Стоило мне появиться посереди арены бойни, как я одним быстрым ловким движение содрал защитный покров со своего меча. Сталь и до этого рвалась в бой. Меч учуял запах свежепролитой крови. Стоило ему оказаться рядом с мельчайшей царапиной, как он рвался рубить и резать все, что может истечь кровью. Так было и на этот раз. Я специально одел темно-бардовый плащ, чтобы кровь не была слишком заметна на нем. Крепко сжимая рукоять, я направлял оружие только против врагов, хотя сверхъестественная сталь вначале протестовала против такого произвола, ей хотелось резать всех подряд, а не только тех, на кого укажет хозяин. Меч до сих пор не хотел признавать кого-то своим хозяином. Я добился некоторой власти над ним, но эта власть могла оказаться временной.
Однажды я ощутил, как кто-то наблюдает за мной в подзорную трубу. Наверное, на меня смотрели, как на чудо. Кто этот безумец, который рвется в гущу сражения без шлема, без лат, даже без легкой кирасы, в одном легком плаще, празднично расшитом жемчугом камзоле, с всего одним мечом, не прихватив с собой ни лука, ни аркебузы. Неуязвимый для пуль или стрел, до сих пор не тронутый взрывом пушечного ядра, он, действительно, представляет собой нечто уникальное, нечто, что не входит ни в какие рамки правил жизни и законов природы.
Самым удивительным оказалось то, что мне удалось добиться своего. Остатки войск Одиль предпочли отступить, еще до того, как солнце достигло зенита. Может быть, ближе к полудню мне только показалось, что на солнце легла мрачная тень. Я устал, а меч все еще требовал крови. В ушах все еще звучало эхо разрывающихся снарядов, звенящей картечи, криков, команд и стенаний. Я поспешно отправился к кромке леса, окаймлявшего поле, вонзил меч в землю по самую рукоять, а сам обернулся к небу. Да, действительно, диск солнца заволокли темные тучи с проблесками алого отлива. Казалось, что в высоте носится хоровод погибших душ и раздается эхо их голосов, проклинающих, пугающих, обвиняющих меня в неописуемом злодействе.
-- Ну и проклинайте, - огрызнулся я в небесную высоту, а потом с присущим мне одному черным юмором добавил. - Все равно, я уже проклят.
В этот миг кто-то чересчур проворно вытащил меч из земли. Я не успел ничего сделать, не успел даже обернуться. Тяжелая кованая рукоять больно ударила меня по спине. Удар такой силы, что у нормального человека ,скорее всего треснули бы позвонки, мой позвоночник, однако уцелел. Я всего лишь ничком упал на землю. В ладони впились острые камешки и комочки жесткой земли. Настолько быстро, насколько мог я обернулся лицом к противнику, полагая, что это какой-нибудь дезертир, решивший ограбить богато одетого вельможу. Ошибка, какую допускали многие до него. Однако, увидев нападающего, я поспешно отполз как можно дальше. Занесенный над моей головой меч не предвещал ничего хорошего.
-- Какого дьявола вы...- выругался я на князя, попытался подняться, но ноги будто окаменели. - Вы, наверное, окончательно сошли с ума.
-- Как тот сумасшедший доктор, который чуть не прикончил тебя, ради того, чтобы выпотрошить тушу на лекарства. Интересно, а были бы они чудодейственными, как он и полагал.
-- Отдайте меч, - я пришел в себя, стряхнув боль, как наваждение и приподнялся на локтях. - Что вы себе позволяете?
-- Я решил, что ты предпочтешь умереть в этом своем первоначальном и любимейшем облике, а не в шкуре зверя.
Лезвие рассекло воздух над моей головой, словно играя, и двинулось к груди, разорвало ворот рубашки, царапнуло по шее. Я зачарованно наблюдал за чуть окровавленной сталью, как кобра за заговорщиком змей.
-- Вы решили, что переманить меня на свою сторону не представляет для вас никакой выгоды или подумали, что я не сумею защитить себя.
Меч рвался вперед, к сонной артерии, чтобы отомстить мне за свое временное порабощение, чтобы осуществить реванш и перерезать яремную вену. Как-то не хотелось, чтобы попутно он выколол мне глаз, поэтому я лежал смирно, опираясь на локти и пытаясь одним мысленным усилием заставить князя остановиться.
-- Отведите руку назад, - приказал я. - Не тешьте себя надеждой, что застали меня врасплох.
-- Если тебя это утешит, Эдвин, то я могу рассказать будущим поколениям чародеев, что в миг своей смерти ты был необычайно красив. Ты, наверное, хочешь попросить меня о том, чтобы я прислал ей твою прекрасную, нетленную голову, - князь рассмеялся, глухо, мстительно, удовлетворенно. - Обещаю, что сделаю это, заверну ее в окровавленное полотно, как ты завернул скрипку, и отдам твоему чудесному ангелу для прощального поцелуя.
Роза целует мертвые уста отсеченной головы, видение мелькнуло в мозгу, как вспышка. Она бы это сделала, если б была влюблена.
-- Назад! - приказал я Ротберту, сосредоточив все свои силы. Он отступил лишь на шаг, не в силах сопротивляться моему взгляду, но и не желая полностью подчиниться. Как же он упорен и как кровожаден, как сильно хочет изничтожить свое же собственное творение. Я хотел бы сейчас обернуться зверем, но почему-то не мог.
Внезапно что-то звякнуло. Это меч ринулся вниз. Я едва успел откатиться в сторону и сталь, пронзив землю, ушла в почву по самую рукоять. Эту рукоять никто не держал. Меч выпал из рук князя. Я изумленно поднял голову, но увидел только конец пугающей пантомимы. Сгорбленная фигура в мантии согнулась и пятилась от креста, точнее крестообразного кинжала. Потом черный дым и одиночество, я остался наедине с тем, кто не погнушался прийти на помощь такому созданию, как я.
-- Кинжал был освящен? - только и смог спросить я у короля, устало прислонившись к покрытому шероховатой корой стволу осины. - Не отвечайте, я и так понял. Иначе он бы ...Да, кстати, а как вы нашли меня в такой нужный момент?
Он наклонился надо мной. Живая теплая рука тронула мое плечо, словно проверяя смогу я сам встать или нуждаюсь в дружеской поддержке.
-- Нет, не надо, не прикасайтесь ко мне, - начал слабо сопротивляться я. - Сейчас может последовать вспышка ярости и ...я неузнаваемо изменюсь. Вам опасно находиться рядом со мной.
Я бы мог просто оттолкнуть от себя руку помощи, но боялся, что даже мое легкое прикосновение может причинить человеку боль. Когда его величество снял с себя пушистую мантию из горностая и попытался накинуть мне на плечи, я даже ощутил неловкость.
-- Все в порядке. Я почти никогда не ощущаю холода. Он, - я указал в сторону, где исчез черный дым. - Он застал меня в момент слабости, иначе сам был бы уже мертв.
-- Твоя помощь неоценима. Никто до сих пор не проявлял такой отваги, - звучал где-то высоко надо мной знакомый размеренный спокойный голос, каким может обладать только мудрый человек. - Клянешься ли ты принять свое наследство, когда придет срок.
