— Причем попытка избавления, надо признать, была весьма качественной, — добавила она, не отрываясь от ремонта утвари. — Продержись заклятие еще немного, и блины, оставшиеся от нас, думаю, были бы даже потоньше этого.
— Да ладно, — оптимистично заявил Монметон. — Ты бы все равно справилась!
— Блажен, кто верует, — ухмыльнулась магичка. — А вот у меня такой уверенности не было, признаюсь честно. Ладно, думаю, сойдет — не на продажу же выставлять… — она скептически осмотрела кособокий, покрытый вмятинами котелок и торжественно возвратила его Хельстайну, после чего как бы невзначай спросила:
— Кстати, Каллаган, а как у тебя получилось узнать о сработавшем заклинании раньше, чем я его почувствовала?
— Услышал, — коротко сказал наемник.
— Серьезно?
— Да.
Ларри недоверчиво хмыкнула и покосилась на Хельстайна, но тот лишь развел руками и дипломатично заметил:
— Весьма полезное умение, согласись.
***
Рассветное происшествие отбило у отряда всякое желание задерживаться на месте ночлега даже на то короткое время, которое могло понадобиться для приготовления завтрака, — про дневку тем более уже никто не вспоминал. Взяв из мешка по паре сухарей, чтобы перекусить в седле, путешественники торопливо упаковали арчимаки и спустя четверть часа готовы были отправляться в дорогу.
— Ну что, продолжаем двигаться вперед? — спросил Хельстайн, окинув спутников внимательным взглядом.
— А что, есть еще какой‑то вариант? — удивилась Ларри. — В обход по болотам лично я точно не полезу. Лучше буду брать пример с одного здравомыслящего императора и ломиться напрямик.
— Нет, на болота никто никого не отправляет. Просто я подумал, что кому‑нибудь в свете всего случившегося может захотеться поворотить назад.
Как показалось магичке, последняя фраза была в основном адресована Гарту, и если Хельстайн подобным образом рассчитывал расшевелить охранника, то цели он достиг.
— Назад поворотить? — раненым быком взревел Гарт, разом скидывая с себя сонливую вялость, одолевавшую его все утро. — Да мы что, тащились сюда только ради того, чтобы сбежать, поджав хвост, от первой пугалки, оставленной дохлыми мотыльками–переростками? Ну‑ка, кто тут возвращаться хочет?!?
— Вот, — флегматично заметил Дьюин, — теперь я снова узнаю старину О'Тула, значит, все в порядке. Можем ехать.
Впрочем, вскоре стало ясно, что запала Гарта надолго не хватит. Ни единой жалобы от него больше не поступало, однако то, как охранника болтало в седле, креня то в одну, то в другую сторону, говорило лучше всяких слов. Скорость передвижения отряда медленно, но верно снижалась. Внезапно Ларри встрепенулась и слегка подалась вперед, вглядываясь в зеленоватый туман, призрачной дымкой затягивающий тракт.
— Прямо по курсу магия малого народца.
— Ты смотри‑ка, — ухмыльнулся Дьюин, — наш чародей все‑таки решил проснуться и взяться за дело.
— Нет, — мрачно ответила Ларри. — Просто чародей все‑таки сумел окончательно настроиться на восприятие магических извращений, столь любимых дохлыми мотыльками–переростками, и теперь тоже будет поражать всех чудесами интуиции. Кстати, если кому‑нибудь интересно, магией несет вон от той кучи тряпья, — магичка кивнула на ворох грязной одежды, темнеющий посреди тракта родах в трех впереди отряда.
— Еще одна ловушка? — сразу же с подозрением уточнил Хельстайн.
— На данный момент сработавшая и безопасная, зато с какой интересной схемой построения… — Внезапно повеселевшая Ларри прикрыла глаза и расплылась в счастливой улыбке ребенка, заполучившего долгожданную игрушку. — Да она самовосстанавливающаяся! Реактивация начинается сразу же после освобождения от предыдущей жертвы, это яснее ясного. А вот принцип действия… хм…
— Самовосстанавливающаяся, говоришь? — Дьюин смерил ворох тряпья настороженным взглядом. — Тогда почему она до сих пор не восстановилась?
— Вероятно, потому, что добыча все еще на месте, — мило улыбнувшись, сообщила магичка. — Не желаешь проверить?
— Нет.
— Лис, а ты?
— Ларри, сделай одолжение, не валяй дурака. Не то время. Вытащи его оттуда, если сможешь. Помогать, думаю, уже поздно, но хоть глянем, что с бедолагой приключилось.
— Ну что за жизнь? — горестно вопросила магичка, накрывая ладонью сапфировую звезду на лацкане. — Абсолютно все приходится делать самой. Эх…
Сквозь пальцы Ларри начало пробиваться насыщенно–синее сияние, которое постепенно распространилось на всю кисть руки, заставляя светиться кожу. Вскинув источающую мягкий рассеянный свет руку, магичка резко сжала кулак. Ворох тряпья дернулся и приподнялся над землей примерно на фут. Со свистом выдохнув воздух сквозь сжатые зубы, Ларри рывком — словно превозмогая чье‑то сопротивление — сдвинула руку вправо. Ворох прополз по воздуху фута четыре и, издав чавкающий звук, шлепнулся на обочину тракта. Одновременно с этим посреди дороги, аккурат на том месте, где он находился прежде, из земли ударил столб золотистого света, отмечая местонахождение ловушки.
— Все, — проворчала магичка, растирая запястье. — Можете изучать. К свету не приближаться. Понятия не имею, сколько этой дряни понадобится времени, чтобы снова заработать, так что лучше не рисковать.
— Ты просто прелесть, — сообщил Хельстайн, спешиваясь.
— Я знаю. Эй, Каллаган, можешь так не беспокоиться — думаю, он уже не кусается.
Наемник никак не отреагировал на подкол. К вороху тряпья он приближался с той же осторожностью, с какой несколько раньше выходил к людям черный пес–призрак. То, что извлекла из ловушки малого народца Ларри, едва ли было человеком, потому что ни один человек не мог бы быть уложен столь компактно иным образом кроме как по частям, а то, что скрывалось под тряпьем, падало на землю единой массой, и по звуку эта единая масса больше походила на здоровенный кусок сырого мяса. Ошибки быть не могло: уж что‑что, а как должны падать люди — живые ли, трупы ли — Дьюин прекрасно знал.
Можно было бы, конечно, помедлить и предоставить возможность первым осмотреть находку кому‑нибудь из академиков, однако те пока что требовались Дьюину живыми и по возможности здоровыми, так что на сей раз он предпочел честно отработать жалование. Подцепив концом клинка край ветхого лоскута, наемник откинул его в сторону и, не сдержавшись, присвистнул.
— Да уж, укусить кого‑нибудь этому парню, действительно, будет непросто.
— Ого! — уважительно сказал подошедший Хельстайн. Монметон, которому хватило всего одного взгляда издалека, сдавленно булькнул, стремительно зеленея.
