«Каждый четный и нечетный день в поднебесье происходят важные события, но такого еще не бывало от начала времен. Читающий да внемлет!
Был город на северо-востоке — Хиндамол, богатый, со множеством жителей. И был этот город столицей над всей ойкуменой, правил в нем король Раветиль. Жил он в неописуемой роскоши, его дворец был сделан из плит отборного керамического пластилина, в придачу украшенный драгоценными камнями размером с чью-то голову. В богатстве не было ему равных ни на севере, ни на юге, ни на западе, ни на востоке. Ни даже в недоступной Сингулярности. Он ходил в расписных одеждах, шитых золотом да серебром, и одежды его блистали разными цветами, как свечи на горизонте. Неподалеку, в том же городе Хиндамоле, жил нищий с куцым именем Нун. Не было у него абсолютно ничего, ходил он в смрадных рубищах и постоянно жаловался на несчастную жизнь.
Вот однажды король Раветиль заметил нищего и спросил его:
— Почему ты так беден?
Нун уныло ответил:
— Потому что нет у меня ничего, даже своего дома, сплю где придется.
Случилось так, что король пребывал в благодушном настроении, и от излишнего благодушия своего сказал:
— Нун! Я разрешаю тебе, если конечно хочешь, в течение часа посидеть на моем троне! Даже померить корону и почувствовать себя правителем всего кукольного мира.
Нун от неожиданности не поверил, втянул голову в плечи и стал еще более угрюмым.
— Ты смеешься надо мною, король…
— Нет-нет! Даю обещание перед всеми моими подданными и военачальниками: я не только разрешу тебе посидеть час на троне, но даже издать указ. Правда, один-единственный. Зато самый настоящий! Клянусь, его приведут в исполнение!
Все придворные принялись прославлять Раветиля:
— О какое благородство! Какая щедрость! Какое благодушие!
И воссел нищий Нун на величественный трон, и надел на голову корону, и весьма нелепо она смотрелась вместе с его грязными рубищами, но никто не посмел засмеяться, ибо знали, что даже сам король не вправе изменить своим словам.
— Я на самом деле могу издать указ? — робко спросил Нун.
— Конечно, — сказал Раветиль. — Смелее! Даже армия на один час у тебя в подчинении!
— Даже армия… — загадочно произнес Нун. Его лицо стало хитрым и чуточку злобным. — Тогда позовите ко мне всех военачальников.
— Уж не думаешь ли ты объявить кому-то войну? — засмеялся Раветиль.
— Нет, нет! Что вы, ваше величество! — А военачальникам он сказал другое: — Приказываю вам остановить все часы, что вы найдете в пределах ойкумены! Циферблаты разбить! Стрелки сломать! Чтобы ни одного тиканья по всей округе!
В своих коварных помыслах нищий надеялся, что если остановится само время, то и час, отведенный ему для правления, никогда не закончится. И он останется на троне вечно. Увы! Он оказался прав, даже не представляя, к каким последствиям это приведет.
Король нахмурился, услышав нелепый указ, пожалел было о своих словах, но нарушить собственное обещание не осмелился. И разбрелись солдаты по всему пространству ойкумены, заходили в каждый дом и, если где находили часы, ломали их: циферблаты разбивали, стрелки останавливали. И вот, когда были уничтожены последние часы, время вовсе перестало идти. Ветер затих. Все куклы прекратили шевелиться и обернулись статуями. Замер король Раветиль, замерли все его придворные. Замер на троне и Нун. Навеки, как и хотел. Сидел, схватившись за золотые подлокотники и не шевелясь.
Ибо единственный час его правления не завершится уже никогда.
Отныне это пространство скуки.
Читающий да внемлет!»
Закончив, Авилекс аккуратно свернул драгоценную бумагу и обмотал ее тесемкой. Фалиил задал вопрос очевидный для всех:
— Почему же нас это не коснулось?
— Никто из бывшей ойкумены не в состоянии преодолеть туман абстракций и проникнуть в Сингулярность. Мы — особая область пространства, со своими свойствами и даже законами. Тем не менее, остановка времени рано или поздно не могла как-то не отразиться и на нас. — Авилекс задумчиво посмотрел в сторону горизонта, где одна из свечей молча проповедовала миру свой свет, три другие спорили с ней, безмолвно пытаясь доказать, что именно их сияние краше. — Последние дни я много думал над сложившейся ситуацией, и то, что сейчас скажу, не сочтите за безумие… я хочу попытаться снова запустить ход времени.
Звездочет снял шляпу для того, чтобы очередной раз помять ее в руках. Это бессмысленное действо он совершал минимум по несколько раз в день: иль от излишнего волнения, или от прозаического безделья. Куклы переглянулись и стали громко перешептываться, даже Анфиона потеряла интерес к разглядыванию ногтей, приподняв заинтересованный взгляд.
— А что, это получится? — спросил Фалиил.
— Не уверен. Но можно попытаться, нет — нужно попытаться. У нас просто нет выбора: с каждой ночью туман абстракций светится все сильнее, в нем накапливается внутренняя энергия, не находящая себе выхода, ведь он находится на границе между текущим и стационарным состоянием времени. Там растет напряжение, последствия которого сложно предсказать. Думаю, это как-то связано и с нашими личными странностями: появилась тень, в далеком прошлом исчезнувшая навеки, все чаще возникают видения загадочных Незнакомцев, еще эта книга… Сингулярность становится нестабильна и порождает аномалии. А что будет завтра?
Легкое дуновение страха, последовавшее за этими словами, заставило кукол притихнуть. Таурья даже закрыла лицо ладонями, шепча себе под нос: «ой, что будет? что будет?».
— Теперь вы понимаете, что я собрал вас не для праздной болтовни? — звездочет принялся разворачивать второй из принесенных свитков. — Слушайте:
«Читающий да внемлет!
Философский трактат о тайных бытия.
Знайте, что движение времени в поднебесье вызывается колебанием струн. На границе мира, у непреодолимых скал, находятся два механических музыканта: один на востоке, другой на западе. Тот, что на западе — музыкант со скрипкой, он играет только в миноре. Путь к нему преграждает Недорисованная крепость. На востоке — музыкант с арфой, он играет только в мажоре. Препятствием к нему является Сентиментальный лабиринт. Лишь когда они оба играют, светлая и темная, четная и нечетная, мажорная и минорная стороны реальности гармонируют друг с другом, и это приводит к поступательному ходу времени. Работу же самих музыкантов вызывает механизм Тензора, который расположен далеко на севере. Он охраняется Каруселью зеркал. А для того, чтобы придать энергию всей этой системе, нужно отправляться на самый юг — туда, где находится Пружина заводного механизма. Путь туда свободен.
