— Подержите вот так. Сейчас я разорву что-нибудь для повязки…
— Оставьте это, Ар Дарат. Это же наш флаг.
— Он все равно в крови и порезан в десяти местах. Вы защитили его — он вас. Полно…
Советник покачал головой. Рана на виске заныла.
— Мне кажется, это еще не все. Надо срочно осмотреть тела — может, кто жив, и допросить. Я же говорил вам, что чую заговор.
— Вы были правы. — Ар Дарат мрачно огляделся. — Но, боюсь, здесь нет живых… О боги! — Голос начальника тайной службы сорвался. Его рука в черной перчатке указывала на пол, позади Советника. Раналгри обернулся и застыл.
На полу лежало тело его старого слуги, оказавшегося предателем. Но нет, это был не Эт Тино. Некто лежал здесь в его одежде, зажимая руками рану в животе, но у него была… змеиная голова. Бледная пленка, затянувшая глаз, подергивалась.
— Это, надо полагать, змеечеловек собственной персоной. Я ни разу не сталкивался с этими тварями… — Ар Дарат присел рядом с телом. — Это змеечеловек, и он еще жив. Похоже, мы нашли вам для допроса, Ри, весьма необычного свидетеля.
Советник поднялся. Голова кружилась, но он твердо стоял на ногах. Подойдя к твари, он ткнул ее в ребра носком обуви.
— Эй! — сказал он. Змеиные глаза открылись. — Что все это значит? Отвечай немедленно, что должно было последовать за моим убийством? Вы хотите убрать короля и заменить змеей, как вы пытались проделать с атлантом в Валузии? Когда произойдет убийство? Каким образом?
Челюсти змеечеловека открылись, и он презрительно прошипел:
— Раб! Мне нет дела до твоих вопросов!
— Сейчас будет! — В руке Ара Дарата возник зловещего вида нож, и он неуловимым движением отсек твари пальцы на левой руке.
Змеечеловек захлебнулся воплем.
— Неужели больно? — удивился начальник тайной службы. — Я надеюсь, ты не захочешь, чтобы я проделал то же самое с твоей второй рукой или глазом? Нет? Тогда изволь ответить на вопросы Советника. Помни — ты еще жив, а живое всегда испытывает боль!
Когда через некоторое время они садились в седла, чтобы мчаться ко дворцу короля, Советник заметил:
— У вас весьма эффективные методы, Ар Дарат. Надеюсь, вы не часто к ним прибегаете…
Тот удивленно посмотрел на Раналгри:
— Ну что вы, Ри. Я очень щепетилен в этих вопросах, но в случаях, подобных нашему, все решает время. — Он хлестнул коня и крикнул уже на скаку: — Держитесь, мой друг, иначе ваша рана может открыться!
* * *
Лезвие топора сверкнуло перед самым лицом. Грайу парировал удар, уколол, отпрыгнул. Желтоглазый оказался великолепным бойцом — самым лучшим из всех, с кем ему приходилось встречаться. Уже не раз с начала боя жизнь атланта висела на волоске. Он уворачивался, отходил и вновь бросался вперед, но противник, казалось, чувствовал каждое его движение, каждый маневр и атаковал, атаковал.
Грайу вновь парировал удар плоской стороной клинка, тут же ответил, уклонился от удара в голову. Ему показалось, топор отсек на лету несколько волосков. Шип на щите врага проскрежетал по панцирю. Удар отбросил атланта назад. Он тут же подставил лезвие под удар по ногам. Топор скользнул по клинку к гарде. Грайу крутанул оружие, надеясь защемить топор и обезоружить лемурийца, но тот успел высвободиться. Обух топора ударил атланта по запястью левой руки. Спасла латная перчатка. Грайу мгновенно перевернул меч рукоятью вверх и нанес сильнейший рубящий удар по внутренней стороне бедра желтоглазого. Тот подставил край щита, чуть подавшись назад. Его рука с топором на миг исчезла из виду, чтобы вдруг выскочить слева сверху и обрушиться на наплечник Грайу. Последний еле успел сделать жесткую подставку клинком. Металл жалобно взвизгнул. Руки онемели.
Отскочив назад, Грайу взял клинок в положение «меч-копье». Лемуриец скользнул к нему — топор снова за щитом, глаза прищурены. Атлант встретил его двойным колющим и секущим по руке. Попал! Боевой браслет частично защитил желтоглазого, но тот стал осторожнее.
Войска смотрели, как вожди танцуют посреди площади пляску смерти. Ни один звук не нарушал тишины.
Грайу снова пошел вперед. Ему показалось, он нащупал брешь в обороне желтоглазого. Звон клинков. Топор снова сверкает у самых глаз. Грайу рубанул от левого плеча, противник ушел уклоном, снова подсекая ноги. Атлант высоко подпрыгнул, извернулся, и его меч вспыхнул в лучах солнца. Лемуриец снова уклонился, но атлант, приземляясь, крутанул оружие. Рукоять меча с треском обрушилась на шлем желтоглазого. В этот миг шип нашел наконец щель в его доспе-хе. Грайу почувствовал влажное тепло на боку, шагнул назад. Лемуриец, упавший на колено, вдруг кувыркнулся вперед. Его топор лязгнул о пластину поножей. Атлант инстинктивно выставил вперед колено. Желтоглазый, получив удар в челюсть, откатился в сторону, вскочил. Грайу ударил его в шею. Промахнулся. Парировал подряд три рубящих в голову, обозначил сам. Желтоглазый приподнял щит, и атлант тут же ударил в его нижний край ногой. Лемуриец крутанулся, пытаясь удержать равновесие. Его топор метнулся к шее атланта, но тяжелый меч Грайу за миг до этого проломил стальной нагрудник вождя.
Топор выпал из руки и, высекая искру, загремел по мостовой. Атлант выдернул меч из раны, и лемуриец тяжело рухнул навзничь.
Грайу наклонился над ним и увидел, что из-под кабаньего шлема на него смотрят глаза змеи.
Его Королевское Величие Владыка Верулии, острова Баликан и устья Замгизи, государь и самодержец Пиртрагор Шестой изволили развлекаться. Пиршественные покои заливал свет тысяч свечей. Играла легкая музыка, и тени танцевали на стенах, расписанных прекрасными фресками. Вместе с тенями танцевали восемь обнаженных красавиц. Их безупречные тела отливали красным — девушки были родом с островов Каа-У. Они словно исполняли древний ритуальный танец, то сходясь к центру покоя, то разбегаясь в стороны. Четкий рисунок представления навевал на короля тоску по чему-то неизведанному или давно забытому.
Пиртрагор Шестой был молод. Тридцать шесть лет разве возраст для самодержца? И хотя он с ранних лет управлял могучей державой — что-то странное и далекое, словно голоса забытого детства, продолжало манить его. Королю грезились дальние страны, где растительность пышна, где таятся в джунглях неведомые звери, а песок на пляжах имеет странный золотой отблеск. Его манили просторы, мир напоминал о своей беспредельности шорохом волн и пением ветра, бликами света на прекрасных телах танцовщиц и запахом неведомых благовоний…
Король возлежал на пиршественном ложе и, щурясь от удовольствия, наблюдал за танцовщицами. Их безупречность ставила его в тупик: Пиртрагор никак не мог выбрать какую-то одну. Ему нравились все.
