промедлив мгновенье, ответила Ристана. — Мы будем счастливы видеть вас в Суарде, виконт. И да не оставит Светлая Его Высочество своей милостью.
Теперь уже Ристана с благочестивым видом осенила лоб знаком Светлой.
Окончания обеда все четверо дождались с трудом. Его Величество даже отказался от десерта, сославшись на неотложные дела: необходимо срочно созвать Совет и оповестить народ о славной победе над ордой. Вместе с ним покинул столовую Ниль: как всегда, мгновенно погрузившись в государственные дела с головой. Временами Ристане казалось, что супруг родился королевским советником так же, как она родилась будущей королевой: для них обоих никогда не было ничего важнее благополучия и процветания Валанты. Но почему-то он никак не желал понять, что королевство нельзя доверить отродью безголовых Тальге: Кейран просто не сможет удержать власть. Ни образования, ни опыта, и повзрослеть он не успеет. Светлая, о чем думал отец, делая наследника в пятьдесят пять лет? Он прекрасный король, как и все Суардисы, но он стар и слаб здоровьем. Не зря же стервятник Лерма торопил с помолвкой.
Распрощавшись с виконтом, Ристана поспешила к себе. В ее покоях наверняка переполох: она представила, как магистр по привычке расхаживает взад-вперед, черный плащ взметывается алыми всполохами подкладки, словно окутывая мага пламенем. А где-нибудь в самом неудобном месте застыл его краснокожий слуга-нежить, пугая фрейлин пустыми змеиными глазами.
Так и оказалось.
— Все вон! — распорядилась она, едва переступив порог.
Фрейлины с явной радостью и облегчением убежали, путаясь в юбках и едва не забыв положенные реверансы.
— А теперь давайте-ка поговорим, дорогой мой. Не вы ли утверждали, что Шуалейда — заурядная ведьмочка не выше категории кватро, а ваш предшественник погиб, потому что сам что-то напутал?
— Не волнуйтесь так, Ваше Высочество, — приблизившись к ней, Рональд улыбнулся. — Слухи о даре вашей сестры преувеличены. Она лишь послужила орудием более серьезных сил. Но согласитесь, пока все складывается наилучшим образом…
Шуалейда шера Суардис
431 год, девятый день месяца Тёрна, через две недели после битвы в Уджирском ущелье. Суард.
Все оказалось еще хуже, чем предупреждал Фрай. С самого начала — с городских ворот. На нее, колдунью и победительницу зургов, смотрели как на диковинного зверя в клетке: с любопытством и опаской. И с жалостью. Всю дорогу до Риль Суардиса ее преследовало одно слово: темная! Простые горожане и благородные шеры шептались и кололи ее своим страхом и неприязнью, а Шу не понимала, за что? Почему люди, ради которых она сотворила невозможное, считают ёедва ли не худшей напастью, чем зурги?
«Я не темная! — хотелось крикнуть им всем в лицо. — Посмотрите, я не беру ваш страх! Не трогаю вас…»
Хотелось плакать от досады и голода: она так и не сумела восстановиться после общения со стихией. Вся полученная от зургов сила выплеснулась, опустошив её до донышка. И так просто восполнить запас! Теперь-то она умела получить сколько угодно энергии, стоило лишь напугать десяток человек и съесть их страх. Боль тоже годилась — она могла бы питаться страданиями раненых. Но — не могла.
«Я не темная! — твердила Шу, в полубреду отталкивая потоки энергии. — Не буду!» — и больше недели не могла встать на ноги, истощенная до предела.
Ее выхаживал сам Фрай, потому что солдаты, хоть и благодарные за спасение, боялись приближаться. Слишком хорошо помнили, как летели со скал зурги и как гроза чуть не смела крепость.
За полчаса, проведенные на улицах Суарда, Шу успела раз сто пожалеть, что отказалась от кареты, и что Фрай не запихал ее под защиту занавесей и гербов силой. Но даже он, бесстрашный генерал Медный Лоб, качавший ее на руках вместо собственных детей — которых у Фрая не было — опасался колдуньи и не решался, как раньше, на нее рыкнуть. Хотя любил по-прежнему и не верил в этот отвратительный слух: темная.
Родной дом встретил ее еще хуже, чем город. Там хоть к страху примешивалась радость от победы над ордой, и в неё время от времени попадали цветы, что бросали горожанки потрепанным, но гордым солдатам и великолепному усталому генералу. А тут… о, как хотелось сбежать от этой брезгливости и высокомерия! Распоследняя прислуга, и та мстила за собственный страх презрительными мыслишками: пугало, а не принцесса, уродливая девчонка, одетая хуже горничных, мелкая и тощая — а мы ее боялись!
На мнение прислуги Шу могла бы наплевать, но вот отец и сестра… и еще придворный маг…
Первым, что услышала Шу от Ристаны после чинных приветствий, едва та отправилась провожать её к гостевым покоям, было:
— Дорогая, вам надо немедленно помыться!..
Все остальное можно было не слушать: ничего, кроме упреков. Отец разочарован, сестра разочарована, и вообще лучше бы Шуалейде не рождаться, чтобы не позорить светлое имя Суардисов.
«Только не злись, только не злись…» — как заклинание, повторяла про себя Шу, следуя за разряженным мажордомом по залитым солнцем галереям и залам. От блеска и яркости красок слезились глаза, но она гордо задирала подбородок и пропускала мимо ушей нравоучения Ристаны. Так хотелось ответить ей… да хоть просто позволить тому страху, что сидел внутри сестры, расцвести и вырасти — и забрать его себе. Снова упиться силой, взлететь над городом…
— …к обеду. А шеру Ильму следует уволить и сослать!
Резкий голос сестры едва не порвал тонкую оболочку самообладания.
— Благодарю Вас. — Шу склонила голову, чтобы не смотреть Ристане в глаза: слишком велико было искушение.
— Через час за Вашим Высочеством зайдут, — бросила старшая принцесса и величественно удалилась.
Дальнейшее превратилось для Шу в кошмар. Мытье, одевание, причесывание… голод, сосущая пустота внутри — и изобилие терпких и сладких, острых и соленых, маслянистых и прохладных эмоций. Даже не надо тянуться, только возьми!
Борьба с хищными инстинктами настолько занимала Шу, что она не обращала внимания на то, что с ней делают. Так что зрелище бледного пугала в роскошном платье персикового цвета оказалось неожиданностью: она не смотрела в зеркало последние две недели, не до того было. Но… ширхаб! Такого она бы и сама испугалась. Красные глаза с синим кругами, запавшие щеки с пятнами искусственного румянца, тощая как у цыпленка шея — как есть зомби из трактата по некромантии.
Ну и пусть. Все равно отец на нее смотрит, как на позор семьи, так что нет смысла пытаться казаться лучше, чем есть.
