Что это творится, что делается? В душе кутерьма и вокруг хоровод. Прав тятя, права матушка — уходить надо. Гиблые времена настали, ой, гиблые.
Ма-Гея с сочувствием и тревогой на дочь глянула — совсем с лица спала дева.
— Что ж ест тебя, гнетет? — обняла, к груди прижала. — Может, в сердце кто прокрался? Али тоска по сестре мучает?
— Худо мне матушка, — всхлипнула девочка. — Понять не могу, что со мной. Вроде ясно все было, а тут как в омут с головой кой месяц. Страшно — что дальше будет? Уходить надобно, матушка, уводить родовичей. Чую беду, а откуда да какую — не ведаю. Почему? Раньше себя спроси али Лелюшку, лесовичка вона — все скажут, на места расставят. Сейчас же как в темной воде бултыхаешься и дале носу не зришь.
— Кануло прошлое, что за него держаться? Без толку. В себе опору ищи, в роде. Они не обманут, не заморочат. Сердце свое слушай — что оно рекет тебе?
— Страшно матушка. Тут сон еще жуткий.
— Что за сон, дитятко?
— Снилось мне, будто стала я женой нага, затяжелела от него и родила… змей! Много и все как один — наги. Ручки махонькие, личики дитячьи… а хвосты змеиные.
Ма-Гея похолодела: ай, спаси Щур от сна пророческого!
— И мне в водице-сестрице наг привиделся, — прошептала. Дуса голову вскинула, на мать расширенными от ужаса глазами уставилась:
— Лучше смерть, матушка!
— Тише! — одернула та. — Чего городишь неразумная?! … Да нешто я дитя свое не прикрою? Сыны живы, слава Щурам, не подвела родовичей бережа. Знать и тебя отстоим. Отродясь не было, чтобы люд арий навий плодил. Каждому свой мир, своя плоскость отмеряна — так и быть тому. Не нами то устроено, не нами порушится. Мудры Щуры были… Скажу я тебе то, что сама в девах с посвящением узнала. В тот день получила я книгу с заветами предков и сочла былые времена. Было лихо уже, и наги с катами мечтали править на земле. Коварны они от природы, слово их — прах, а то и того меньше стоит. Чести вовсе не знают, но умны, не отнимешь. Стравили они дивий народ и арий, завязали сечи. До того дошло, что лесной дедко против болотного шел, саламандра с сильфидой мерились. Кровавая война шла, долгая, но пришло время и слегла смута, а коварство нагов открылось. И заключили народы договор, отмерив каждому свою межу. Нам мир подсолнечный с дивьим народом делить и в мире и помощи друг дружке жить. Нагайнам и кадам царство подземное, отцам же нашим, родоначальникам царство недрое. С тех пор свар не было, мирно много сотен тысячелетий жили, горя не знали. Но там же в книге мудрой сказано было, что война с нагами не первая и не последняя. Сколь живы они, столь будут пытаться мир явий под себя подмять. Был бы случай предоставлен удачный. А он вот он: устроили землице встряску. Понятно, что вся навья суть наверх вышла. Врата разрушены, досмотра при них нет. Заленился люд, разнежился — чего ждать было хорошего. Так всегда, Дуса, как успокоился человек да разнежился в тепле и беззаботности — беды жди. Пращуры наши мудры были, знали о том, потому из города ушли, здесь основались. Там что? Все под рукой и готово. Вот первые с городищ и сгинули. Разучились выживать, как и жить. Смуту родили черным на благо и сами же в ей утопли да весь мир в нее кинули. Пращуры наши нам другое заповедовали, в Прави жить учили, по чести и наряду не марая. Не выдюжим? Дюжим и дале тоже будет. Роду длится, не срубить его, не ослабить, пока жив хоть один родович, пока помнит Закон и живет по нему. Тяжко? Но боле чем вынести дадено на плечи не взложат. И нагов победим и детей убережем — встанет еще солнышко, уляжется кутерьма. Не худее Щуров мы, не можем быть худее абы дети их. Кады-то что? Злы шибко и алчны без меры, им свое милее. Не трогай и они не тронут, еще ли по вредности не полезут. Нрав-то ой, ехидна. Но супротив нагайн — никто, потому и с ними. А общего меж ними лишь место обитания, и то, каты в пещерах да в горах живут, а наги ниже много. Каты что наги, из яиц вылупляются, но те бесполые, а эти на мужей и жен делятся. У катов одна мать — матка. Как у пчел. У нагов же — пары да еще как у лебедей. Ма-Ра и наги потому на дев зарятся, что только женщине род длить дадено. Родят им девы детей и заполонят они весь мир, вот то худо будет. На то и бъют… Нага изничтожить тяжко. Чешуя у них особая, бронь крепкая. Кровь как сталь плавленая и коварная, да и не кровь — мороз в их жилах. Да еще мороком владеют почище пауков иных. В землю, что колья в пахоту входят. Вся она под нами изрыта, тоннелями их изъедена. Нагайны же летать могут, огонь изрыгать — поборись с такими. Но есть средства верные. В былые времена заклятья крепкие на их ходы Щуры возложили и сейки особые поставили в аккурат на особо заповедные места, благостные. Туда нагов тянет — там тепло энрергии невидимой, сила и выйти они именно там могут, а раз сейки — не пробраться им. Потому все закрыли, а пещеры куполами да щитами специальными прикрыты, чтобы по неразумению человеку добычей нага не стать и тому на поверхность не выйти. Подойди к такому месту — страх возьмет, а страх что? Защита тебе и помощь, весточка — не ходи туда, не делай того — подумай сперва… Да видно через врата наги вышли, боле не откуда. Все взбаламучено — понятно, отчего б не попользоваться? Знать врата им закрыть в первую очередь надобно, оттуда они лезут. Как? Научу, а ты детей выучишь, внукам да правнукам передашь…Ну, разговорилась я с тобой, а дела не двигаются. Идем-ка со мной. Пришло время познакомиться и тебе с тем, что когда-то узнала я.
Женщина взяла плащи и повела дочь в храм к Волоху.
Дуса не подозревала, что под храмом есть подземное помещение, спуск в который начинается за пиром. Именно туда мать и ведун отвели девочку.
Волох нажал камни на кладке и послышался скрип. Часть пола вместе с дерном и мхом отошел в сторону, открывая взору зияющее отверстие, из которого пахло древностью, замороженной на века. Холод и запах прелых листьев, сосновой хвои — вот что почувствовала Дуса стоя у входа в тайник, и немного благоговейного страха. Она вступала в святилище, хранилище великих знаний своих пращуров — тут любой заволнуется.
Волох пошел первым, взяв факел. Зажег первый светильник и моментально свет вспыхнул по всему периметру довольно просторного помещения. Каменные ступени были покрыты золотом и разрисованы знакомым девочке орнаментом, стены так же из золота уже покрывали системные рисунки: на стене слева был начертан алфавит, карта земли с расположенными до войны материками и городами, населенными пунктами, вторая карта отображала геопатогенные зоны, зоны скопления негативной и положительной энергии, наибольшего влияния солнца, электромагнитные полюса, снизу схема расчета их блуждания, цикличность вспышек на солнце и лунные фазы. Здесь было основное, что нужно было знать жителю Яви. На стене прямо было начертано звездное небо, где рубинами отмечены звезды и планеты молодого поколения, сапфирами — старые, населенные, алмазами опасные. Ниже изображена схема миров, как слоеный пирог, разделенный на куски и нанизанный на кол веером. Схемы звуковых вибраций и дозирование знаковых изображений, влияние тона и звука на окружающую среду, волновые колебания, факторы риска и основные постулаты физики, химии, временной и пространственной передачи органических и неорганических тел и веществ.
