– Ну что ж, хорошо, – вздыхает Фрейдаг – В таком случае мы используем вот этого, – он легонько щекочет ножом темноглазого человека с седой бородой. – Превосходные кишки. Его зовут Болтаг.
– Ты знаешь его?
– Болтаг мой дальний родственник. Кроме того, он главный гадальщик Лорда Юискига, – до вчерашнего вечера, разумеется. Шарлатан, каких мало. Пусть его внутренности наконец послужат доброму делу.
Тот, кого назвали Болтагом, плюет на страницу некрологов «Таймс»:
– Ты сам обманщик и шарлатан! Великий Гор доверяется лжецу, не способному прочесть даже прямую кишку!
– Лжецу? – визжит Фрейдаг, вцепляясь пленнику в бороду. – Это закончит твою постыдную карьеру! – с этими словами он вспарывает живот Волюта. Запустив руку внутрь, он извлекает горсть внутренностей и разбрасывает их по полу. Болтаг издает один-единственный вопль и дальше лежит тихо. Фрейдаг режет скрученные кишки, раскидывает пальцами их содержимое, лотом становится на колени и припадает к ним. – Так что хотел бы знать сын Осириса?
– Во-первых, где я могу войти Принца-Который-был-Тысячей? Во-вторых, кто эмиссар Анубиса? В-третьих, где Принц сейчас?
Фрейдаг бормочет и тычет пальцем в исходящую паром массу на полу. Болтаг стонет и дергается.
Гор пытается читать мысли гадальщика, но они так кувыркаются, что в конце концов это было бы равноценно попытке разглядеть что-нибудь через туман в окне комнаты. Фрейдаг снова перебирает кишки.
– В Цитадели Марачека, – изрекает он, – в сердце Средних Миров ты встретишь того, кто может отвести тебя к тому, кою ты ищешь.
– …Странно, – бормочет Болтаг, – тебе удалось правильно прочитать эту часть. Но твое слабое видение… затемнено… тем кусочком брыжейки, который ты по ошибке смешал с другими… – Извиваясь, Болтаг подкатывается ближе, задыхается: – И ты… не смажешь сказать… великому Гору… что он встретится с великой опасностью… и в конце концов… с неудачей…
– Замолчи! – кричит Фрейдаг. – Я не нуждаюсь в твоих советах!
– Это мои внутренности. Я не позволю, чтобы их читал проходимец!
– Следующие два ответа пока не ясны, драгоценный Гор, – замечает Фрейдаг, деловито разрезая новый кусок кишки.
– Жалкий дилетант! – всхлипывает Болтаг. – Марачек приведет его и к посланцу Анубиса… его имя читается в моей крови… вон на той странице с заголовком!.. Это имя… Оаким.
– Ложь! – кричит Фрейдаг.
– Постой! – говорит Гор, и рука его падает на плечо гадальщика. – Твой коллега кое в чем прав. Я знаю, что теперешнее имя эмиссара – Оаким. Фрейдаг молчит и разглядывает страницу с заголовком.
– Действительно, – соглашается он. – Даже подобного неуча может осенить случайная вспышка прозрения.
Гор слегка встряхивает гадальщика.
– …Значит, мне суждено встретиться с Оакимом на мире, именуемом Марачек – и я должен туда отправиться. Хорошо, но кроме теперешнего имени Оакима, я желаю знать, как назывался он прежде, – до того, как Анубис дал ему новое имя и послал с миссией из Дома Мертвых.
Фрейдаг принюхивается, шевелит массу-перед собой и берется за другую кишку.
– Это Знание, славный Гор, скрыто от меня. Оракул не открывает имени.
– Маразматик!.. – задыхается Болгаг. – …Оно там, там… это же ясно видно…
Гор тянется за мыслью выпотрошенного пророка, и волосы на его голове поднимаются, когда он настигает ее, но грозное имя не успевает выразиться в слове – несчастный предсказатель умер.
Гор закрывает лицо руками, но то, что он пытается уловить, уходит от него все дальше и дальше – и, наконец, исчезает.
Когда Гор опускает руки, Фрейдаг стоит и улыбается, глядя на труп родственника.
– Фигляр! – бросает он презрительно и вытирает руки о фартук. Маленькая тень лошади скользит по стене.
Алмазные копыта бьют о землю – снова и снова… Оаким и Стальной Генерал стоят лицом к лицу. Проходит минута, затем еще три – теперь копыта зверя по имени Бронз обрушиваются над ярмаркой Блиса подобно грому, и каждый раз, когда они бьют, сила их удара удваивается.
Говорят, что битва фуги решается именно в эти мучительные мгновения концентрации внимания до того, как последует первая темпоральная атака, – в эти мгновения, которые исходом битвы будут стерты с лица Времени, как будто никогда не существовали…
Теперь земля сотрясается от ударов Бронза, и голубые огни вылетают из его ноздрей и жгут Блис.
Оаким блестит от пота; подрагивает палец Стального Генерала – тот, на котором он носит кольцо человеческой плоти.
Проходит одиннадцать минут. Оаким исчезает. Стальной Генерал тоже.
Алмазы копыт опускаются, и падают яркие палатки, разваливаются дома, землю перечеркивают трещины.
Тридцать секунд назад Оаким стоит позади Генерала и еще один Оаким стоит перед Генералом, и Оаким, стоящий позади, который только что прибыл в это мгновение времени, сплетает пальцы и поднимает руки для удара по металлическому шлему…
…тогда как тридцать пять секунд назад Стальной Генерал появляется позади Оакима того момента времени, отвадит руку и бьет…
…тогда как Оаким тридцать секунд назад, видя себя в фуге наносящим удар, исчезает, чтобы перейти в момент времени за десять секунд до того, где он готовится подражать своему будущему образу, замечая…
…как Генерал за тридцать пять секунд от начала схватки видит себя готовым к удару и исчезает, чтобы появиться двенадцатью секундами раньше…
Все это потому, что предусмотрительность во Времени необходима, чтобы обеспечить собственное существование в будущем.
…И осмотрительность в будущем, чтобы существовать в прошлом…
…Тогда как все время где-то, когда-то (возможно, сейчас?) Бронз встает на дыбы и опускается, и вероятностные города под его копытами сотрясаются до основания.
…И Оаким за сорок секунд до начала схватки, видя свое появление, отправляется на двадцать секунд назад – следовательно, одна минута вероятного времени затушевывается фугой и таким образом становится объектом изменения.
…Генерал за сорок семь секунд до начала схватки отступает на пятнадцать, чтобы опять ударить, но сам он из того момента замечает себя и отступает на восемь…
…Оаким за одну минуту до исходной точки уходит в прошлое на десять секунд… Фуга!!!
Оаким за спиной Стального Генерала, обрушиваясь на него, видит в момент за семьдесят секунд до начала атаки Генерала, нападающего на Оакима, когда оба Генерала видят его, а второй Оаким видит обоих.
Все четверо исчезают, отступая в прошлое на шаг в одиннадцать, пятнадцать, девятнадцать и двадцать пять секунд.
